Сергей Григоров - Каждый выбирает [СИ]

— А-а, — безнадежно махнул рукой Краев, — как ни крути, все равно тупик. По-моему, лишний раз демонстрировать промахи наших спецслужб нецелесообразно.

Олмир внимательно оглядел собравшихся, подумал и понял, что не согласен с мнением канцлера. Прочитанные им книги учили быть последовательным. Либо все, либо ничего. Если уж начали транслировать какие-то осмотры, то следовало продолжать до победного конца.

— Роду или Нилу показывать эти полости в самом деле представляется бессмысленным, — поддержал канцлера Ламарк. — Вопросы надо задавать Шамону. Или кому-то другому.

Понятно, почему он так говорит, усмехнулся про себя Олмир: естественно, начальнику Службы безопасности неприятно получать упреки в свой адрес. Но главное не в этом…

— Шамон мог быть заинтересован в возникновении пожара? — спросил он. — Вы собрали доказательства того, что он исследовал психику посетителей родиниловской обители втайне от них?

— Конечно, — ответил Ламарк. — Этим мы занялись в первую очередь, как оказались там. Скопировали его архив, провели техническую экспертизу используемых им устройств и программных продуктов. Все тщательно запротоколировали.

— Он знал об этом?

— Да, Ваше Величество, знал. Он был полностью информирован о результатах проведенного нами расследования. Знал, что мы ошеломлены открывшейся нам картиной. Оказывается, Шамон, втайне выявляя подробности жизни и неосознанных желаний посетителей, грубо нарушал наше законодательство. На Ремите запрещено глубокое проникновение в психику человека без его на то согласия и строго оговоренного мотива — как то при выборе определенной профессии или занятии высокой общественной должности. Я представлю Вам развернутую юридическую справку, ибо здесь важную роль играют нюансы. Вопрос осложняется тем, что у нас Шамону можно инкриминировать уголовное преступление, а на многих планетах Содружества подобные действия считаются нормой. В конфиденциальной обстановке я предъявил ему официальное обвинение.

— Почему в конфиденциальной?

— Видите ли, Ваше Величество, — с жаром бросился в объяснения канцлер, — в данных обстоятельствах Их Святейшество имеет возможность перевести обсуждение своего проступка в этическую плоскость. В Содружестве не принято публично выдвигать подобные обвинения в адрес высокопоставленных особ, чтобы представляемые ими организации, как говорится, не теряли лица. Помимо всего прочего, мы обязаны позаботиться о здоровье его жертв: узнав о содеянном над ними, они могут испытать сильный стресс. Кроме того, они могут предъявить нам претензии в связи с тем, что мы не защитили их законное право на тайну личности.

Олмир знал, что в исторические времена было придумано много способов, чтобы «просчитать» действия себе подобных.

Раньше, когда техническая вооруженность и уровень знаний в области психодинамики были низкими, оперировали в основном косвенными данными. Например, на основе статистического анализа речи, то есть выявляя частоту произношения различных словосочетаний, довольно точно определяли уровень интеллекта и эрудиции человека, мыслительные «клише» и иные характеристики, оказывающиеся полезными для прогнозирования его поведения.

Постепенно потребность в использовании подобных экзотических методов исчезала. Сейчас несколько ответов на бессвязную на поверхностный взгляд серию вопросов с определенными измерениями электрической ауры мозга — и был готов поведенческий стереотип любого человека. Далеко не каждый был согласен раскрывать свою подноготную. Поэтому действовала сложная система законов, регламентирующих любопытство психоаналитиков. Где-то в Галактическом Содружестве эти законы были мягкими, в других местах — драконовскими. На Ремите право гражданина на тайну личности уважалось, по мнению Олмира, в пределах разумного.

— Что вам ответил Шамон?

— Он ушел от комментариев, потребовав личной встречи с Вами.

Олмир промолчал, дав понять, что удивлен таким ответом начальника королевской Службы безопасности и его бессилием.

— Я опасаюсь, что в случае суда над Шамоном возникнут настоящие народные волнения, — продолжил Ламарк. — Их Святейшество может занять круговую оборону, «не замечая» наших обвинений и выдвигая встречные любой абсурдности. Вряд ли у многих ремитцев хватит терпения докопаться до существа вопроса. А тучи его поклонников на других планетах Содружества вообще ни в чем не будут разбираться, организуя против нас новый крестовый поход. Он просто задавит нас своим авторитетом.

— Что-то я не понимаю. Как это так — не будет замечать обвинений? Он ведь действительно виноват. Вот пусть и ответит за свои преступления.

Некоторое время в кабинете стояла зловещая тишина.

— Ваше Величество, — мягко сказал Жан Мерсье, прерывая паузу, — граф Ламарк имел в виду следующее: мы не сможем убедить народ в своей правоте, если Шамон будет нам противодействовать. Люди видят и верят только в то, во что им хочется. Такова человеческая природа, и бороться с этим качеством бесполезно. В случае Шамона горькая правда заключается в том, что мы можем осудить его, а он в состоянии уничтожить нас, мобилизуя своих многочисленных последователей. Ситуация патовая.

Олмир решил, что слова Ваниного отца требуют специального обдумывания. В чем-то он, конечно, прав — это сразу ясно. Хороший советник у него появился.

— Какая-то нестыковка. Шамон особо-то не скрывал, что составляет психоаналитические характеристики посетителей Храма. Мне, например, он прямо сказал об этом в нашем разговоре.

— Вероятно, это была своего рода маскировка, — высказал предположение канцлер. — Он как бы мимоходом информировал о своей деятельности в родиниловской обители, чтобы никто не разбирался в существе того, чем он занимается. Дело не в составлении психологического портрета кого бы там ни было. Этим — в определенных рамках — может увлекаться каждый. Сиди и пиши: имярек такой-то холерик, склонен к импульсивным поступкам, имеет такие-то дурные привычки и так далее. Это обычное явление, наши психоаналитики, можно сказать, только то и творят, когда готовят объективки. Дело в глубине проникновения в личностную структуру мышления.

— Для пояснения я позволю себе привести один пример. Возможно, он покажется Вам чересчур сильным, — сказал Жан Мерсье. — Некто говорит, что напек вкусные пирожки и угощает всех подряд. Ни у кого не возникает вопросов — что здесь неясного? Все довольны до тех пор, пока не выясняется, что этот некто для начинки пирожков использовал, скажем, человеческое мясо.

— Ох, ну и примерчики у вас! — поежился канцлер.

— Значит, мы не можем принародно осудить Шамона? — спросил Олмир.