Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

И по затылку получил, за подозрения в глупых развлечениях. И радостно полез кому-то в морду давать. А там и соседа того зацепил. Но, правда, пока эти трое молодых и горячих друг друга лупили, снимая напряжение последних месяцев, другие лишь поворчали — и опять продолжили советоваться, как же ж спасать пострадавшего.

Я растерянно огляделся, всё ещё недоумевая, что вдруг случилось со мной. Но вдруг меня осенило. Я шлёпнулся на колени перед Станиславом, схватил его руку, свободную пока, прижал к своей щеке.

— Ты ополоумел?! — новодальец мою руку столкнул. И наподдал мне по колену, растреся пострадавшего.

Тот, правда, так и не очнулся. А другие к нам бросились, орать, чтоб трясти не смел того, кто голову и так уже страшно зашиб.

— Да что он вдруг?! — рычал Станислав, — Я ему не баба! Пусть к своей невесте идёт и милуется! Ишь чего вздумал!

А я кинулся закрывать его собою. Точнее, пострадавшего, спавшего у него головой на коленях. От протянутых рук.

— Не забирайте его! — взмолился, — Пусть не выпускает его из рук!

— Точно ополоумел! — вздохнул помощник Цветаны, — Я тебе подставка под придурочных, что ли? У меня уже ноги затекли так сидеть! Хоть бы он окочурился…

— В твоих руках он выживет!

— Блин, лучше бы окочу…

— Послушайте! — радостно объявил я — и наши помощники настороженно отпрянули от меня, видимо, и правда решили, будто у меня сознание помутилось от волнений и нехилой ответственности, — Я наконец-то понял, почему наш Станислав до сих пор живой!

— Я сам свой, — проворчал тот.

— Да ты не мешай, — возмутился Степан, — Не мешай научному открытию! — и рот ему зажал ладонью.

На что воин сердитый вцепился ему зубами в ладонь. Сначала нашего Рыжастого Ёршика перекосила от боли, потом он застыл растерянно. А я с волнением смотрел на него. Потом он потрясённо на Станислава посмотрел. Тот зубы разжал, проворчал:

— И этот бешеный! — и отчаянно сплюнул.

Стёпка успел в сторону уйти, отчего плевок сандалии и пальцы его не заляпал.

И все затихли, ожидая, «чё сейчас будет».

Но Стёпка почему-то скандала не закатил. Растерянно посмотрел на свою руку, основательно надкушенную — Станислав шутки шутить не любил — потом голову ощупал, плечи, руки, ноги зачем-то.

— Не понимаю, — сказал парень наконец растерянно, — Этот гад мне руку до кости прокусил, а боли как не бывало. Будто и не кусал.

— Вот! — радостно сказал я, — А у меня усталости как не бывало.

— День всеобщего бешенства и умопомрачения! — проворчал Станислав.

— Нет, — я повернулся к нему.

Видимо, с такими радостными сияющими глазами, что он на всякий случай отогнулся назад, от меня подальше.

— Я теперь понял, что ты и правда давно уже болен «Проклятием алхимиков», Станислав!

— Так чё ж я не окочурился до сих пор? — наконец-то проявил интерес он.

Радостно объяснил:

— Потому что ты — целитель!

— Чё?! — выпучился новодальец на меня.

Да и все растерянно притихли.

— Ох, точно! — радостно завопил Стёпка, — А я-то и думаю, что это за странное такое ощущение… от его прикосновений!

— Да не… — мужчина возмущённо головою мотнул, — Не… какой из меня целитель?! Я столько лет воевал и охранял. Я — мастер людей калечить!

— Так в том-то и дело! — вздыхаю, — Ты родился с даром целителя. Но поскольку выбрал себе дело жестокое, твой дар не мог проявиться толком. Я видел целителей в Синем краю. Да и в Эльфийском лесу одного… давно… Прикосновение целителя, особенно, когда телу плохо иль душе, ни с чем не спутаешь. Будто волна света или тепла падает на тебя с чьей-то ладони. И становится легче. И прибывает сил. Болезни проходят быстрее. Раны быстро затягивают. Вот, посмотри: он просто уснул на твоих руках — и у него процесс восстановления быстрее намного идёт. Даже если у тебя нету навыка использовать дар. Подержи его, пока не очнётся. Может, Калин даже боли уже чувствовать не будет. Может, без синяка обойдётся вообще.

— Но… но… — Станислав заморгал потерянно, — Как так?.. Я… целитель?! Что за бред?!

— Ну, вот, теперь и ты сможешь лечить людей, — серьёзно совсем сказал Стёпка, — А ты переживал.

— Да я… — сказал мужчина едва слышно и совсем потерянно, — Да чё я с ним делать-то буду?! С даром этим?..

— Хочешь, стань моим учеником, — предложил Стёпка, опустив рук ему на плечо. Будто тот и не плевался в него только что.

— Я… это… — Станислав смутился.

Под его взглядом, дружелюбным ставшем вдруг. Да под любопытными взглядами других. Кажется, и правда, что своих целителей во Враждующих странах давно уже не рождалось. Или так редко, что люди уже не верили в их существование.

А я растерянно смотрел на ворчливого охранника Цветаны. Он… целитель! Кто бы мог подумать?!

«Много среди вас таких, — грустно призналась Мириона, — Не столь уж и редко рождаются целители. Но дар гаснет у тех, кто спокойно творит зло. Свет источать и, уж тем более, светом души своей лечить — это умение чистой души. Вот колдунов, да, тех дар кормят гнев и зло, которое они вызывают в других».

Значит, колдуны — это не сказка!

«Разумеется, нет. Даров много разных есть. Но ими редко люди пользуются».

Мда, этот мир можно бесконечно изучать — и полно ещё тайн и загадок останется. Хватит не на одну жизнь.

Кто-то из целителей поднялся с пня, подошёл к Станиславу и положил ладонь ему на другое плечо:

— Я так же поделюсь с тобой некоторыми моими тайнами.

Помолчав, мужчина признался:

— В последние дни мне порой кажется, словно с ладоней скатывается тёплая волна. Больные, которых опрашиваю, начинают улыбаться, успокаиваются, и мне самому становится приятно. Но я значения тому не придавал. Думал, простудился и бредить начинаю.

— Вот, занялся помощью другим — и твой дар проснулся, проявился раньше, — заметил я, — А прежде его хватало, чтобы лишь немного поддерживать твою жизнь. Раньше источник в тебе только тлел.

— Странно это! — вздохнул Станислав, — Всю жизнь прожил как жил. А тут вдруг оказывается, что ты вообще другой. Что делать с этим незнакомым собою?

— Сказать: здравствуй, незнакомый я! Давай знакомиться?.. — бодро предложил Стёпка.

На этот раз все уже засмеялись, даже помощник Цветаны.

Эта ночь, заполненная беседами, прошла намного теплее, чем все наши прежние собрания. Будто не коллеги уже, а напарники. Или даже друзья. Лекарь из Черноречья вздумал развлечь нас всех «занимательной историей» и слово в слово пересказал мою легенду.

— Ух, ты! — восхитился юный знахарь. — Жаль, у нас таких интересных нет. Всё о битвах, да о битвах, о мести, да о мести.

— Молодой менестрель, от которого я услышал это, говорил, будто лично знаком с Гришкой.

— А кто тот Гришка?

— Человек, который где-то нашёл эту былину.