Сергей Григоров - Каждый выбирает [СИ]

После возвращения с Беззаботных островов Олмир увяз в делах. Спал урывками, всего по несколько минут, и ощущение нехватки времени прочно вошло в плоть и в кровь. А сейчас, после внутреннего напряжения, требующегося для концентрации виерных посылов, с непривычки еще и голова кружилась, хотелось присесть куда-нибудь, передохнуть.

Шамон, тяжело вздохнув, покорно пошел к своему литу.

Когда они подлетали ко дворцу, Ламарк, склонившись к Олмиру, еле слышно прошептал:

— В Шере суматоха. Герцог Кунтуэский получил сильный ожог лица, лишился зрения.

— Я знал, что это он подослал к Зое убийцу, — вырвалось у Олмира. Прочитав недоумение на лице начальника Службы безопасности, пояснил: — Я послал по окоссу сильный световой импульс, а герцог Кунтуэский в это время находился рядом с его воспроизводящим устройством. В результате — торжество справедливости. Око за око в прямом и переносном смысле. Благодаря герцогу лишился зрения наш лейтенант, Веселко. Сейчас герцог без глаз.

Брови у Ламарка удивленно поползли вверх. Но он сдержался, не стал задавать вопросы о том, как именно Олмир смог так изощренно отомстить. Подумав над проблемами, относящимися всецело к его компетенции, сказал:

— Однако без санкции Коронного Совета нам будет трудно доказать факт ослепления Александра Кунтуэского излучением окосса, если он не обратится за медицинской помощью общепринятым порядком. Раскрывать перипетии личной жизни глав Больших Домов запрещено. А лечиться Кунтуэский, скорее всего, будет у своих, домашних лекарей. У него есть опытные медики, повязанные обязательством хранить герцогские тайны.

— Со своей стороны сделайте все, что в ваших силах. Подумайте вместе с Краевым, как по максимуму раздуть эту историю. Более я не хочу прощать ему ни одной зловредной выходки… Но на первое время будет достаточно, если в политическом плане он полностью подчинится нам. А там посмотрим. Займитесь этим делом сразу после разговора с Шамоном.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — заверил Ламарк, и в глазах его сверкнули задорные огоньки.

Второе появление Шамона в королевском дворце не было неожиданностью. Принимали его не в королевском кабинете, а в специальном зале, используемом для дипломатических переговоров. Многочисленные телекамеры и прочие фиксирующие устройства были выставлены напоказ.

За огромный эллипсоидальный стол уселись четверо. С одной стороны — Олмир, Краев и Ламарк. Напротив них — один Шамон.

— Начнем с несущественного, — сказал Олмир, передавая Шамону зеленую папочку. — Здесь описание Вашей деятельности в родиниловской обители. Ранее Вы были ознакомлены с этими документами. Согласно нашему законодательству, Вы подлежите уголовной ответственности. В любом случае налицо серьезный этический проступок. Что Вы скажете по данному поводу?

— Закон положен не для праведников, но для нечестивых и непокорливых, грешников и человекохищников.

— Ничего себе! Чрезвычайно удобная позиция.

— Это не позиция. Это отражение моей обязанности нести весть о великих тайнах бытия.

— Вот даже как? Давайте условимся: никаких проповедей. У нас будет либо чисто деловой разговор, без приукрашиваний и ненужных отступлений, либо никакого. Если Вы откажетесь от нормального общения, то к списку обвинений в Ваш адрес добавят публичное издевательство над августейшей особой, и после этого мы будем применять к Вам только силовые воздействия.

— Я слушаю Вас, Ваше Величество, — покорно сказал Шамон, встряхнувшись.

— Как я понял, Вам нечего сказать по существу. Переходим к следующему вопросу. Вот здесь, — Олмир передал Шамону красную папку, — описывается Ваша деятельность на шпионском поприще. Подробно запротоколирована попытка использования Вами некроформ. Чему Вы улыбаетесь?

— Право дело, Вы мне льстите, Ваше Величество.

— Объяснитесь!

— Скромность — одна из человеческих добродетелей. Я рад, что предстал в Ваших глазах неумным и недальновидным человеком.

— Продолжайте.

— Если б была на то насущная потребность, то Комитет давно б позаботился о том, чтобы видеть каждый Ваш шаг и слышать каждое слово. Моя цель была иной — удостовериться, что ваши отношения с меритцами действительно настолько крепки, что они запросто передают вам редкостное оборудование. Одно дело — прислать преподавателя, сделать инвестиции в вашу экономику. Но поделиться по-настоящему уникальными вещами — это совсем иной уровень общения.

Олмир покосился на канцлера. Краев, неотрывно наблюдая за Их Святейшеством, чуть заметно кивал в знак согласия. Неужели Шамон говорит правду?

— Вы выбрали весьма экстравагантный способ. Трудно переварить Ваши объяснения. Да и факт остается фактом: Вы занимались на Ремите разведывательной деятельностью.

— Не возражаю. Вы, как всегда, правы, Ваше Величество.

— Прекрасно. Должен сказать, что предъявленные обвинения — малая часть наших претензий к Вам. Другие эпизоды мы не в состоянии пока доказать. Например, на данный момент мы не можем установить Вашу роль в подталкивании графа Кокроши к совершению некоторых поступков.

— Искренне сожалею, — усмехнулся Шамон, — мне не помешал бы ореол мученика. Люди лучше прислушиваются к слову гонимого власть имущими.

— Как давно вы зомбировали Кокрошу?

— Видите ли, Ваше Величество, я только что вернулся с Феи и плохо помню, что делал ранее.

— Значит, вы больше года контролируете его?

— Понимайте мои слова как заблагорассудится. Я не могу делиться своими грехами и добродетелями, чтобы не предстать ложным мучеником.

— Что это за проект — «Левиафан»? Каковы его цели?

— Как я понимаю, вы перехватили мой телефонный разговор с Анн-Мари Ло. Всегда говорил, что женский язык опаснее змеиного яда.

— Отвечайте по существу.

— Я прекратил выполнение всех проектов на Ремите сразу после ареста. А до этого… не делал ничего, что представляло бы угрозу общественному спокойствию в Вашем королевстве. Максимум моих помыслов заключался в снятии полных психограмм учащихся королевского лицея и лично Вас, Ваше Величество. Технология соответствующего процесса предполагает активное участие в нем самого исследуемого, а это требует его добровольного согласия. Я не успел или, точнее, не сумел создать условий, необходимых для гарантированного получения положительного ответа на предложение подвергнуться необычной процедуре.

— Каким образом Вы заставили Кокрошу убить барона Рагозу?

Шамон вздрогнул от неожиданности, но сумел взять себя в руки и хладнокровно ответил:

— Вы смотрите не в ту сторону.

Пора заканчивать разговор, подумал Олмир, все равно от Их Святейшества ничего не добьешься. И задал последний вопрос: