Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

Мрачно обернулся вдруг. Но пока на улице было пусто. Все, видимо, хорошо нажрались и напились на свадьбе у нас. Или расползлись по делам дома или в иных частях города.

— Спасибо… что ты её берег, — неожиданно сказал Станислав, посмотрев Роману в глаза.

Тот отвернулся и проворчал:

— Я берёг свою сестру. Чего уж не скажешь про тебя.

Мы молчали долго. Уже дети какие-то показались на улицах. Бежали бодро за сорвавшейся с верёвки дворнягой. И приостановились, заметив нас. Меня сколько-то уже в городе знали. И что Алина — моя невеста — запомнили. А тут она стояла, обнимая чужого мужика. И даже при мне. Непорядок. Тем более, что она не смущалась.

Дети, разумеется, так бы и смотрели. Но тут собака метнулась обратно, с ног сшибив какого-то коренастого полноватого немного мальчика. Тот матом её покрыл. Как взрослый. И, плюясь, вскочил. А она побежала обратно. Вовремя отвлекла! Или… то мир чудит?..

— Пойдёмте, что ли, в дом? — предложил я.

— И отстань уже от него! — Роман проворчал, — Что люди подумают о тебе?..

— Так я и скажу: он мой дядя. И я сегодня лишь это поняла, — бодро ответила девушка.

Кажется, она уже приняла его в своё сердце. Сердце Алины вмещало многих. Сердце бездонное как океан. Как небо, обнимавшее землю.

— Не надо! — проворчал Станислав и сумел-таки вырваться, пользуясь её растерянностью, сердито к ней повернулся, растерянной, — Я того не стою!

Но Алина опять шагнула к нему. И снова его обняла. Щекою прижавшись к его груди.

И суровый воин неожиданно расплакался. И, плача, прижал её левой рукою к себе, а правой — гладил её волосы.

— Прости, что я бросил тебя тогда!

— Ничего, — мягко отстранившись, Алина посмотрела на него и улыбнулась ему, — Ты же не знал, — всхлипнула, — А люди не щадят своих врагов, — слёзы потекли по её щекам, — Не удивительно, что ты бросил меня там.

— Вот все люди как люди! А она… такая! — сердито взмахнул рукою Роман — и обратно к дому пошёл.

Не принял он Станислава как родственника. Но ругаться более на неё не стал. То ли смирился, что Алина очень упрямая. То ли… всё же… это был знак, что когда-нибудь Роман мог бы его принять?.. И говорил сейчас о том?..

Но, впрочем, новодальец смотрел сейчас лишь на неё. Странный был у него взгляд. Глаза, в которых блестели слёзы. Это когда неясно, ты рад или всё же тебе очень больно?.. Потому что он сам не мог себя простить. Но, впрочем, она могла.

Вздохнув, я хлопнул его по плечу — и мужчина резко повернулся ко мне, напуганный.

— Ты уж совсем-то не пропадай, — проворчал я, — Она расстроится, если ты пропадёшь.

— Я… теперь… — дядя моей невесты замолчал надолго, потом сказал, печально улыбнувшись, — Я теперь, кажется, не имею права пропадать?..

— Ага! — улыбнулась Алина, на меня покосилась, — Хотя бы на свадьбу дочери своего брата придёшь?..

— Приду, — сказал Станислав, горько улыбнувшись, руки её осторожно со своих боков снял, — Но пока я… пойду, что ли?.. Я… — потупился, — Я не могу сейчас смотреть тебе в глаза.

Она было хотела опять уцепиться в него, на всякий случай. Но я ладонь положил ей на плечо. Девушка повернулась ко мне, потерянная.

— Он вернётся, — сказал я твёрдо, — Потом.

— Потом… — глухо сказал Станислав, — Потом я вернусь.

