Павел Корнев - Рутинёр [СИ]

За столом в итоге засиделись до самого вечера, поэтому набрались, если и не до положения риз, то всё же изрядно. Когда начали собираться, фейерверкер вознамерился оплатить счёт, но я ему этого не позволил и бросил на стол монету в половину талера.

– Вижу, магистры-расследующие неплохо зарабатывают, – отметил Ганс.

Я рассмеялся.

– Дружище, в Фирлане вывели породу собак, которые бегают в колесе и вращают над огнём туши, дабы те равномерно прожаривались со всех сторон. Вот так и я – бегу изо всех сил, а жаркое достаётся кому-то другому. Но иногда случаются и удачные дни…

– Эх, – вздохнул фейерверкер. – Всё так, Филипп. Всё так. Но знаешь – если дело выгорит, то я вырвусь из этого проклятого круга, выйду в отставку и куплю виноградник на берегу моря…

– Верная цель! – одобрительно кивнул маэстро Салазар. – Подыщешь весёлую вдовушку…

– Ха! – подбоченился Ганс Рикель. – Я вполне ещё способен и девицу в пот вогнать!

– Седина в бороду, бес в ребро! – с неодобрением высказался Микаэль и выразительно посмотрел на меня. – Поверь, Ганс, от молоденьких девиц одни только сплошные проблемы!

Мы спустились с пригорка к Староимперскому тракту, и фейерверкер Сизых псов спросил:

– Надеюсь, не отвлёк вас от серьёзных дел?

Маэстро Салазар фыркнул, я покачал головой.

– Нет, Ганс, не отвлёк. Мы… Я собирался посетить монастырь Поступи Пророка и прикоснуться к древу, под которым тот некогда сидел.

– Ты просто спас наше время, – без промедления вставил Микаэль и задумчиво покрутил чёрный ус. – Знаешь, Филипп… Думаю, ещё слишком рано ложиться спать. Душа поёт и требует праздника! Ты иди, а я немного задержусь.

– Боюсь, не смогу составить тебе компанию, – сразу предупредил бретёра Ганс Рикель. – Служба, знаешь ли.

– Предпочитаю напиваться в одиночестве, – честно признал маэстро Салазар. – Филипп, не теряй! Только дверь закрой так, чтобы я смог её отпереть.

Мы попрощались и разошлись в разные стороны; я направился к реке, намереваясь нанять там лодку и уплыть на Северную набережную, а Микаэль пока ещё в компании фейерверкера двинулся обратно к площади святого Марка.

Серая стена монастыря подходила вплотную к тракту, тротуара с той стороны не было, а на проезжую часть, где катили кареты и сновали верховые, пешеходы выходить не рисковали, поэтому то и дело приходилось проталкиваться через попадавшиеся навстречу компании. Дневная жара спала, и горожане высыпали на улицы, спеша завершить дела до наступления темноты.

Ворота монастыря оставались открытыми, но я прошёл мимо, даже не замедлив шаг. И вечерняя служба нескоро начнётся, и голова после возлияний тяжёлая. Поручением кардинала Рогана займусь уже завтра. Всё завтра…

До таверны добрался без приключений, а там в общий зал проходить не стал и сразу поднялся к себе по рассохшейся лестнице чёрного хода. Заниматься с волшебной палочкой не было никакого желания, поэтому кинул камзол на сундук и завалился на кровать, не забыв достать перед тем из саквояжа пару заряженных пистолей. В распахнутое окно с реки дул свежий ветерок, и очень скоро начали слипаться глаза, из полудрёмы вырвал скрип ступеней. Кто-то поднимался на верхний этаж.

Я потянулся за оружием, но это пожаловала Марта.

– Запри дверь, – попросил я, уселся на кровати и принялся стягивать сорочку.

Ведьма быстро поскидывала одежду на пол и первой забралась под лёгкую льняную простыню, я присоединился к ней, обнял и закрыл глаза, но уснуть не дала возня девчонки.

– Устала – просто сил нет, – зевнула она, устраиваясь поудобней. – Сломанную кисть портовому грузчику сращивала.

– Докеру, – поправил я, но сразу встрепенулся: – Подожди, что ты сделала?

– Кисть срастила. Ему ящиком каким-то раздробило, пришлось осколки в единое целое собирать.

Я шумно выдохнул.

– Предполагалось, что ты подтянешь знания в строении человеческого тела, а не станешь браться за такие сложные случаи. Ты просто не готова!

Марта поджала и без того тонкие губы, но тут же расслабилась и пробежалась тоненькими пальчиками по моей груди.

– У Эстебана есть скелет, представляешь? Я теперь имею представление обо всех костях, поэтому и смогла собрать осколки.

Я тягостно вздохнул. Меня нисколько не волновало, что у лекаря с частной практикой хранится человеческий скелет, разозлило его неуместное желание привлечь к исцелению пациентов Марту. Без патента девчонка не имела права задействовать тайное искусство, а её бумаги могли пройти обычную проверку, но никак не ввести в заблуждение моих коллег в случае открытия официального следствия. А его непременно откроют, если ведьма ошибётся и один из пациентов Эстебана отправится на кладбище. Совсем не факт, что лекарь сможет – или пожелает! – откупиться от родственников, дабы те не подавали жалобу.

– Ну что ты хмуришься? – спросила ведьма. – Перестань! Когда ты хмуришься, у тебя сразу шрамы становится видно…

Я против воли улыбнулся, взъерошил серебристо-белые волосы, успевшие со времён Рёгенмара изрядно отрасти, и шепнул Марте на ухо:

– Спи! Как говорят кметы, утро вечера мудренее…

Но с Эстебаном стоит поговорить. Без этого точно не обойтись, а то как бы вслед за ведьмой не угодить под следствие самому…

Утром разбудила Марта. Девчонка заворочалась под боком, потянулась и зевнула, потом глянула на подсвеченное встающим солнцем окно, ойкнула и соскочила с кровати.

– Сильно вчера вымоталась? – спросил я, скользнув взглядом по девичьей фигуре – худосочной, но уже далеко не столь костлявой как прежде.

– Очень, – подтвердила ведьма, спешно одеваясь в мужское платье. – Но это ничего, зато интересно. Ужас сколько всего нового узнала!

Я встал с кровати и обнял Марту сзади, та захихикала и обернулась.

– Перестань, Филипп! Я и так проспала! Постараюсь, сегодня пораньше освободиться, хорошо?

Чтобы поцеловать меня девчонке даже не пришлось привставать на цыпочки, а потом она нахлобучила на голову шляпу с обвисшими полями, обулась и выбежала на лестничную клетку.

Скрип-скрип! – отозвались под её быстрыми шагами ступени.

Дверь в комнату Микаэля оказалась прикрыта, так что я со спокойной душой вернулся к себе, облегчился в ночной горшок и оттащил к стене коврик. Утро выдалось жарким, да ещё солнце светило прямо в окно, на этот раз натягивать рубаху не стал, а как был – голышом, подновил круг святого Варфоломея на полу и стал в него с волшебной палочкой в руке.

Для начала какое-то время разогревал запястье и просто крутил жезл в руке, затем стал разминать пальцы, беспрестанно меняя хваты. Дальше пришёл черёд узлов и связок, и, лишь четверть часа спустя, когда кожа покрылась бисеринками пота, я принялся работать с эфиром. Кисть сразу загорелась укусами призрачных ос, словно плоть пронзили раскалённые иглы, и вновь болезненные ощущения стихли как-то очень уж неторопливо, ломота даже успела доползти до локтя и вгрызться в сустав, а жжение и вовсе добралось до ключицы.