Уна Харт - Дикая Охота [litres]

Сурт уже заметил невесту. Каменное лицо не поменяло выражения, и в груди у нее что-то сжалось от этого черного пустого взгляда. Она глубоко вздохнула и выпрямила спину. Что ж, если нырять в дерьмо, то только солдатиком…

– Тяни время, – вдруг услышала она шепот за спиной.

Ингрид ни слова не произнесла за все то время, что они шли сюда, но еще в купальне Вивиан отметила, что она не прогнала Торвальда. Похоже, троллиха тоже не была в восторге от матримониальных планов отца. Неважно, почему она противилась: потому ли, что Вивиан выходила замуж против воли, или потому, что самой Ингрид не хотелось, чтобы место ее матери заняла другая. Но как бы там ни было, заступничество принцессы еще никому не повредило.

Они двинулись вдоль стены, а затем по лестнице. Невеста оставляла за собой шлейф шепотков. Стоило ей пройти мимо группы троллей, как те принимались переговариваться. Когда она приблизилась к королевскому столу, все, кто сидел за ним, поднялись.

Сурт был погружен в свои мысли и невесел. Отсветы фонарей мерцали в черных глазах, прыгали по дорожке массивных серег в ухе. Когда он протянул нареченной руку, чтобы помочь взойти на возвышение, рукав сполз, обнажив татуировки и дюжину браслетов на мощном запястье. Вивиан вложила свою ладонь в его – прохладную и шершавую. Король потянул невесту на себя, как на мгновение показалось ей, чтобы поцеловать, но он только помог ей устроиться рядом.

Только когда она села за накрытый стол, остальные гости опустились на свои места и вернулись к трапезе. Вивиан оглядела яства: золотистый запеченный лосось под хрустящей корочкой, ягнятина на косточке, копченый бараний окорок и терпкие сыры источали такие ароматы, что невозможно было устоять. В кувшинах плескались можжевеловое пиво и ягодное вино. Желудок внезапно напомнил, что беглянка не ела уже несколько дней, если не считать пары чашек кофе. Она налила себе слабого вина и потянулась за куском ягнятины.

Вивиан так проголодалась, что проглотила угощение в один присест. От еды голова посвежела, мысли прояснились, и даже тело как будто налилось упругостью.

– Нагулялась? – прогудел Сурт, катая между пальцами ягоду клюквы.

Прежде чем спросить, он заботливо дождался, пока Вивиан покончит с едой. На этот счет у троллей существовали строгие правила: отвлекать гостя во время трапезы – грубое нарушение законов гостеприимства.

– Я надеялась сбежать, – сказала она.

Бессмысленно было скрывать очевидное.

– Для человека, который пытается скрыться, ты перемещалась довольно медленно.

На это Вивиан отвечать не собиралась. Незачем королю троллей знать, из-за чего она задержалась во Фьёльби и тем более о договоре с Дикой Охотой…

– Свадьбы и похороны – время, когда мы наиболее уязвимы, – задумчиво заметил Сурт, меняя тему. – В подземном мире много созданий, готовых полакомиться чужим горем или радостью. Поэтому мы, тролли, стараемся не привлекать к себе внимание злых сил. Оттого наши праздники такие скромные.

Вивиан посмотрела на короля, чтобы понять, шутит он или нет. Это торжество – скромное?! Угощение, которым можно накормить маленькую страну, наряды с таким количеством драгоценных камней, что из них можно сложить еще одну гору…

– Ваша первая свадьба тоже была скромной?

Не знаешь, как испортить настроение жениху, – поговори о его бывшей жене, которая умерла, но все еще находится неподалеку и страшно недовольна происходящим.

– Наша с Эйрой свадьба была такой пышной, что еще много сот лет о ней будут ходить легенды, – буркнул Сурт. – За это нарушение традиций нас и наказала судьба. Мы сами навлекли беду на свою семью.

«Вы, ваше величество, навлекли беду тем, что, предполагая размер плода, все равно сделали ей ребенка», – мрачно подумала пленница. Но, конечно, легче винить во всем темные силы и дурные знаки, а не эгоизм, похоть и глупость.

От мысли, что ей самой сегодня предстоит разделить ложе с королем, стало тошно. Вивиан пугал не секс с троллем – ее не отталкивали ни их габариты, ни нечеловеческие лица, ни черные пропасти глаз, – а ожидание того, что сегодня друг, которому она доверяла, ее изнасилует. Можно было подыскать другое слово. Можно было даже найти Сурту оправдание – крошечную лазейку, благодаря которой удастся сохранить целостность собственного мира. Эйре же, в конце концов, удалось его полюбить и привязаться.

Может, и у Вивиан получится…

Нет. Он – ее враг. С тех пор как Сурт решил, что вправе владеть ею, словно вещью, он стал ее врагом.

Эта мысль прозвучала так отчетливо, будто кто-то произнес ее над самым ухом. С легким щелчком что-то сломалось внутри Вивиан. Тело словно больше не принадлежало ей. Оно служило транспортом, который можно использовать, как дом, внутри которого она жила, из окон которого смотрела на мир, – но больше не была его частью.

Она позволила Сурту увлечь себя в танец, но оставалась безучастной к попыткам разговорить. Музыка вихрилась вокруг, то задевая теряющиеся в сумерках своды пещеры, то рассыпаясь золотой звонкой крошкой. Пока они кружились, Ингрид подлила в кубок отца вина, но Вивиан сомневалась, что даже дюжины таких кубков хватит, чтобы король захмелел.

Краем сознания она отметила появление Торвальда в пещере, но хороший это знак или плохой – черт его разберет. На секунду пленнице показалось, что она уснула, пока голос Сурта не разбудил ее:

– Тебе так тоскливо на собственной свадьбе?

Вивиан остановилась.

– Это не моя свадьба, ваше величество.

Музыка запнулась, или ей только показалось?

– Это всего лишь ваша попытка справиться с одиночеством за чужой счет. За мой, в данном случае. – Она слышала свой голос словно издалека, будто где-то под сводами пещеры висел радиоприемник. – Я давно пыталась понять, почему вы меня не отпускаете…

– Вот как?

– Зачем королю троллей превращать обычную человеческую женщину в домашнего питомца? Почему вас так пугает и злит мысль, что я могу однажды уйти и не вернуться? Почему теперь вам так уныло на собственной свадьбе? Вы все гадаете, что пошло не так, почему вам не весело, отчего противно… Я скажу. Вы поверили, что будет не так больно, если найти подходящую замену умершей жене.

Сурт слушал, не шевелясь. Он все еще не выпускал ладоней невесты из своих рук. Ей пришло в голову, что, если как следует разозлить короля, он просто сожмет пальцы и раздавит ей кисти. Но если Вивиан не выскажет ему всего сейчас, то шанса больше никогда не представится. День, когда нечего терять, наступает раз в жизни. Поэтому она продолжила:

– Вы относитесь ко мне как к игрушке, а не как к разумному существу. Когда-то вы были моим другом. Теперь вы мой тюремщик. И если мне выпадет возможность отомстить, ваше величество, я не пощажу вас.