Дмитрий Москалев - Дыра

Дейв почувствовал затхлый запах, смешанный с потом и паром, гнилью, когда какой-нибудь кусок шерстки запреет от влаги и начнет тухнуть. В доме было темно. Войдя в спальню, они увидели сидящую на корточках к ним спиной Молли, трясущуюся и что-то бормочущую на тарабарщине. Цвет ее обнаженной спины был темно-зеленым, позвоночник выпирал, словно кто-то положил свиную тощую тушу в доме.

– Молли Грин, это ФБР, – окликнул ее Дейв, целясь ей в затылок. – Мэм, встаньте медленно и повернитесь к нам лицом, вы арестованы.

– Хорошо, только не стреляйте, – сказала она плачущим голосом, она ревела, и тело ее дергалось в спазмах. – Мне нехорошо. Я была плохим человеком, плохим, но мне сейчас так плохо, я заболела, я… я ужасно, ужасно себя чувствую, я не помню, не понимаю… помогите мне.

Дейв почувствовал запах. Этот непередаваемый запах ужаса вперемешку с отвращением и удивлением, запах напугал его.

Полицейский приблизился, чтобы надеть наручники, и в одно мгновение она повернулась. Рука Дейва дрогнула, он увидел, как стягиваются ее сухие морщины на лице, как втягивается кожа и как открывается слюнявый рот, набитый ужасными зубами. Он видел, как она в темноте полоснула полицейского по горлу, как тот выстрелил в пол, как Молли вспрыгнула на стену, которая затрещала под когтями, и по потолку стремительно приближалась к нему. Дейв попятился. Молли спрыгнула с потолка и, отскочив от пола, полетела к Дейву, выставив свои сухие ужасные когтистые руки. Послышался выстрел, и Дейв почувствовал, как какие-то черные капельки брызнули ему на лицо, как бездыханная легкая туша пробежала несколько метров и с грохотов сбила его через дверную раму, ломая захлопнувшуюся дверь в щепки. Послышались шаги, и агент почувствовал на себе бездыханный зловонный труп существа и этот сильный запах чего-то чужого. Ее один оставшийся черный глаз смотрел ему куда-то в грудь. Браун вытащил Дейва, а полицейский скинул труп Молли.

– Какого хера тут происходит?! – закричал Браун.

– Черт, черт! – заругался Дейв и вскочил на ноги, бросился к полицейскому, но тот был уже мертв – его шея была разорвана четырьмя когтями, кровь вышла вся, его нельзя было спасти.

– Нужна скорая! – крикнул Браун полицейскому, который рванул к машине к рации.

– Уже поздно – он умер от потери крови, – вздохнул Дейв. – Это я мог быть на его месте. Как быстро-то она ему горло разорвала! Ты посмотри, чем она его?

– Что здесь произошло? – спросил Браун. – Что, бля?

– Она разорвала ему горло. Я вообще ничего не понимаю, это не человек! Это какая-то тварь! Посмотри, Браун, это настоящие когти, смотри на корни. – Дейв посветил фонариком. – Смотри, волосы сухие, как у старухи, словно она состарилась, кожа на лице как у трупа, но зубы!.. Это точно наша особа? Нужно снять отпечатки пальцев и все опечатать, нужно осмотреть дом от и до! Ну и запах!

– Ты попал ей в глаз, – удивился Браун, – в такой-то темноте.

– Мне повезло, наверное, очень крупно повезло, ведь эта тварь прыгала по потолку! Как кузнечик!

– Что? Ты точно это видел? Мы долго не спали, может, галлюцинация? Но мне кажется, что эта дама давно за собой не ухаживала и этим убила уже двух человек! Мы что, спятили все здесь? Скорой не будет? Спасти его нельзя? Хоть рану перевяжем! Давай же!

– Браун, успокойся, она ему, бля, шею перерубила, голова на одних костях висит! Это три минуты, и человек – труп! Скорая не приедет! По такой дороге в этом проклятом чертовом городишке!

Дейв встал и направился осмотреть комнату. Дом окутала давящая темнота, и адреналин развеял страх.

– Словно здесь кто-то спал утром. Для такой грязной… грязного существа слишком чистая постель. И дом вроде бы ничего, только посмотри, везде бутылки и окурки в банках. Молли любила побаловаться травкой. – Дейв осмотрел окурок и направился в кухню. – Смотри, дверь в подвал. Доставай-ка свой фонарик и свети сюда.

Дейв осторожно открыл дверь и начал спускаться, восстановленный пульс вновь начал колоться от страха. На полу сохла большая лужа крови, все коробки были ею забрызганы. В углу что-то зашуршало, и Дейв, взбросив руку, направил пистолет на шум. Фонарик осветил то место и… Дейв испуганно нажал на курок, послышались выстрелы, крики Брауна:

– Стреляй! Стреляй, Дейв!

Темнота прошла, глаза стали ощущать свет, и тело перестало быть ватным, пришла боль.

Сэм стоял на верху кратера. Крутой спуск осыпался в пропасть. Сама воронка была метров сто в диаметре и неизвестной глубины. Едва лучи заходящего солнца осветили гладкие откосы провала, как Сэм почувствовал опасность, перемешанную с запахом серы и сероводорода. Он не слышал криков, он сосредоточенно смотрел во тьму, словно что-то в темноте колыхалось и смотрело на него, дышало на него, и он это чувствовал, что-то копошилось в ней, в дыре. Его трясли за руку, толкали, но он не чувствовал, как его пытаются тащить, сбить с холма, докричаться до него, как испуганные люди носятся вокруг, как нечто мерзкое, скользкое сокрытое в мелком озере вокруг воронки сжимает своим телом бедных людей, ломая им ребра, душа их, глотая и переваривая, как мерзкий запах наполняет ноздри Сэма, перебивая тухлый запах сероводорода, а он смотрел и смотрел, потеряв счет времени. Словно гипноз, дыра манила его в свои чертоги, вот-вот – и земля под ногами оползет, и оцепеневшее тело Сэма сползет вниз, в пустоту, к кишащим на дне голодным тварям, но к тварям ли? Эфирная субстанция…

Он чувствует, как пытается прийти в себя, трет себе глаза, желая рассмотреть хоть частицу света в этой царившей вокруг темноте, познать ее, всмотреться, как бьет себя по щекам, как двигает челюстью, словно контуженный и не различающий звуков. Его сознание возвращается после удара, с головы стекает кровь. На руках чужая кровь – кровь умирающего от потери безногого бедняги, еще стонущего. Бродягу хватает что-то склизкое, что-то ползучее и исчезающее в воде и уносит. Сэм чувствует холод, сырость, он кричит и срывается вниз, бежит прочь от дыры, падает в воду. Далекая боль в пальцах словно не его, он рывком встает и несется изо всех сил, разгребая ногами воду к берегу. Он не слышит, как нечто движется позади, как его щупальца ползут впереди этого существа. Он не видит всплывшие задушенные трупы, его голова гудит, зрение словно черно-белое, его мозг различает лишь узкий спасительный туннель – вперед, вперед к машине. Бежать!

– Беги, беги! – кричит он сам себе, и его ноги скользят по сырой траве, дождь хлещет по щекам. Он чувствует, как стало легче отталкиваться, словно с его ног скинули груз, словно его ноги отпустили сокрытые в черной воде мертвецы, едва не утащившие под гладь, в залитую водой траву. Он чувствует, как это нечто подбирается к нему и уже за спиной, он чувствует его зловоние, и вот-вот оно схватит его. Бежать!