Александр Скуридин - Крысиная нора

— Как ты считаешь, Гъялцен, наши мальчик и девочка «состыкуются» именно сегодня ночью? Я имею в виду ночь — по времени Москвы? — спросил Калзан.

Белый Лама подхватил игривый тон своего собрата-антагониста:

— «Стыковка», как ты говоришь, наших детей, как когда-то «Союз — Аполлон», — еще один классический пример установления равновесия между нашими Шамбалами! Я думаю, она вероятна почти на все сто процентов.

— «Что наверху, то и внизу» [77] Из «Изумрудной скрижали» — произведения, приписываемого Гермесу. ! Этот постулат недаром является чуть ли не основным со времен Гермеса Трисмегиста [78] Гермес Триждывеликий — имя божества, сочетающего в себе черты древнеегипетского бога мудрости и письма Тота и древнегреческого бога Гермеса. , — подхватил рассуждения Белого Черный Лама.

— Ты верно подметил, Калзан. Физический план — всего лишь грубое отображение совсем другого, наиболее действенного и реального мира.

— Да… люди колготятся в своей жалкой матрице, даже не понимая этого.

— Когда-нибудь они поймут и внутренне восстанут против пут физического плана, точнее, его иллюзии . А пока… — философски поразмышлял Гъялцен и спросил: — Ты вроде бы не очень уверен в сближении наших подопечных именно сегодня?

— Да, Гъялцен, и предлагаю пари по этому поводу. Проигравший ставит ужин! Но в будущее мы не будем заглядывать. Пусть все пройдет назначенным порядком. Ужин должен быть добыт абсолютно честным путем.

— Идет!.. Не забудь, что сегодня крайне благоприятно сближение именно по астрологическим показателям. И что же тебя, уважаемый Калзан, насторожило в поведении мальчика и девочки?

Черный Лама прикрыл глаза веками и начал приводить свои доводы:

— Быстров воспитан в духе безусловного патриотизма. Он предан не только России, но и своей семье. И поэтому так скоро пойти на решительный шаг…

— Любовь!.. — произнес Гъялцен и начал развивать свою мысль: — Она движет этим миром, а не чисто логические измышления. Хорошо, а Бетси?.. Почему американка должна увильнуть от физического сближения с русским?

— У мисс Гордон высокое, сугубо идеалистическое настроение. И она боится потерять его. Вот увидишь, она постарается оттянуть решающую фазу.

— В настоящей любви никто ничего не теряет, дорогой Калзан!

В Центр прибыла передвижная объединенная лаборатория. Она состояла из специалистов не только «особой» части, но и… ФСБ. Я представляю, как нелегко было моему тестю согласиться на столь беспрецедентное сотрудничество. Ларину, понятно, привели веские доводы, мол, делаем одно дело. К тому же в ФСБ по традиции давно собраны лучшие умы в области прикладной парапсихологии.

Специалисты двух ведомств занесли свои ящики на первый этаж «курсантского» здания. Они не доверили это сделать солдатам Центра! Видимо, в ящиках хранилась очень важная государственная тайна.

С утра — завтрак. Причем время на сборы у нас совсем не регламентировано, нет и обязательного построения! Также не звучит команда: «Оправиться!..», после которой мы, «номера», стремглав бежали, как говорили в шутку курсанты, «на горшок». Но есть и новшество: нас начали величать не только по имени-отчеству, но и по званиям. Скучно несколько стало, надо признать. Слово-кличка «Тушка» как-то обдавало домашним теплом…

Во время завтрака мы пока сидим парами по национальному признаку: Первый, он же — американский майор Готлиб, рядом с ним Вторая — сержант Гордон. Ну и наш майор — Котов Виктор, а также я — полковник Дмитрий Быстров.

Наше предварительное обучение закончено. Для дальнейшей, более тонкой работы все мы четверо и подняты на привычный уровень общения. Мы теперь приближены к Уставу, действующему в Вооруженных силах России. А там этикет таков: ко всем чинам обращаются по званию. Генералитет же, как наиболее деликатная часть армии, предпочитает в разговоре между собой и ближайшими подчиненными упоминать имя-отчество. Этика, видите ли, у генералов особая… Эта перемена в обращении свидетельствует лишь об одном: о высоком и потустороннем можно экспериментаторам и испытуемым беседовать в доверительной форме. «Номера» такой возможности не давали.

Готлиб и Гордон о чем-то увлеченно беседуют по-английски. Я и Витя обмениваемся мнением о вкусе и калорийности пищи — по-русски. Но выражаем мы свои предпочтения как-то вяло, скорее, по инерции.

В последнее время Кот смотрит на меня, ну не волком, но определенно с некоторым недоумением. Мне понятен ход его рассуждений. Разве может перспективный полковник ГРУ, лучший боевой экстрасенс, якшаться с не очень-то даже симпатичной американкой? С точки зрения прагматика Вити, Света, генеральская дочь, намного интереснее… Но любовь, как известно, не подчиняется логике. Да и что делать, если она уже случилась?

А случилось, надо признать, это у меня впервые. Да, были в моей жизни встречи с женщинами, которые захватывали, будоражили сознание. И со Светой наши отношения шли по нарастающей. Они закончились все-таки долгожданным для потенциальной невесты браком. Но такое высочайшее парение внутри самого себя я не испытывал никогда.

Я и Бетси почти не обмениваемся взглядами. Однако ее волнительные, нежные флюиды во мне. А мои — в ней. Мы растворены друг в друге… Понятно, что Вите есть о чем подумать. А вот Арчи совсем не против моего и Гордон сближения. Выдержанный сенситив, как истинный ариец…

Аппаратура передвижной лаборатории еще не полностью настроена. Нам, курсантам, дается длительный отдых! Я звоню домой, в Москву, и долго разговариваю со Светой. Жена замечает мой «не тот» голос и обеспокоенно спрашивает:

— Что с тобой, Дима? Что-то произошло?

— Нет!.. Ничего!.. Все по-прежнему. Мы тут с утра до вечера занимаемся, отдохнуть даже толком нет возможности, — отнекиваюсь я и перевожу разговор на дочку.

С Леночкой все в порядке, растет. Недавно по просьбе старших Лариных Света отвезла дочку на генеральскую дачу. Там есть где ребенку побегать…

На этом я сворачиваю разговор. Можно, конечно, позвонить и Ольге Васильевне. Теща даст трубку Леночке, и я услышу милые, волнующие слова дочери.

Но я этого не делаю. Во-первых, женщины очень чувствительный народ, и если еще и Ольга Васильевна заметит, что мой голос «не тот»… Во-вторых, мне ужасно не хочется врать своим близким…

После окончания перерыва, громко объявленного на весь этаж дневальным, Котов говорит мне:

— Ты это, Дима… всерьез?..

— Всерьез и надолго, Кот, — отвечаю я.

Все мы, господа и товарищи, «номера», спускаемся на первый этаж. Здесь уже вовсю функционирует полновесная лаборатория. Мы, курсанты, будем выступать в роли подопытных мышей.