Ася Михеева - Восьмой ангел

— До аварии Геля была ребенок как ребенок, ею стены не оклеивали, — сказал Михаил. — То есть либо первое убийство произошло после аварии, либо…

— …либо фотографию приволокли пилот с судьей? — предположила Цо.

— Как оберег? Ну… могли, в принципе. Судья вряд ли, мне кажется, что Гелю как-то сильно неофициально почитают — а пилот… Будете у его родни, узнайте, как он насчет этого был.

На экране руки Цо вытащили и разложили на полу одежду.

— Остановите. Назад. Давайте еще разок… Ну очень старые модели подскафандрового белья, точнее не скажу… Вот это — обычная станционная одежда. Ну, белье, тоже модели все… А! Стоп!

Цо отмотала на пару секунд назад.

— Вон маркировка. Это был крупный производитель одежды лет четыреста назад. Старые шмотки, Рикэннон.

Запись промотали туда-сюда раз семь. Михаил примерно оценил возраст скафандров, висящих в шкафу, в плюс-минус пятьсот лет — точнее смотреть надо самому.

— Что там под пультом валяется?

— Веревочка какая-то ручной вязки, надорванная. Я трогать запретила, пару ниток взяли на анализ. Еще зацепки видишь?

— Не-а.

— Ну ладно, — сказала Цо и выключила проектор. — Что узнали, то узнали, теперь по порядку — завтрак. Где тут нормальная публика ест?

Михаил отвел ее в самую непрезентабельную рабочую столовку из тех, куда заглядывал по дороге к церкви, но есть не оставался. Белые столики, белые стены, металлические трубы раздачи. Знавал он места, где такой дизайн означал изощренное ретро, но тут, скорее всего, никакого дизайна и в помине не было, сплошные соображения гигиены плюс традиция.

— Не знаю, чем нас тут накормят, — безмятежно сказал он, встраиваясь в хвост очереди, — но мне надо на людей смотреть.

— Мне тоже, — сухо сказала Цо, озирая цепочку людей с яркими пластиковыми подносами в руках. Очередь двигалась шустро, какие-то порции стояли готовыми, только горячее быстро-быстро накладывали по указанию покупателя живые подавальщицы.

Они набрали на подносы еды с более или менее знакомыми названиями (Михаил впал в молчаливый восторг при виде ярко-красного борсца, Цо нагребла водорослевых салатов и соевого мяса). Пожилая подавальщица, нахмурившись, засмотрелась на Цо и уронила половину противня котлет мимо лотка. Поднялась ругань, Цо и Михаил перешли к напиткам, выбрали и быстренько расплатились.

— Шрам тут всех нервирует, — сказала Цо, усевшись.

— Больше всего похоже, что вы претендуете на что-то, на что, очевидно, права не имеете.

— Все шрамированные шишки типа судьи — мужчины, — высказала Цо предположение, ловко закидывая водоросли в рот палочками.

— Я тут видел тетку, правда, очень суровую, в комбинезоне внешних ремонтников, сидела ела большая бригада. Комбинезоны на всех, шрам, ну, с видной мне стороны — только на тетке.

— Большой шрам?

— Да нет, почти как у вас, но пониже, на щеке. В одну линию.

— Что за жизнь, ни одно предположение не сходится, — посетовала Цо.

— Ну почему, пилота с судьей же связали.

— Связать-то связали, остался вопрос, почему их родство так прятали?

— Вообще чудно, станция — это не планета, для нормального кастового расслоения и народу маловато, и времени мало прошло, — пробормотал Михаил. — Хотя, если предположить, что станция была, скажем, завоевана и потомки завоевателей… — он осекся, глядя на стиснувшую зубы Цо. — Что?

Она перевела дух.

— Извини. Триггер. Продолжай рассуждать, мне чрезвычайно интересно.

— В общем, если представители власти не считают себя биологической ровней основному населению, основное население вполне может отвечать тем же. Сотрудничают они с властью, куда деваться, по мере экономического соблазна, но ровней себе тоже не считают наверняка. Я элиты видел еще маловато, но у меня есть ощущение, что они немножко другого происхождения. Тон кожи примерно одинаковый, а вот краниология отличается, скулы другие, носы другие, разрез глаз другой. Но пока это не точно.

— Тогда получается, общие дети — это неприличная тема?

— Надо мне в семью пилота попасть, — сказал Михаил.

— У нас сейчас на руках три генных карты — судьи Вачовски, пилота Гуса и зарезанного. Посмотри вечером, как у них вообще родственные отношения. Завтра или послезавтра пойдем вместе к семье пилота, ты будешь строить из себя моего секретаря, а сам смотреть в оба.

Совещание с, как выражалась Цо, шишками проходило в большом конференц-зале. Михаил понадеялся, что в том же самом, где судья Вачовски сорвал переговоры, но нет — зал был без окон, зато с круговым балконом. Цо уже на подходе к сектору подобралась, еще шире расправила плечи, скроила надменное лицо столичной штучки, теряющей время в унылой тьмутаракани, в общем, включила федерального агента на максимум.

Михаила попытались не пустить. Цо зашипела, как кошка, место тут же нашлось, на длинном ряду стульев вдоль стены. Сидевшие в ряд бородатенькие юноши дружно подвинулись на одно место влево. «Ага, позиция в ряду значима», — отметил Михаил. Оставшемуся стоять пожилая дама подкатила вращающееся кресло, в которое бородатенький уселся с видом оскорбленного величества. Ну-ну.

В президиуме шушукались. Цо сидела прямая, как палка, ровно напротив пустого места председателя.

— Ты давно здесь? — шепнул Михаилу сосед.

— Что? — оторопел Михаил.

— Ну, ты же недавно приехал? Я тебя не видел раньше. Не дергайся ты так, я сам тут только второй месяц, — доброжелательно сообщил бородатенький юноша и почесал под подбородком.

— А-а, — сказал Михаил. Наконец-то его собственная китежская борода, в меру ухоженная, но соответствующая требованиям приличий для совершеннолетних неженатых мужчин, имеющих образование, выиграла джекпот. Эх, как жаль, что вероятность вытащить этого доверчивого хмыря выпить пивка в антракте нулевая.

— Ну да, я здесь меньше недели, — так же тихо шепнул он в ответ.

— Я так и понял, — загордился юноша. — Ты откуда?

— В смысле?

— Ты тупой, что ли? Учился где?

— А, — опять сказал Михаил, — учился. Учился в основном на Китеже.

— Это от Зихао Дексянтянга далеко?

— О, очень, — искренне сказал Михаил.

— Вот дыра.

Михаил обиженно посопел. Но долго изображать обиду было нельзя — вот-вот кто-нибудь заметит ненужную болтовню, сделает выводы и балбеса отсадят подальше.

— А тут вообще… Тут есть где нормально отдохнуть и вообще… Зависнуть?

Юноша весело посмотрел на Михаила.

— Туда, где можно, тебя не пустят, а там, куда тебя пустят, ничего нет.

Михаил снова посопел.

— Ну неужто совсем ничего?

— В «Раковинцу», может, и пустят… — насмешливо продолжил бородатенький. — Но там же ни потанцевать, ни покурить всерьез, ничего.

— Да я курить и не очень, здоровье не позволяет, — честно сказал Михаил. Еще чего, кто их знает, что у них тут золотая молодежь курит, лучше отстроиться на старте.