Саймон Морден - Билет в один конец [litres]

Фрэнк подтвердил справедливость подозрений Деклана, оснастив аккумуляторы датчиками расхода энергии и воды. Эти датчики несколько раз показали небольшую нестыковку, из чего можно было сделать вывод, что длительность ночных прогулок является незначительной. Также Фрэнк прочертил на песке за каждым колесом тонкие линии, заметить которые в абсолютном мраке марсианской ночи было невозможно.

Каждое утро эти линии оказывались смазанными и не совпадали с положением багги. Фрэнк стирал их, а затем вспоминал предыдущую ночь, стараясь определить, не было ли каких-либо посторонних звуков, помимо скрипов и стонов трущегося металла. Это продолжалось уже целую неделю.

У багги не было ни ключей, ни замков. Они являлись собственностью компании, как и экипаж. Ни у кого не было никаких причин тайно разъезжать на них, однако именно этим кто-то и занимался.

Фрэнк переговорил с глазу на глаз со всеми. Ни у кого не возникло желания чистосердечно признаться. Или остановиться, по правде говоря. Количество возможных вариантов было ограничено. Фрэнк с самого начала отбросил то, что кто-то во сне натягивает скафандр и уезжает кататься.

Другим вариантом был Брэк. И именно к нему постоянно возвращался Фрэнк.

Потому что в буквальном смысле существовало только одно место, куда можно было поехать. Спускаемый аппарат. На многие мили вокруг больше ничего не было, а, как показывали цифры датчиков, в расстояниях, которые проезжали багги, не было ничего из ряда вон выходящего. Практически весь дополнительный расход можно было объяснить парой миль до Вершины и парой миль обратно. Остальное можно списать на холод, хотя на себе это Фрэнк не проверял.

Он не думал, что в спускаемом аппарате осталось что-либо такое, что было нужно кому-либо из заключенных. Значит, если это Брэк, чем он там занимается, тайком, практически каждую ночь?

Наркотики? Это тревожило Фрэнка гораздо больше. Тут лежит целая бесхозная аптека, которой может попользоваться любой. Насколько было известно Фрэнку, инвентаризацию медикаментов не проводил никто. Этим должна была заняться Алиса, если бы сама не отведала один из этих препаратов. Помощником Алисы был Зевс, но у него не было ни времени, ни стремления к такой дотошной, скрупулезной работе. Значит, таблетки были просто оставлены там. И кто-то вскрыл по крайней мере два запечатанных ящика. И если затем этот кто-то не отправил себе в карман часть содержимого вскрытых ящиков, Фрэнк был бы крайне удивлен.

Все это известно Брэку. Очевидно, он сам также вынюхивал, где что. Известно ли ему, чьих это рук дело? Если известно, почему он никак на это не отреагировал? У Фрэнка крепла уверенность, что заверения Брэка в том, что он всевидящий и всезнающий, на самом деле лишь пустое бахвальство. Но опять-таки в этом случае было понятно, почему Брэк по-прежнему питался исключительно тем, что доставил спускаемый аппарат.

Это вселяло в Фрэнка беспокойство. Он уже несколько недель не вспоминал о Брэке. Надсмотрщик превратился в призрака, орудующего где-то на заднем плане: странные звуки, тени на улице, передвинутые предметы – это Брэк занимался своей работой. Быть может, этим дело не ограничивалось. Но Фрэнк не мог сказать, что тут не так.

И все же, если это Брэк по ночам ездит к спускаемому аппарату и обратно, нужно предупредить Деклана, чтобы тот не копал глубже.

Фрэнк устроил так, чтобы они с Декланом оба оказались на улице: один проверял багги, другой регулировал солнечные панели. Жестом показав, что он отключает микрофон, Фрэнк подождал, когда Деклан закончит протирать батарею, направленную на полуденное солнце.

Они соприкоснулись шлемами.

– Это Брэк?

– Это точно не один из нас.

– И что он скрывает от нас? И почему?

В воздухе висела пыль. Она хрустела и скрипела на стеклах.

– Знать нам это необязательно. Да, пожалуй, мы и сами не хотим это знать.

– Ну, а я хочу знать, – возразил Деклан.

– Вот и спроси сам у Брэка. Я уж точно не возьму это на себя.

– Ну конечно, ты не спросишь. А почему? Потому что у тебя такой склад характера. Он босс, могучий белый, и ты не вправе спрашивать, почему он поступает так, а не иначе. Ты по-прежнему заключенный. – Он постучал указательным пальцем Фрэнку по шлему. – Вот здесь. Мое предположение – он общается с «Ксеносистемами».

– Это же бред какой-то. Центр связи у нас здесь, на базе.

– Значит, Брэк говорит с «Ксеносистемами» о чем-то таком, о чем мы не должны знать.

– Ну что такого он может сказать? – пожал плечами Фрэнк.

– А разве ты не хочешь узнать, о чем он говорит?

– Нет. Если честно, нет. Потому что к нам это не имеет никакого отношения.

– Господи, Фрэнк, это имеет к нам самое прямое отношение! Разве тебе не любопытно? Нисколько?

– Ну, может быть, самую малость. Но это может обернуться для нас неприятностями, без которых лучше обойтись. Послушай, у нас все более или менее наладилось. Мы занимаемся тем, ради чего сюда прилетели. Скоро сюда прибудет экспедиция НАСА, и нам предстоит общаться с астронавтами. Давай не будем раскачивать лодку.

– Фрэнк, ты только сам себя послушай! По тебе дурдом плачет! Нам нужно выяснить, что затеял Брэк, на тот случай если именно он хочет раскачать лодку. Я переговорю с Ди. Может быть, он сможет это узнать.

– Не впутывай сюда малыша!

– Мы не сможем услышать то, что Брэк говорит «Ксеносистемам», но, быть может, нам удастся перехватить вторую половину разговора, переданную в ответ.

– Я серьезно, не втягивай в это Ди. Ему это ни к чему.

– Он сам отвечает за свои действия. Он уже взрослый, Фрэнк. И ты ему не отец.

Это причинило боль. Словно удар в сердце, хотя Деклан не мог и предположить, в чем дело. Фрэнк отпрянул назад, буквально отшатнулся, и Деклан смерил его холодным взглядом. Электрик нажал кнопки на панели управления скафандром, и разговор завершился. Фрэнку осталось только удалиться в противоположный конец базы, где стоял ядерный генератор, безмолвно насыщая стоящий на нем бак с водой дармовым животворным теплом. Он рассеянно обошел вокруг реактора, вспомнил слова Брэка насчет скуки и решил провести тщательный осмотр через минуту-другую.

Включив микрофон, Фрэнк устремил взор на Вершину, на цепочку Беверли-Хиллз, на стенку кратера вдали. Горизонт всегда был в той или иной степени затянут дымкой. На Земле бывают дни, сразу после дождя, когда воздух становится прозрачным и горизонт виден в мельчайших подробностях. На Марсе такого не было: здесь существовали лишь различные оттенки дымки, от отдаленных до близких. В пыльную бурю видимость сократится до нуля, и солнечные батареи не смогут выдавать электричество несколько дней, а то и недель.

Это будет любопытно.