Уна Харт - Дикая Охота [litres]

– Как далеко он может уйти? – спросила Грейс. Пальцы отогрелись, но было все еще зябко, так что она придвинулась к Тыковке, чтобы погреться в бархатном тепле его глаз. – В смысле, у него получится перекинуться опять человеком, сесть на самолет и улететь? Или лес его не выпустит?

– Хороший вопрос, – хмыкнул Александр. – Строго говоря, весь мир – наши охотничьи угодья. Но у меня предчувствие, что он поблизости.

Грейс допила чай одним глотком и неохотно вернула чашку Тыковке. Стоило выйти из круга света, как на нее снова обрушился холод. Лошадь стояла в стороне, не шевелясь и отставив одну ногу, как велосипедную подножку. При виде хозяйки кобыла оживилась, встряхнулась и охотно дала забраться на себя верхом. Охотница нащупывала носком стремя, когда Александр вдруг окликнул ее:

– Гляжу, у тебя появился нож.

Грейс автоматически дотронулась до ножен. Пальцы ощутили успокоительную твердость оружия.

– Да, мне его подарили.

– Хороший подарок, – что-то странное было в голосе Александра. Казалось, он собирается дать совет, но сомневается. – Послушай… Ты же знаешь, что в общем-то не обязана это делать?

– Делать что? – удивилась Грейс.

Лошадь нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, так что приходилось крепко держать повод и плотно сжимать бедра. Медлительность Александра раздражала.

– Я хочу сказать, что тут носится целая толпа желающих выследить добычу. Никто не упрекнет тебя, если ты просто побродишь по лесу, пособираешь шишки…

– С чего бы мне собирать шишки? – нахмурилась Грейс.

– Я просто боюсь, что все окажется не совсем так, как ты думаешь.

– Да ты можешь нормально сказать?

Александр вздохнул, и девушке показалось, что Тыковка тоже. Как будто они думали об одном и том же, но не могли подобрать слова, чтобы озвучить свои мысли.

– Грейс, я считаю, что ты не тот человек, который может воткнуть в кого-то нож. Так лучше?

Ее лицо вспыхнуло. Не то чтобы она собиралась отстаивать свою способность к убийству, но то, как это прозвучало в устах Александра, Грейс не понравилось. Может быть, ей не по душе наказывать людей, которые лично ей не сделали ничего плохого, но Томас – другое дело. Он вгрызся в ее мать, как паразит, и годами отравлял ей всякую радость. Если Александр считает, что она не сумеет покарать раковую опухоль, терзавшую Лору так долго, то он ее недооценивает.

Каждый раз, когда Грейс вспоминала Томаса, она снова и снова ощущала тот удар о приборную панель и жуткий хруст сломанного носа. Мягкая ладонь на затылке, резкое движение – и твой мир залит кровью, а в переносицу будто втыкают прут из кованого железа. В то же время между злостью, страхом и желанием отомстить затесались и другие эмоции, которые девушка хотела бы вытравить из себя. Их вызывали воспоминания о том, как они пили кофе и Томас заказывал себе всегда самый сладкий напиток с кучей зефира сверху. Как они поднимались на велосипедах на Троллий пик, как целовались в тесной машине…

Прочь, прочь, слабые гнилые мысли! Но как бы Грейс ни гнала их от себя, тот Томас казался настоящим, а этот, которого она встретила сегодня в лесу и который едва взглянул в ее сторону, – призрачным и далеким.

Она не стала ничего отвечать Александру, лишь тронула пятками лошадиные бока и, развернувшись, нырнула в лесную чащу. Чтобы быстро не остыть, Грейс пустила кобылу рысью. Отдохнув, животное стало добрее и даже перестало пытаться сковырнуть наездницу о дерево, как засохшую на ранке кожицу.

Зато Грейс от усталости и холода впала в странное оцепенение, в котором перестаешь чувствовать, сколько времени прошло. Лавировать в темноте между стволами было непросто. Выглянувшая из-за облаков луна не особенно спасала. Грейс уже потеряла направление и двигалась наугад, позволяя лошади нести ее куда вздумается.

Где-то совсем рядом скрипнула ветка, и она остановила скакуна, сама не понимая, что заставило натянуть повод – в лесу было полно незнакомых ей звуков. Почему именно этот привлек ее внимание? Она выждала некоторое время, но все оставалось тихо. Лишь когда она собиралась снова двинуться вперед, краем глаза заметила движение: высокую тень среди деревьев.

Что-то изо всех сил налетело на нее сбоку, выбив из седла. Грейс кубарем покатилась по земле, закрывая голову руками. Снег забивал ноздри и рот, залеплял глаза, весь мир кружился и трясся. Рядом приземлился кто-то тяжелый и мощный. Не откатись она дальше, весь немаленький вес невидимого противника обрушился бы на нее.

Адреналин жег вены, и у Грейс словно отросло еще несколько конечностей. Она ничего не видела из-за высоких сугробов, только чувствовала, как чья-то горячая и тяжелая туша навалилась сверху. В спину вонзились твердые когти, которыми зверь пытался перевернуть девушку. Это значило, что у нее оставалось всего ничего, чтобы успеть ударить.

Кисть, прижатая к телу, нащупала костяную рукоять волшебного клинка. Большим пальцем охотница попыталась выдвинуть его из ножен, но, когда такая туша давит на тебя, это не так-то просто. У Грейс было меньше мгновения – времени, измеримого одним-единственным вдохом. Она успела достать нож в тот же миг, когда оказалась на боку. Выставила оружие перед собой, плотно прижимая навершие к животу, и за секунду до удара когтистой лапы выбросила руку вперед. Ударила вслепую, но лезвие чиркнуло по мохнатому боку, а собственное тело под ребрами отозвалось резким жжением. Отлично! Попала!

От боли и неожиданности враг отпустил Грейс, и она сумела перекатиться и спрятаться за дерево, откуда наконец рассмотрела, кто на нее напал. Не побывай она на Той Стороне, не повидай созданий самого разного вида и формы, облик громадного зайца размером с человека, покрытого коротким жестким мехом, вселил бы в нее ужас.

Зверь сидел, приподняв мощные передние лапы над землей, и Грейс даже во мраке видела на них когти, похожие скорее на собачьи, чем на кошачьи. Длинные уши, сужающиеся на концах, казались нежными и уязвимыми. Потом она подняла глаза и встретилась взглядами с зайцем быстрее, чем ей бы того хотелось.

В его глазах не было ничего, кроме желания выжить. Наверное, у нее тоже.

Противник дышал мелко и часто. Вряд ли рана оказалась серьезнее глубокой царапины. На этом расстоянии не было видно крови. Но оружие все еще находилось у нее в руках, и Томас знал, что его нужно выбить, – так же, как Грейс знала, что ей нужно во что бы то ни стало удержать клинок.

Лезвие сверкало так, словно внутрь встроили светодиоды. Даже пожелай Грейс спрятаться, нож всегда даст знать противнику, где она затаилась. Но тот пока выжидал, пытаясь понять, какую тактику она выберет. Порез на боку зайца, боль от которого сейчас ощущали все, подскажет охотникам, что добыча ранена. Скоро они слетятся сюда, как стервятники. Томас, должно быть, тоже догадывался, что шансов против одной только девушки, пусть даже с ножом в руке, у него больше, чем против чертовой дюжины всадников. Поэтому напал первым.