Владислав Алейников - Энтропия

– Что ты ему наговорил? – встревожено спросил я у вернувшегося за руль Фрейда.

– Он говорит тут не моя территория, что я тут забыл и вообще из какой я смены, он меня видите ли, не знает. Засранец конторский. Закончил колледж, значит можно работяг на которых все держится жизни учить. Вот я и объяснил ему, что к чему. Еще стажера этого подсадили, территорию ему покажи, работу объясни, а тут идиоты из начальства под колеса бросаются. Между собой пусть договорятся, прежде чем команды раздавать.

После последней фразы Фрейд уже не мог сдержать смех, прорывавшийся на свободу.

– А стажер, это я? – сквозь подступающие приступы заразившего меня хохота задал я свой вопрос.

Вместо ответа я услышал гортанный ржач сидящего на месте водителя топливозаправщика коллеги, который положил голову на руль и не мог им управлять. Увидев это, я полностью утратил контроль над собой и бросился на эмоциональные горки.

Гоготание в кабине спецмашины длилось несколько минут. Мы предпринимали не одну попытку остановить охватившее нас безумие, но все попытки оказывались тщетны. Наверное, виной этому был стресс, пережитый в самолете. Как не крути, мы оба там здорово напряглись. Помню, как случайно наткнулся на одно исследование, в котором говорилось о том, что смех и плачь при стрессе, выполняют функции разгрузки перенапряженной нервной системы. Срабатывая подобно клапану в котле, они выпускают излишний пар. Так что смех на похоронах это не так уж и плохо, как может показаться окружающим. Как только это потом им объяснить?

Наш транспорт остановился в двадцати метрах позади фуры. К этому времени водитель тягача закончил изучение и подписание сопроводительной документации, попрощавшись с провожающим его человеком. Фрейд достал из кармана трофейной куртки маленькую упаковку с влажными салфетками. Вытянув несколько штук, две он отдал мне, начав протирать руль, рычаг включения скоростей, дверные ручки и все остальное, чего он мог касаться. Я последовал его примеру. Закончив с уборкой отпечатков пальцев и выйдя из кабины, я обтер рукоятку двери с обратной стороны и спрятал салфетку в карман.

Водитель тягача уже находился в кабине и готовился к отправлению. Мы же стояли позади, там, где нас не было видно. На засовах дверей полуприцепа нависали замки, отсекая возможность укрыться в нем. Спустившись на колени и заглянув под раму, я высмотрел две полки по разным сторонам, расположенные в аккурат за технологическими ящиками, на которых можно было разместиться. Сложность создавало то, что влезть туда можно было только сбоку. Выглянув из-за угла, в стекле зеркала заднего вида я увидел увеличенное отражение лица водителя большегруза. Он держал возле уха телефон, смеялся и вертел головой в разные стороны. Обрати он внимание на зеркало заднего вида в тот момент, когда мы будем влезать под фуру, наш кинематографичный план побега тут же будет окончен провалом.

Действовать нужно было незамедлительно и я, не советуясь со своим подельником, выковырял из асфальта неплотно сидевший в нем камешек и метнул его прямиком в блестящий на солнце металлический бак тягача. Камень звонко лязгнул по металлу, вызвав на себя внимание сидевшего в кабине шофера. Пока тот пытался высмотреть в левое зеркало источник внезапного шума, я побежал и потащил за собой Фрейда в противоположную сторону. Нырнув под полуприцеп, я лег на брюхо и прополз под рамой, где взобрался на полку. С противоположной стороны на такой же самой отмостке разместился и Фрейд. К своему разочарованию я сразу же обнаружил под собой многолетний слой грязи, копившийся там вероятно не один год.

Минуты полторы спустя раздалось шипение тормозов, обороты двигателя начали возрастать, а асфальт подомной начал движение. Сразу скажу, что поездка выдалась не из приятных. Ребра металлической полки врезались в бока и создавали болезненные ощущения. Практически на каждой кочке я обо что-то бился головой, а во время поворотов центробежная сила, то и дело пыталась выбросить меня на дорогу прямиком под колеса.

Течение асфальтной реки над корой я нависал, замедлилось и вскоре остановилось вовсе. Послышалась картавая французская речь и звук отрывающейся двери кабины тягача. Мы прибыли на один из постов контроля. Рация, которая была у осматривающего машину охранника, время от времени издавала какие-то помехи, в шуме которых было бы трудно разобрать хоть что-нибудь, даже понимая этот язык галло-романских потомков. Не исключено, что в этот момент в эфире звучало объявление о бегстве от спецслужб двух персонажей с захваченного террористами самолета и угоне ими топливозаправочной машины. Но к великому счастью, до осматривающего грузовик охранника доносился только треск и щелканье.

Я услышал звук приближающихся шагов, а затем в отверстии, проделанном в полке, появились две вертикальные тени, отбрасываемые от ног. Я затаил дыхание. Тени перемещались вдоль полуприцепа вперед и назад, отступали, а затем снова возвращались. Не думаю что столь долгие проверки это обычное дело для такого крупного хаба. Скорее всего, профессиональная интуиция подсказывала сотруднику службы безопасности, что с этим грузовиком что-то не ладное, и он пытался разобраться в том, что именно. Я же лежал, не дыша, боясь издать хоть какой-нибудь звук. Когда тени ног в очередной раз начали отдаляться, в носу засвербело. Пыль, лежавшая на раме, попала на слизистую и вызывала жуткий зуд. Глаза намокли, и я рефлекторно набрал полную грудь воздуха, приготовившись чихнуть.

Мои громкие чихания были одними из поводов заставить мою бывшую девушку поворчать на меня. Этим я постоянно пугал ее. В кромешной тишине или в монотонном звучании телевизора, акт моего чихания производил впечатление выстрела из артиллерийского орудия среднего калибра. По количеству издаваемых децибелов, чихающего меня можно поставить в один ряд с отбойным молотком и ударом в гонг.

За долю секунды я осознал, с какой проблемой столкнулся. Чихание сразу выдаст мое местонахождение, чего нельзя допустить, и я начал бороться со спазмом. Первый позыв удалось одолеть, но за ним последовал второй, куда большей силы. Когда подступил третий, я уже понимал, что с ним справиться я точно не сумею и мне нужно как-то заглушить шум. Я прекрасно знаю, что многие люди умеют чихать с закрытым ртом, практически не издавая никакого звука. Я не из этой касты. Признаюсь, что я много раз предпринимал подобные попытки, но, ни одна из них не увенчалась успехом. Сейчас было не самое подходящее время для очередной попытки приобрести столь полезный навык. Зажав рот и нос пальцами руки, второй рукой я еще сильнее прижал ладонь к лицу. Меж пальцев вырвался глухой свист, издаваемый пролетавшим воздухом под высоким давлением. В голове тут же прояснилось, а зуд в носу унялся, позволяя дыханию прийти в норму.