Сергей Григоров - Каждый выбирает [СИ]

Не говоря более ничего, Олмир вышел. Подождал, пока Шамон, задержавшись в глубине дома на пару минут, выйдет и усядется во второй лит. На сей раз Олмир почти наизусть выучил объективку на него и знал, что буквально нельзя понимать ни одно публично сказанное слово Их Святейшества. Да и вообще лучше держаться от него на расстоянии. По разработанному плану, в частности, предполагалось лететь в разных воздушных аппаратах.

В течение всего перелета Олмир сосредоточенно перелистывал бумаги, подготовленные королевскими аналитиками.

На месте, у самого входа в пирамиду Храма их во всеоружии ждал Вячеслав Кутузов с несколькими помощниками. Коротко поздоровавшись с ними, Олмир жестом предложил войти внутрь. Быстрота его действий породила скрытое недовольство. Журналистам не понравилось королевское молчание. А Шамон, гордо вскинув голову, дал понять, что не одобряет присутствия представителей средств массовой информации.

— Пойдем, познаем истину, — сказал он, — чтобы обрести свободу.

Двусмысленная фраза. С одной стороны, он как бы намекал, что уверен в своем освобождении, что с него снимут подозрения после осмотра пожарища. С другой стороны, сказанное являлось искаженной цитатой, но в источнике подразумевалось обретение соответствующего состояния духа.

Олмир промолчал. Помедлив немного, Шамон добавил:

— Жаль только, что человек часто почитает себя свободным, как дикий осленок.

Вячеслав Кутузов с упоением фиксировал его недовольство. Олмир и здесь промолчал, заходя внутрь здания.

Кроме явственных следов сильного пожара смотреть было не на что. Огромный пустой зал с прокопченными стенами. Характерный запах, обычно стойко держащийся годами несмотря на капитальные ремонты и всяческие ухищрения, чтобы избавиться от него. Часто горевшее сооружение проще снести, чем бороться с пропитавшей ее стены гарью.

У каменных кресел, в которые усаживали посетителей, было свалено спасенное при пожаре имущество. Шамон подошел к груде добра, критически поизучал его, хмыкнул и пошел дальше.

— Мы продолжаем репортаж из родиниловской обители, — с чувством просветил незримую аудиторию Кутузов. — Очевидны следы опустошительного пожара. Здесь хранилась великая тайна — знание будущего, — и многие приходили сюда приобщиться к ней. Все это в прошлом. Род с Нилом не смогли предугадать судьбу своего Храма, не предвидели, что произойдет с ними самими…

Олмир, поигрывая окоссом — сравнительно небольшим продолговатым медальончиком на цепочке, — продефилировал перед телекамерами. Затем подошел к Шамону и предложил:

— Ваше Святейшество, в зале приемов пропало все, что в нем было. Давайте пройдем наверх. Я покажу Вам те пустоты, в которых начался пожар. Вы, как мне доложили, не догадывались о их существовании?

— Мудрость человека — в умении постоянно восхищаться гармонией мира.

— Вот мы и повосхищаемся вместе, — сказал Олмир, стараясь, чтобы окосс попал в кадр. — А заодно поговорим об этом предмете.

Шамон еле заметно приободрился. Вряд ли он имел какое-нибудь отношение к окоссу и был не прочь обсуждать любые связанные с ним темы.

— Телеоператоры присоединятся к нам позже, когда обстоятельно осмотрят приемный зал, — сказал Олмир со скрытым посланием Кутузову. Журналист тактичен и выполнит пожелание короля остаться на несколько минут один на один с Шамоном. — Пойдемте наверх, Ваше Святейшество. Правда, там тоже кроме беспорядка смотреть не на что.

Над залом приемов находились трехъярусные служебные и жилые помещения. Разрушения в них были явственнее. Большинство перегородок рухнуло, от потолков почти ничего не осталось. Вместо лестничных пролетов были брошены времянки.

Сняв маску беспристрастности, Шамон быстро огляделся вокруг, бросился на самый верх. Олмир с трудом поспевал за ним.

— Видите, Ваше Святейшество, вот эти туннели прожжены потоками огня, низвергаемыми сверху. Толщина капитального потолка более четырех метров, и при первом, поверхностном осмотре полости, находящиеся в нем, не были обнаружены. В одну из пустот можно забраться по веревочной лестнице. Осторожнее, не ударьтесь головой…

Шамон метался между разрушениями, почти не обращая внимания на короля.

Понаблюдав за ним, Олмир догадался, что Их Святейшество пытается установить количество и расположение потаенных полостей. Ладно, пусть потрудится, а у нас созрел момент, решил он, и сосредоточился на окоссе. Неведомый — впрочем, Олмир был почти уверен, кто это, — злодей, направивший диверсанта в Сфинкс, чтобы убить Зою, Селену и Георгия, не сможет усидеть как простой смертный, ограничиваясь тем, что показывает ему Кутузов с помощниками. Тем более если он был как-нибудь связан с Шамоном. Увидев окосс в руке короля, он наверняка бросится к транслирующей половинке прибора. И будет приятно удивлен…

Появились телевизионщики, и Их Святейшество разом утратил прыть, превратившись в живое воплощение монументального достоинства.

— Вы хотели что-то спросить об окоссе? — обратился он к Олмиру.

— Да, хотел спросить, ваш он или нет.

— К сожалению, я лишен удовольствия обладать таким ценным прибором.

— Я так и думал, — с удовлетворением сказал Олмир и передал окосс Ламарку. Дело сделано. Он сумел сконцентрировать на приборе мощный световой импульс, но не понял, дошло ли это послание до неизвестного владельца. Как бы то ни было, после проведенных манипуляций окоссу лучше всего полежать в сейфе Ламарка.

Телевизионщики покрутились меж груд мусора, сняли грустную картину повреждений. Сейчас по логике вещей требовались объяснения. А от кого их ждать, как не от короля?

Олмир дотошно описал, как по мнению экспертов возник пожар. Привел доказательства того, что местоположение источника возгорания — потолочные полости, вырубленные, очевидно, во время строительства здания. Показал выжженные огнем проходы. Посетовал на недальновидность агентов Службы безопасности, не догадавшихся при наложении ареста просветить все конструкции Храма. Впрочем, особо винить их не стоит. Они не обладали временем, чтобы разобраться в особенностях строения. А мощный потолок над служебными помещениями возводился потому, что по первоначальному проекту наверху, на самом острие пирамиды, планировалось разместить обсерваторию. Некоторые астрофизические приборы любят ощущать под собой приличную массу.

— Как вы прокомментируете наличие пустот? — обратился Кутузов к Шамону.

— Я безмерно удивлен, — ответил тот.

— Судя по всему, полости были сделаны в ходе строительства. Вы согласны с этим?

Их Святейшество величественно промолчал. При иных обстоятельствах, если б не велся прямой репортаж, он просто-напросто отвернулся бы от назойливого журналиста.