Фаниль Галеев - О чем молчали звезды [litres]

Но полковник молчал, не изменяя, видимо, и здесь своей профессиональной привычке – перед началом разговора сделать глубокую паузу и хорошенько приглядеться к собеседнику.

– Ты никак собрался меня допрашивать, Николай Петрович? – с чуть ироничной улыбкой подметил профессор. – Мы так не договаривались. Рассказывай давай, что там наговорили тебе эти прилетевшие из ближайшего созвездия злыдни.

– Я не очень силён в астрономии, – сказал полковник, спокойно проглотив заложенную в словах профессора пилюлю, – и, честно говоря, не знаю, является ли Малое Магелланово Облако ближайшим к нам созвездием, но наши пленники утверждают, что прилетели к нам именно оттуда, и не верить им у нас нет никаких оснований.

– Они назвали свою планету, свои имена? – В вопросе профессора таилось больше скепсиса, нежели профессионального любопытства.

– Да, их зовут Джон и Зета, и они прилетели с планеты Торби, – сохраняя во взгляде и в голосе спокойствие, сказал полковник.

– Дорогой Николай Петрович! – посмотрел на Степанова на этот раз уже с откровенной иронией профессор. – Разве мало было случаев, когда к нам собственной персоной заявлялись пришельцы с самых экзотических планет и из самых далёких галактик, а на поверку почти все они оказывались либо отпетыми мошенниками, либо сбежавшими из лечебниц шизофрениками.

– Почти все, да не все, – задумчиво сказал Степанов, наполняя коньяком рюмки. – Вспомните пришельцев с Персея, Ориона, Кассиопеи… Правда, нам не удалось добиться близких контактов с ними, но что бы мы ни говорили, они уже среди нас, и с этим приходится считаться. Мы не поскупились и подвергли задержанных самой тщательной комплексной экспертизе, в которой участвовали медики, генетики, химики, биологи, психологи, – словом, специалисты самых разных профессий, и все они были убеждены в одном: Джон и Зета – инопланетяне, и никаких земных начал в них нет. Так что…

– Хорошо, допустим, они – инопланетяне. Но что, что понадобилось здесь этой космической парочке?

– Изначально их миссия сводилась к простым и обыденным, с нашей точки зрения, вещам. Селекция, секс, улучшение наследственности… Но едва ступив на нашу планету, эти бедолаги тут же попали в цепкие лапы спецслужб одной граничащей с нами страны, и в жизни Джона и Зеты сразу произошли крутые перемены. Пообещав возвратить захваченный дисколёт, их завербовали, научили кое-каким премудростям и под благовидным предлогом заслали в нашу страну. С какой целью – объяснять, я думаю, не нужно. Ты сам всё пережил…

– Пережил, пережил… – кивнул задумчиво профессор. Посидев некоторое время в молчании, он поднял рюмку с коньяком и тихонько коснулся ею рюмки полковника. – Выпьем, а то разговор у нас с тобой получается какой-то нескладный…

Они выпили. Угрюмо сдвинув брови, полковник чуть исподлобья посмотрел на профессора.

– Извини, Марат Амирханович, но в первый раз я вижу перед собой вместо уверенного в себе, способного любого сразить своей железной логикой учёного какого-то унылого, не верящего ни во что скептика. Устал, что ли?

– Возможно, – обронил профессор.

– Тогда нам будет лучше, наверное, отложить этот разговор.

– Нет, говори! Я готов выслушать всё до конца. Ты и твои парни, чувствуется, славно потрудились, выяснили много интересного. А я и вправду веду себя, как цепляющаяся за ногу старая коряга.

– Ладно, тогда слушай дальше, – примирительно сказал полковник. – Мы не только разузнали почти всё о наших пришельцах, но нам удалось войти в контакт со спецслужбами страны, которая заслала их к нам. Они подтвердили факт пленения двух пришельцев и захвата их летательного аппарата, но всячески пытались нас убедить, что к нам их не засылали и что будто бы Джон и Зета сами сбежали от них, напав на охрану во время перевозки из одной тюрьмы в другую. Ну, это и не удивительно. Ведь страна, о которой идёт речь, считается по отношению к нам дружественной и когда-то входила в состав единого с нами государства. Но, как говорят, нет врага более опасного, нежели бывший друг. Ну да Бог с ними! Меня заинтересовало другое. Джон и Зета упорно утверждают, что во время нападения на твой дом с ними был ещё один человек, но его, как ни странно, при задержании не оказалось в машине…

После этих слов и полковник, и профессор впали в раздумье, и прошло несколько безмолвных секунд, пока они одновременно не подняли головы и не посмотрели друг на друга слегка прищуренными и чуть улыбающимися глазами.

– Ну вот, наконец-то, – сказал, облегчённо вздыхая, профессор, – наконец-то ты подошёл к тому, с чего и должен был начать наш разговор. А то всё вокруг да около. Да, с ними был третий человек, а в машине его не оказалось потому, что в это время он находился у меня дома.

Полковник лишь развёл руками.

– Так я и знал. И когда после задержания Джона и Зеты я заходил к тебе, он ещё продолжал находиться у тебя?

– Да, он ждал меня наверху, в комнате.

– Да… – глухо обронил полковник. – Так своевольничать, так рисковать… Мог хотя бы дать мне знать об этом каким-то образом.

– Не мог, к сожалению, не мог, – посмотрел ему в глаза профессор. – Я дал ему слово. Иначе он не поверил бы мне и, возможно, не стал действовать со мной заодно. Что касается риска, то сразу скажу, что между нами ещё в самом начале состоялся доверительный разговор, и я сразу поверил этому человеку. Он никак не походил ни на террориста, ни на наёмного убийцу. И потом…

Профессор встал, прошёл в свой рабочий кабинет и вскоре вернулся, держа в руке маленькую трубку. Ту самую, которую перед уходом оставил ему незнакомец.

– Вот, взгляни, – передал он трубку полковнику. – Только будь осторожен. Эта штучка, кажется, стреляет. Мне подарил её на прощание тот самый человек. С помощью этого приспособления он должен был меня усыпить, а потом забрать мои документы. Но он не сделал ни того ни другого, хотя, в принципе, ничто ему не мешало.

– Да, да… – задумчиво сказал полковник, – осторожно повертев в руке трубку. – Нам уже приходилось иметь дело с подобными изобретениями. И чаще всего они оказывались у агентуры той страны, на которую как раз ссылаются Джон и Зета. Что ж, будет неплохая улика по нашему делу, если, конечно, ты согласишься официально предъявить её нам в качестве вещественного доказательства.

– Ради Бога! – охотно согласился профессор. – А что, меня действительно могли усыпить с помощью этой штучки?

– Ах, Марат Амирханович! – вздохнул полковник. – До чего ты иногда бываешь наивен! Если бы находящаяся в этой трубке игла проникла в твоё тело, то через две-три секунды ты скончался бы от остановки сердца.

– Вот, чёрт! – возмущённо тряхнул головой профессор. – А ведь этот человек уверял, что ему приказали лишь усыпить меня.