И, избегая смотреть ей в глаза, присел на корточки, к нею спиной, пряча дрожавшие губы, быстро собирая в рубашку рассыпавшиеся вещи: две книги, три свитка, пучки сухих трав, заветную чашку и тарелку, подаренные братом и спасавшие ему жизнь, обёртку от флейты.

— Мне ведь надо тебе рассказать, как жил Передслав. Ты ведь хочешь о том узнать?

— Конечно! — сказала радостно Алина, — Я очень, очень хочу!

— Тогда… — голос его дрогнул, — Потом. Потом я расскажу.

Он уже потянулся к порванной сумке, как племянница присела рядом и осторожно положила на его широкую руку свою тонкую, ему на запястье.

— Может… я зашью? Или подарю тебе новую.

— Потом, — проворчал он, схватил оборванную ткань и резко вскочил.

И вещи свои просыпал. Поднимали их опять уже они оба. Он избегал её взгляда. А потом всё-таки ушёл. Но, я буду верить, что не насовсем. Потому что Алина будет ждать его. И потому что сегодня я видел, как он плакал, говоря о том, как бросил её, потому что не знал. Если он плакал и чувствовал себя виноватым, значит, в душе он был не плохой. Или… в душе никто не бывает плохим?.. И мы ссоримся только из-за ума? Практичного, холодного ума. Злопамятного. Который никого не щадит, который по головам пойдёт, чтобы достигнуть цели. Но душа не такая. Душа умеет прощать. И любить.

Я зашёл на двор, закрывая калитку. Бросил взгляд последний на уходящего. Станислав шёл, понурившись. Ему будет тяжело принять. Но, увы… Война разлучает людей. Месть и ненависть разлучают друзей и разбивают кровные узы. Я и сам… я теперь неизвестно когда смогу увидеть младшего брата. И я сам во всём виноват. Только бы он не пострадал из-за меня! И… Нет, пусть лучше все беды мира свалятся на голову мерзкого Хэла, который не пожалел меня и не велел даже стражникам вытащить меня из огня! Я ненавижу Хэла. Я всегда буду его ненавидеть. Но я всё-таки отомстил ему. Я ему отомстил! Но почему из-за этого должен страдать мой брат?.. Но, впрочем, это просто война… Это вражда рушит наши связи друг с другом… эта ненависть… Я… могу ли я упрекать Станислава?.. Не пощадившего девушку и девочку из врагов?.. Хотя… теперь-то уж что? Что сделано, то сделано. И всё, можно сказать, ещё хорошо обошлось.

— У меня есть дядя! — обернулась ко мне Алина, сияя улыбкой, со светящимися от радости глазами, — Представляешь, Кан?! У меня есть дядя! — радостно перекружилась, — В этом мире я не одна! У меня есть дядя! Брат моего отца! Есть Роман, мой брат! И у меня есть ты!

— У тебя есть все мы просто потому, что ты — такая, — улыбнулся я ей.

— Почему?.. — она растерянно застыла, — Ты что этим хотел сказать?..

Наверное, моя улыбка была грустной. По крайней мере, на мгновение она выглядела расстроенной.

Но ведь это правда: была бы другая на её месте — и нас бы у неё могло и не быть. Это её теплое сердце нас собрало и склеило воедино. А её доброта и любовь собрали сегодня осколки от её рода, от родов матери её и отца. И… это она… дитя двух родов, дочь двух враждующих народов, смогла склеить два рода из врагов воедино. Разве бы любая так смогла?..

Она подошла и обвила меня руками, щекою ко мне прижалась. Осторожно поцеловал её в лоб. И, играясь, в ухо. Она тихо засмеялась. И покрепче меня обняла.

Милая моя… как бы я хотел вечно быть с тобой! И оберегать тебя ото всех врагов. И от всех бед. Чтобы ты всегда смеялась. Чтобы ты больше не плакала и не чувствовала себя преданной! Но… я ведь отомстил. И я боюсь, что в любой миг они могут прийти за мной. Почему я отомстил?!