Ася Михеева - Восьмой ангел

В общем, Михаил выбрался на нижний травалатор — три полосы разной скорости, серьезно-то как, с занятым видом воткнулся в планшет, пустил в нем двумя рядами видеопотоки с каффов. Что мы видим, собственно? Что мы слышим?

— Планировали перебраться в отсек побольше, но Стешка уперлась такая, и нет, от елочки моей никуда не…

— Пойди в седьмой, там окорочка свежие, не поленись, у них не залеживается…

— Немедленно возвращайся, у нас через два часа пересадка, я уже еду к причалу, ничего не купил, ну невозможно же дорого…

Прямо за ним минуты три стояли и толковали о чем-то техническом три угрюмых парня, даже, скорее, дядьки… У них плохо герметизировалось, никак не выравнивалось и отчаянно сбоило.

Впереди чирикала компания подростков, обсуждали, как общий знакомый блеванул, не добежав, у всех на глазах.

— Ой, у меня в классе двое блевали, — презрительно сказала крошечная девочка со вздернутым носиком. Приятелям она была почти по пояс, но по формам… вроде бы не младше, то есть явно что-то возрастное, ну-ну?

— Я вообще не понимаю, на фига нам это вообще, вообще, — нервно сказал стоявший к Михаилу спиной парнишка.

— Это-то как раз понятно, — сурово сказала девчушка, — чтобы… — тут подростки сошли с ленты и смешались с толпой, ну как всегда, на самом интересном месте.

На их место встала явно влюбленная парочка, медленно обсуждающая грядущее музыкальное выступление в каком-то кафе или ресторане. Михаил водил ушами, чувствуя себя то ли насторожившимся зайцем, то ли живым локатором.

— …прилетают с Вероники, дождись на причале, у них семь палет рассады…

— …посмотри в накладной, ну не может быть, ну куда могла пропасть нераспечатанная-то?

— …вернусь пораньше, так ей и скажи, пусть не хнычет, так и скажи, деда уже едет, едет, будем строить убежище…

— …чтоб тебя Йован возил, с такими закидонами!

— …ну свозили на Линдо, вылечили ее. А?.. Ну а для чего они нужны, эти деньги-то? Для чего еще? Кремацию пафосную делать?.. Да ладно, я не ору…

Совершенно одуревший от обилия информации Михаил вернулся к сударыне Стуц и зарылся в данные с каффов. Планшет согласился обрабатывать одновременно аудиопотоки звучащей речи и антропологию лиц, но попросил не нагружать его больше ничем. Так-то на первый взгляд и по видимой краниологии, и по отдельным именам на бейджах заметно было отклонение от условно-типичного населения поздних зон в сторону большей европеоидности — носы, рты, скулы. И как бы не бутылочное горлышко пару сотен лет назад.

Девять станций из десяти (да и девять планет из десяти) имеют условно-смуглое население, где в предках то эфиопы в смеси с иннуитами и шведами, то пигмеи с бурятами и фиджийцами, то японцы с французами и амазонцами, и все это хорошенечко перемешано и взболтано, только по генным картам и поймешь, откуда какие черты. Смоковетс беспримесно европеоидное лицо являл одно — ту самую Гелю-Спасительницу, но люди с местными темами разговоров были светлее, чем очевидные транзитники. А скулы-то прямо и вообще славянские через одного.

Наблюдения Михаил обозначил в папке «Предположения, проверить» и намекнул планшету посличать непонятные слова в аудио с восточноевропейскими языками. Это вам не Капитолия с ее лицевым дизайном эмбриона, здесь генетическая линия написана у каждого прямо на лбу, и языковые особенности могут храниться столетиями. Анализатор анализатором, а меметика в каждой локации своя, и по ней тоже много чего видно.

Озадачив планшет, Михаил подумал, нацепил свежие каффы и потащился в ближайшее к причалам, то есть самое-самое официальное, религиозное заведение. Не то чтобы он надеялся с первого же захода проницнуть там какие-то тайны. Гораздо актуальнее была задача правильно примелькаться. Вход в заведение был прямо с причальной площади: бронзовая дверища шести метров шириной, разумеется, закрытая, и в ней врезанная низенькая калиточка, сквозь которую снуют туда-сюда разношерстные прихожане и бородачи со сплошь шрамированными лицами. Сам Михаил на их фоне выглядел ни богу свечка ни черту кочерга, но тут транзитников наверняка не считают.

В помещении он накупил у пожилой дамы в полосатых дредах благовоний (надпись на пленке гласила: «Не пытайтесь поджечь! Когда вы распечатаете упаковку, реакция управляемого тепловыделения начнется сама!»). Дама строго объяснила, каковы правила утилизации мусора на станции и «во-он, стоит бокс, не перепутаете, их на всех углах полно, а лучше сохраните и принесите сюда, за каждые десять упаковок получите одно благовоние бесплатно!..»

Распихивая купленное по карманам, Михаил вытащил большой комок флаеров и попросил совета, куда из этих мест сходить, а куда не стоит.

Дама отнеслась к рекламе строго, почти все флаеры отправились в тот же ящик переработки пластика, кроме «а, это наш» и пары «о, это старинные центры, вы не пожалеете, там красиво поют, и вы бы видели их сад!». Михаил утрате флаеров огорчился не слишком — все адреса можно поднять с видео каффов, а конкуренция — это интересно.

Наконец, продавщица поинтересовалась у Михаила, какими вратами тот планирует отбыть.

Он, совершенно не кривя душой, пожаловался на строгую начальницу и ее неисповедимые планы, и сколько тут торчать, он не знает (если вы не возражаете, я еще зайду, если мы тут застрянем), и каким путем они дальше поедут, неясно… Дама решительно выложила на стол семь крошечных галогеновых светильничков.

— Вам, юноша, придется совершить приношение каждому из семи ангелов.

— Ангелов? — искренне поразился Михаил

— Хранителям врат, дорогой. Вон, посмотрите.

Внутри темного просторного помещения звучал хор (Михаил понадеялся, что в записи) и бурлило броуновское движение прихожан вдоль стен. На стенах, подсвеченные снизу, располагались семь здоровенных крылатых фигур с чем-то таким условно фаллическим в руках, у кого копье, у кого — да-да, старинная штурмовая винтовка вроде бы. Свет был уж очень неровный.

— Как узнаете, куда полетите, — строго сообщила дама и тряхнула полосатой прической, — непременно вернитесь, возьмите свечку побольше и поставьте конкретному ангелу. Очень много зависит от хорошей дороги, очень! — Михаил прочувствованно поблагодарил, сгреб в ладонь светильнички и пошел разглядывать каждого, кхм, ангела по отдельности.

Четверо из семи — ярко выраженные европеоиды. Копье, кстати, оказалось какой-то технической штангой с верньерами. Впрочем, крылья при внимательном рассмотрении тоже деликатно располагались за фигурами, не врастая в спины. Ниже полочки, где мигали светильники, на камне выбит мелкий текст, прочитать почти невозможно, ну ничего, планшет распознает. На Михаила кто-то заворчал, он быстро расставил светильнички на полки у изножий статуй и удрал, поклонившись даме с полосатыми дредами. Эх, будь у него полгода в запасе, он бы выжал досуха каждую благочестивую старушку на станции, но где ж взять те полгода?.. Где они тут берут еду? Как устроен школьный и дошкольный возраст? Как проводят время пенсионеры и, собственно, как тут решают вопросы возрастной недееспособности? Главное, не углубляться никуда слишком сильно, а то Цо по головке не погладит.