Фаниль Галеев - О чем молчали звезды [litres]

– Говори, говори, Николай Петрович! – промолвил тихим, упавшим голосом профессор, уж если не сражённый окончательно, то по крайней мере потрясённый услышанным рассказом.

– Катастрофа НЛО под Казанью… Ты, кажется, выезжал туда с генералом Дементьевым?

– Да, с ним, но там были и другие специалисты.

– Ты понимаешь, вопреки вашим выводам, в летательном аппарате всё-таки находился ещё один пилот.

– Сейчас можно говорить всё, но мы исходили прежде всего из конкретных фактов. Озеро в месте катастрофы тщательно обследовалось разведывательными вертолётами, водолазами и различными поисковыми приборами. Ни среди обломков, ни на дне озера, ни на его поверхности второго трупа обнаружено не было. Спецназовцы кроме того прочесали всё побережье вокруг озера, проверили расположенные там объекты…

– И находящийся возле озера дом лесника тоже?

– Не сомневаюсь. Эти ребята знают своё дело.

– Послушай теперь меня. Я ведь тоже старый, битый волк и тоже люблю только факты. Так вот, той ночью живущий вблизи озера лесник… ну этот, Ахтямов, да будет земля ему пухом, нашёл на берегу раненого пилота, сумевшего десантироваться с потерпевшего крушение НЛО. Сначала лесник выхаживал его один, ездил в город за лекарствами, потом к нему заявились Джон и Зета, сделали раненому операцию, вживили чип, оставили ему письмо и телефон. Как только пилот выздоровел, они с Ахтямовым сразу же отправились в Старые Кизякляры, где как раз и произошли события, о которых я тебе только что рассказал. Ну, что ты теперь скажешь?

Профессор сидел, потупив взор, и молчал.

– Ну да, теперь ты скажешь, конечно, а чем доказано, что Ахтямов подобрал на берегу озера именно пилота с НЛО, а не какого-нибудь вывалившегося с моторки пьяного рыбака?

Не дождавшись ответа, полковник чуть подался вперёд, как бы пытаясь заглянуть профессору в глаза.

– Молчишь? Ладно. Слушай дальше. После смерти Ахтямова следователями производился осмотр его дома и всего хозяйства и на чердаке бани ими был обнаружен странного вида металлизированный комбинезон. Потом его осмотрели специалисты и пришли к выводу, что он изготовлен из материалов неземного происхождения. Тебе это о чём-нибудь говорит?

Профессор, казалось, уже не слышал его. Слегка побледневшее, застывшее в задумчивом выражении лицо, чуть прищуренные, неподвижные глаза, сдвинутые на переносице брови – всё говорило о том, что внутри него идёт трудная и напряжённая борьба, которая приближается к своему завершению: казалось, что он вот-вот поднимет голову, протянет полковнику руку и скажет: «Ну что ж, твоя взяла, Петрович!»

Но профессор не торопился. Человек науки, привыкший всё рассчитывать и выверять с точностью до миллимикрона, он продолжал пребывать в каком-то тяжёлом шоке, и заявление об отце, сделанное полковником, всё ещё казалось ему слишком нелепым, чтобы принять его хотя бы на мгновенье.

– Надеюсь, вы не пытались его искать? – это всё, что он смог произнести в эту минуту.

– Мысль у нас такая была, – признался полковник. – Мы даже подготовили ориентировки, но нас Джон сбил с толку. Он сказал, что у них в машине есть прибор, с помощью которого можно определить местонахождение твоего отца. Он провозился полдня, но прибор почему-то не сработал. Видимо, эндигорианец сумел каким-то образом себя обезопасить. А потом… потом мы просто решили, что не стоит напрасно расточать силы. Ведь, в сущности, этот человек никакого преступления не совершил. Да, формально он дал согласие Джону и Зете участвовать в нападении, но дал его под воздействием угроз и пыток и при первой же возможности не только добровольно отказался от его совершения, но и помог задержать преступников. И нужен он нам разве что как свидетель или потерпевший. Но если бы ты дал согласие, мы могли бы…

– Нет, не надо, – покачал головой профессор. – Он ни для кого не представляет опасности. У него, вероятно, есть свои, сугубо личные планы, которые не касаются никого из нас. Скорее всего, в ближайшее время он улетит на свою Эндигору, а возможно, уже и улетел, и всё забудется, всё сойдёт, как с белых яблонь дым…

– Забудется или нет, – задумчиво произнёс полковник, – но будь он здесь, мы могли бы произвести хотя бы генетическую экспертизу, и тогда бы у тебя уже не оставалось никаких сомнений…

Последние слова заставили профессора вздрогнуть. Глаза его загорелись. Подняв голову, он обратил взгляд на полковника.

– Слушай, Николай Петрович, а куски ваты и марли со следами его крови и потожировых выделений для экспертизы сгодятся?

– Конечно! Твои образцы ДНК есть в нашем генобанке.

– А как долго будет длиться экспертиза?

– Обижаешь, Марат Амирханович! – с укором выговорил полковник. – Наш научно-исследовательский институт первым в России разработал метод ускоренного исследования образцов ДНК. Самые сложные анализы у нас делаются за час. Но, дорогой друг, о каких кусках ваты и марли ты говоришь?

– Погоди, я сейчас!

Поднявшись с кресла, профессор живо покинул комнату. Спустя минуту он вернулся с прозрачным пакетом, внутри которого находились перемешанные куски ваты, марли и косметической бумаги. На некоторых из них виднелись буроватые пятна.

– Хорошо, что не выбросил пакет в мусорный контейнер. Будто чувствовал, что он ещё пригодится, – довольным тоном сказал профессор, кладя пакет на пол, рядом со своим креслом. – Когда я привёл этого человека в дом, выглядел он, прямо скажем, неважно. Видимо, его порядком истязали: он был в крови, одежда испачкана, еле держался на ногах. Мне пришлось немного потрудиться, как раз вот этими салфетками протирал ему окровавленное лицо, приводил его в чувство. В пакете – использованные материалы той помощи.

– Отлично! – сказал полковник, вставая из-за стола. – Тогда не будем терять время. Я сейчас же отвезу этот пакет в НИИ и дам поручение о производстве экспертизы.

– Николай Петрович, может быть, на посошок? – указал взглядом профессор на бутылку с коньяком.

– Нет уж, друг мой. Делу – время, потехе – час.

Уже возле двери профессор мягко, по-свойски положил полковнику руку на плечо.

– Слушай, сними ты этот караул с моего дома. Ну что ребята понапрасну мучаются? Всё равно завтра утром переезжаю в Москву.

Полковник таким же мягким движением снял с плеча его руку.

– Вот когда переедешь, тогда и сниму!

Время клонилось к полуночи. И в доме, и всюду вокруг стояла завораживающая тишина; казалось, что не только посёлок, но и весь мир одновременно притих, дав своему Творцу обет полного молчания.

Устав от постоянного бесцельного хождения по комнате, профессор подошёл к окну, раздвинул шторы и на какое-то время замер, вглядываясь в сине-фиолетовую темноту ночи.