Сергей Григоров - Каждый выбирает [СИ]

— Хороший подарочек вы для меня подготовили. М-да… послушайте, граф, оставьте меня одного на пять-десять минут. Возвращайтесь вместе с канцлером. Я чувствую, что будет серьезный разговор. Напортачили вы тут без меня. На пару дней нельзя одних оставить… — и ворчал все время, пока Ламарк шел к двери.

Когда канцлер заглянул в кабинет, Олмир сидел красный, как свежесваренный рак.

— Проходите, — сказал он, — садитесь.

— Здравия желаю, Ваше Величество, — зычно произнес канцлер, нацеливаясь прямиком в свое любимое кресло, стоящее ближе всех к рабочему столу короля. Его не к месту громкое высказывание означало максимальную форму выражения недовольства, на которую он был способен. Таким образом он высказал Олмиру порицание за скомканную процедуру встречи и невнимание к собственной персоне: после доклада начальника почетного караула к монарху должен был подойти канцлер и на виду у всех шепнуть что-то самое-самое важное.

Не каждый, однако, смог бы догадаться, что канцлер чем-то недоволен.

За Краевым вошли Жан Мерсье и Ламарк, тоже уселись. Олмир невольно простонал про себя: присутствие Ваниного отца сейчас тяготило его.

— Ваша печать, — сказал канцлер, протягивая перстень, снятый Олмиром перед отъездом.

— Неужели сохранили? Надо же! Значит, не все еще потеряно, живо королевство.

Канцлер повинно промолчал. Ладно, хватит сарказма, подумал Олмир, приступим к делам.

— Вы, конечно, видели это безобразие, — сказал он, поспешно убирая с экрана компьютера последний рисунок — Зою, стоящую у окна с полотенцем в руках и, казалось, всю просвечиваемую солнечными лучами. — Что скажете по этому поводу?

«По поводу», каким бы он ни был, канцлер Краев физиологически не мог сейчас говорить. Все его мысли были об одном: что сказать, как сделать так, чтобы успокоить короля.

— Э… видите ли, Ваше Величество, — еле слышно сказал он, прокашливаясь, — проведенная экспертиза показала, что Аполлон Шойский не рисовал герцогиню Луонскую.

— Неужели? Вдумайтесь в то, что вы говорите. Что, у меня нет глаз?

— Тем не менее это так. Эксперты — при этом слове Олмир от стыда и бессилия что-либо сделать сильнее вжался в кресло — пришли к заключению, что герцогиня Луонская не позировала Аполлону Шойскому. Голова или, скажем, руки на этих рисунках выписаны с исключительной точностью. Но те… части тела, которые… э… обычно скрыты одеждой… э… не принадлежат герцогине Луонской. Отсутствуют некоторые характерные детали… э… родинки там… и… другие особенности… что прямо режет глаза… э… знающему человеку…

— Да как он посмел опубликовать такое?!

— Несомненно, Ваше Величество, это очень неэтичный поступок, — ровным голосом произнес Ламарк. — Я не вижу ему никаких оправданий. Единственное более-менее разумное объяснение случившемуся — то, что эти композиции появились в компьютерной сети сразу после того, как Аполлон Шойский побывал в родиниловской обители. По свидетельству Варвары Леопольдовны Мирковой, он тогда был в стрессовом состоянии. Хотя объективное медицинское обследование, проведенное под руководством профессора Макгорна, не выявило подозрительных отклонений…

— Да какое он вообще имеет право рисовать Зою в таком виде?

Ламарк изобразил пожатие плечами.

— Душа человека — потемки. Тем более душа художника. У Аполлона Шойского это любимая тема, — сказал он.

— То есть… вы хотите сказать, что у него еще есть рисунки наподобие опубликованных?

— Да, Ваше Величество. Мы добрались до его художественного архива. Это было легко, так как он его не таил. Почти все его композиции на свободную тему посвящены герцогине Луонской.

Олмир молчал. Ему трудно было осознать услышанное.

— Отвлекаясь от личности особы, якобы изображенной на рисунках Шойского, эксперты не видят в них ничего… э… неприличного, — сказал канцлер. — Обычная легкая эротика, романтизм…

— Эротика, говорите? Посмотрел бы я на вас, если б кто-нибудь украсил Мифополь вашими портретами в чем мать родила!

— Зрелище, я думаю, было бы отвратительным, — с улыбкой сказал Жан Мерсье.

— Ну, я же сказал: отвлекаясь от личности, — забормотал канцлер, извиваясь ужом. — Я ни в коей мере не оправдываю Аполлона Шойского. Закон о соблюдении чести и достоинства запрещает где бы то ни было изображать высших должностных лиц, особенно глав Больших Домов, без их на то согласия. Тем более в таком… э… двусмысленном виде. Принимая во внимание, что его деяние вызвало общественные беспорядки, повлекло многочисленные человеческие жертвы, оно, безусловно, подлежит уголовной ответственности. Адекватное наказание — лишение титулов и званий, общественное покаяние и запрещение впредь заниматься художественной деятельностью.

— Ваша Светлость, уничтожьте эти рисунки, — приказал Олмир, обращаясь к Ламарку.

— Практически, сделать это невозможно, Ваше Величество. Они появились в общей компьютерной сети, то есть «осели» во множестве региональных серверов и прочих накопителях информации. По существующим законам мы не можем «чистить» их. Кроме того, многие пользователи наверняка сбросили эти файлы в личный архив… Иными словами, эти зарисовки Аполлона Шойского бесповоротно стали всеобщим достоянием.

А вот Месенн сделал бы это шутя, подумал Олмир и сказал:

— Сотрите те, которые можно. Пусть непросто будет добраться до сохранившихся.

— Будет исполнено, Ваше Величество.

— Как бы непродуманными действиями не посодействовать еще большему распространению этих произведений, — сказал Жан Мерсье. — Антиреклама, как известно, зачастую действеннее любого прославления. Кто-то где-то услышит про рисунки Аполлона Шойского, полезет в Информаторий, сразу не обнаружит их, бросится выяснять, где они, раструбит об этом всем знакомым и незнакомым, а когда доберется — то уж отсмакует, как говорится, по полной.

— Что же делать? Пусть себе «висят» как ни в чем не бывало?

— Нет, подчистить надо. Но предельно осторожно, исподтишка, потихоньку, не привлекая ничьего внимания.

— М-да, что ни делай, куда ни глянь — все плохо. Я отсутствовал всего-то три дня, а за это время у вас все рухнуло в тартарары.

— Ну, не все так уж и безобразно, Ваше Величество, — затараторил канцлер. — Положение потихоньку исправляется. Общественная дискуссия, объявленная герцогиней Луонской среди своих подданных, близится к финишу. Ожидаемые результаты ее во всех отношениях положительны.

Как ни странно было кое-кому это осознавать, но человечество все же оказалось способным извлечь горькие уроки из своего бурного прошлого. Галактическое Содружество отладило механизмы, препятствующие образованию общественных катаклизмов — революций там и переворотов всяких, скоропалительных решений вопреки мнению подавляющего большинства граждан и прочих коллизий. Бывало, в критической ситуации горстка корыстолюбцев навязывала нахрапом свою волю всему обществу. Их действия подобны были толчку маленького камушка, вызывающего сход снежной лавины в горах: вместо того, чтобы сбросить снег в безлюдные ущелья, засыпались, как правило, важные дороги и жилые поселки, гибли люди.