Александр Скуридин - Крысиная нора

Скоростной лифт поднимается на отметку, где мы находимся. Как я «вижу», в нем находится ремонтная бригада. И поэтому вся наша группа, не замеченная никем, исчезает в боковом проеме. Здесь начинается лестничный спуск.

По слою пыли видно, что лестницей давно не пользовались. Поэтому я разрешаю команде сделать короткий привал. Заодно я предлагаю Арчибальду и всем желающим подкрепиться. Пока группа обедает концентратами, извлеченными из рюкзаков, я отправляюсь на разведку. Осторожно выглянув из лестничного закутка, я вижу много людей. Они снуют между блоками, в которых расположены жилые отсеки. Я сканирую их «буйные головушки» и «вижу»: все эти ребятки действуют по какой-то программе.

— Нам надо избавиться от рюкзаков и оружия, естественно, на время, — говорю я, вернувшись к сотоварищам. — Возьмем только пистолеты и пойдем в народ.

Штатники, естественно, выражение «пойти в народ» не понимают. Но мысль они ухватывают четко. Во всяком случае, Готлиб перестает жевать.

— Что там, командир? — спрашивает Котов, застегивая на «липучки» свой рюкзак.

— Да!.. Расскажи, Сусанин, — лучезарно улыбается Бетси.

— Обстановка такая: на всех людей наведено какое-то излучение. Исходит оно из лаборатории клонов. В результате прогуливающиеся , по сути, биороботы.

— Как бы и нам не стать такими же… — бурчит Арчи.

— Это точно. Надо как-то заранее попробовать выяснить, что это за тип излучения, — говорю я.

— Посмотрим, Дима? — произносит мисс Гордон и садится на бетонный пол.

— Попробуем, во всяком случае… — отвечаю я.

По моим предварительным астральным прикидкам, пока мы не можем нейтрализовать эти странные лучи. Но если найдем хоть какую-то зацепку…

В медитацию группа входит быстро. И вскоре Витя радостно докладывает:

— Я понял!.. Вода, командир!.. В трубопроводах она течет с добавкой… наркотика.

— Лиц, находящихся под кайфом, легче контролировать дистанционно, — добавляю я.

— Под кайфом? — переспрашивает Бетси.

— Это, очевидно, типично русское выражение, Тушка! — улыбается «американский Иван».

— Тушка… я уже и забыла симпатичного усатого старшину, — откликается мисс Гордон.

— А вот Витя Котов долго будет его помнить! — подхватываю я.

— Каждое очко должно блестеть, как у кота яйца! — цитирует Арчибальд бессмертное выражение нашего цербера. Он обращается ко мне: — Я помню, Дима, как ты долго объяснял мне, что такое «очко», пока до меня не дошло.

— Прекратить фривольные шуточки! Среди нас, мужчин, хрупкая девушка! — приказываю я, но понимаю, что смех нам нужен для разрядки напряжения.

— Хрупкая… — не унимается Готлиб. — Да она столько перевидала…

— Помолчи, Арчи… — угрожающе шипит Котов, затем поясняет американцу свое недовольство им: — Любовь меняет человека, причем в лучшую сторону.

— Извини, Бетси… — миролюбиво произносит Арчи и крутит головой: — Любовь… я завидую тебе.

Лицо мисс Гордон, напрягшееся до этого, разглаживается. На нем появляется улыбка. Она, кажется, озаряет мрачный закуток штрека.

Мы загружаем амуницию и громоздкое оружие в один из шкафов-ниш. Здесь находятся коммуникационные и распределительные узлы, к которым подходят кабели внутренней связи уровня.

Наша группа выходит из укрытия и появляется перед фланирующей по подземному ходу публикой. Это и есть тот самый «народ», к которому мы присоединяемся.

В своем абсолютном большинстве здесь собраны мужчины. Они носят одежду, посуду и канцелярские принадлежности из одного помещения в другое. Как я понимаю, устроителям данной затеи надо занять чем-то подземный контингент. Ничто так не рождает мысли к недовольству, как безделье.

Это как в обществе. Занятого полезным трудом человека, как правило, не интересуют всякие там неконструктивные лозунги и призывы либеральной оппозиции. Все эти оппозиционеры в свое время учились в престижных зарубежных заведениях и пропитались «иностранным духом». Высоко мнящие о себе бездельники, живущие на подачки «дяди Сэма» и других «дядь», выходят на акции протеста, чтобы отработать вложенные в них средства.

Мы идем по длиннющему коридору, ничем внешне не отличаясь от «несунов». Если глянуть в глаза этим людям, то можно увидеть в них пустоту. Видимо, на жителях «Объекта „Грот“» отрабатывается один из способов управления людьми. Странно видеть человека, держащего в руке стакан или коробок скрепок, как будто это величайшая драгоценность.

Блажен кто верует…

Из многочисленных громкоговорителей, прикрепленных к стенам, доносится уверенный и до боли знакомый голос… президента:

— Граждане свободной и демократической республики Ямантау!.. Мы с вами переживаем великий момент перелома, наступающего периода безусловного благосостояния нашего народа… Перед лицом внешней угрозы…

Далее шел примерно весь тот текст, который я и Витя чуть ли не каждый день слышали по радио и телевидению. Разумеется, его озвучивал реальный президент там, наверху.

Блажен кто верует…

Оба генерала-спецназовца ГРУ сидели перед огромным пультом, на котором хорошо видна красная световая точка-маркер. «Маячок» отображал в режиме реального времени все передвижения группы полковника Быстрова.

Небольшой ретранслятор, усиливающий сигнал из «Крысиной норы», спрятан в машинном зале. Изображение было четким и давало хоть какую-то картину обстановки там, под землей. Группа Быстрова на уровне, где расположена лаборатория, и ищет подходы к ней.

Термин «Крысиная нора» применительно к «Объекту „Грот“» озвучил Бурлак.

— Ты правильно выразился, Леня! — засмеялся Ларин. — Действительно, это российская «нора». Но я бы подкорректировал, чтобы звучало деликатнее — «Кротовая нора». В наших рядах, точнее на самом верху , имеется «крот» [96] Агент, глубоко внедренный в структуру противоположных сил, как правило, поставляющий особо важную, засекреченную информацию. . Причем этот «зверь» крупный, матерый, ненавидящий собственный народ!..

— И о его существовании фактически никто из простых людей не догадывается. Надо же, чуть ли не единогласно проголосовали на недавно прошедших выборах… — откликнулся Бурлак.

Генералы сидели в отсеке, отгороженном от посторонних взглядов. Они не опасались быть услышанными. Они, как опытные разведчики, предприняли для этого все меры предосторожности.

Получалось, что Ларин и Бурлак участвовали по спасению власти того самого… Крота — нет, все-таки Крысиного Короля, многоликого и ужасного, наподобие персонажа, воспетого в опере Чайковского «Щелкунчик».

Да, но воинскую присягу и въевшуюся в подсознание субординацию еще никто и никогда не отменял.