Сергей Григоров - Каждый выбирает [СИ]

— Неужели Вам нечего сказать? — настаивал Кутузов.

Долго молчать перед телекамерами, когда знаешь, что твоего слова ждут миллионы зрителей, невозможно, и Шамон максимально уклончиво пробормотал что-то вроде:

— Гляжу и не вижу, слушаю и не слышу…

— Пожалуйста, ответьте по существу.

Скривившись, Шамон еле слышно промолвил, пытаясь увести разговор в сторону:

— Не медлит Господь исполнением обетования, но долготерпит нас, желая, чтобы все пришли к покаянию.

— Ничего не понимаю! Вы подвергаете сомнению слова короля?

— Приведенные им доказательства кажутся убедительными, — после нудной паузы вынужден был сказать Шамон.

— Но тогда вы должны признать, что королевские агенты не устраивали пожар.

В ответ опять величественное молчание.

— Следовательно, пожар — дело рук персонала обители?

— Смею со всей категоричностью заявить: нет и еще раз — нет.

— Как, персонал тоже ни при чем? Тогда кто же сотворил эти полости, кто поместил в них какое-то непонятное оборудование, кто устроил возгорание? Кто этот загадочный третий?

Их Святейшество промолчал, надуваясь негодованием.

— А был ли этот третий? Кто нам его покажет? По своему жизненному опыту я знаю, что глупо уповать на происки высших сил, всегда надо искать вполне земное объяснение. Для меня очевидно, что так как Служба безопасности не выдолбила эти пустоты, то, значит, их сделали сотрудники обители. А всю вину задумали переложить на других. Вы тоже участвовали в этом деле?

— Я могу показать еще кой-какие странности, — сказал Олмир, приходя на помощь Шамону. Опасно прижимать Их Святейшество к стенке, не давая возможности сделать хорошую мину при плохой игре. — Пойдемте вниз, в приемный зал.

Олмир просветил обитель посылом познания, как когда-то Варвара, и увидел систему токопроводящих нитей, пронизывающих здание. Спустившись вниз, он сказал, обращаясь к Ламарку:

— Ваша Светлость, одолжите-ка на минутку свой нож.

В арсенале начальника Службы безопасности был особый нож. Сформированный из витасплавов, он как масло резал обычные материалы. Прицелившись, Олмир без труда рассек подлокотник каменного кресла, одного из тех, в которые усаживали посетителей обители.

На разрезе была четко видна структура породы. Если б понапрячься, Олмир мог бы вспомнить ее название, физико-химические свойства, народнохозяйственное значение и прочее. Но сейчас было не до того. Почти в середине разреза проходила явно инородная металлическая жила.

— Это еще что такое? — удивился Ламарк.

— Подобные жилы пронизывают все здание, — пояснил Олмир, демонстрируя свою находку. — Однако не выдают себя ни особыми магнитными, ни прочими свойствами, отличными от характеристик природного камня. Что Вы скажете по этому поводу, Ваше Святейшество? Или вновь будете утверждать, что ничего не знали, не ведали, и это опять подстроила Служба безопасности?

Шамон был в явном смущении. Кутузов, почуяв добычу, подобрался к нему поближе.

— Мне нечего сказать, — наконец-то покаялся Щамон. — Вероятно, кто-то злонамеренный воспользовался ангельской доверчивостью Рода и Нила. И моей невнимательностью.

— Как же так? — недоумевал Кутузов. — Вы здесь пребывали столько времени и ни о чем не догадывались? Вам ничего не казалось странным? Не происходило ничего непонятного?

— Смутные подозрения у меня иногда возникали, но на проверку оказывались ложными страхами, — признался Шамон, с шумом выдохнув воздух. — Я готов согласиться с тем, что Служба безопасности действительно не устраивала здесь пожар. Поскольку персонал обители тоже не имеет к этому отношения, то существует кто-то третий, кто осуществлял здесь какие-то манипуляции.

— И это все, что вы можете сказать!? — показному возмущению Кутузова не было предела.

Шамон лишь пожал плечами. На очередное предложение высказаться величаво заговорил:

— Тот, Кто произвел род человеческий, назначил предопределенные времена ему и пределы обитания его. Но человек в непотребной гордыне своей и нищете разума открыл список смертных грехов, покусившись на прерогативы Создателя. Он возомнил, что умеет различать Добро и Зло. Но нет света без тьмы, теплого без холодного, правого без левого. Потому-то у человеков и добро — не добро, и зло — не зло, и жизнь — не жизнь, и смерть — не смерть. И нет праведника, который делал бы добро и не грешил бы…

Пусть поговорит, попроповедует, подумал Олмир. Заодно отвлечет внимание людей от этого «третьего», загадочного и потому могущего вызывать ненужные страхи.

— Возьмите свой нож, — вполголоса сказал он Ламарку.

Так же тихо начальник Службы безопасности спросил:

— Откуда взялись какие-то жилы? Я был уверен, что в обители нам известен каждый атом. Опять мои люди опозорились! Ну, я им устрою головомойку.

— Не надо. Эти нити в самом деле трудно обнаружить.

— Тогда как Вам, Ваше Величество, удалось это сделать?

— Школа Дикого Мага, — честно ответил Олмир. — Скоро Варя покажет немного из того, на что способны ученики королевского лицея. Но не отвлекайтесь, не заостряйте внимания на «третьем» и плодах его трудов. Пока не заостряйте. Я чувствую, что когда-то мы схлестнемся с ним. Но это будет потом. А сейчас незамедлительно узнайте как здоровье герцога Кунтуэского. Заодно пусть возьмут на заметку всех, обратившихся за медицинской помощью по поводу ожога глаз или лица.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — отчеканил Ламарк, приступая к выполнению королевского приказа. Чуть ли не каждый день к его переносной коллекции добавлялось новое электронное устройство, с помощью которого он, как и канцлер, осуществлял оперативное управление подчиненными. Не человек, а киборг какой-то.

Шамон разошелся не на шутку, все говорит и говорит. Не пора ли его остановить?

— Источник человеческой зависти — неизбывная доброта божья, коя изобильно падает и на достойного ея, и на недостойного…

— Зависть бывает разной, — возразил Олмир. — Так называемая белая зависть — главная движущая сила прогресса. А причина людских бед — черная зависть.

— Это так. Я говорю о другом. О том, что зло произрастает из доброго семени.

— Не понимаю, к чему Вы об этом говорите. Если, например, кто-то завидует своему соседу и желает стать не хуже, то перед ним два пути. Либо больше и лучше работать, упорнее добиваться поставленных целей, либо как-нибудь напакостить соседу. Первый путь хорош, второй — плох, а иного не дано. По какому из них пойти, каждый выбирает сам, и нечего на кого-то другого пенять. На этом я предлагаю закончить дискуссию. Журналисты могут остаться здесь, им предоставят всю служебную информацию, связанную с наложением ареста на родиниловскую обитель и последующими событиями. А Вам, Ваше Святейшество, я предлагаю проследовать со мной в Мифополь, чтобы поставить точку в выяснении наших взаимоотношений. Прошу поторопиться, у меня мало времени.