Джеймс Роллинс - Последняя одиссея [litres]

В открытый люк, ведущий на нос яхты, задувал сильный ветер – это опускался на палубу вертолет. Когда он коснулся площадки, Елену вытолкали наружу. Она пошла, прикрывая лицо рукой.

К вертолету, сгибаясь, подбежали двое техников и принялись крепить к полозьям швартовы. Тем временем в борту вертолета открылся люк.

Нехир подвела Елену ближе и прокричала ей на ухо:

– Пусть твой приятель сбежал, но мы нашли ему замену. Чтобы ты не расслаблялась. Эти двое даже полезнее.

Из салона вертолета вывели двух пожилых людей в цепях. Один походил на хрупкого монаха с венчиком седых волос на голове, ухо другого закрывала плотная повязка, пропитанная кровью.

Когда этих двоих проводили мимо нее, Елена, нахмурившись, проводила их взглядом.

«Кто это?…»

Нехир резко опустилась на колено. Кадир по другую руку от Елены поступил так же.

Из вертолета вышел высокий мужчина с суровым лицом, в пошитом по мерке желтовато-коричневом костюме. Волосы – светло-серые, глаза – черные как уголь, кожа цвета темного меда.

– Приветствуем вас, Муса, – склонила голову Нехир.

Мужчина словно и не заметил ее, только коротко кивнул. Судя по титулу и тому, как его приветствовали, Елена поняла, что главный здесь именно он.

Впрочем, на борту вертолета оставался еще пассажир: из салона на палубу сноровисто спрыгнул мужчина в темном костюме. Пригнувшись, он вышел из-под вращающихся лопастей и пригладил чуть вьющиеся русые волосы. С улыбкой осмотрелся.

Оглядев с ног до головы Елену, он обратился к Мусе:

– Посол Фират, цепи правда так необходимы?

Елена потеряла дар речи. Мир перевернулся с ног на голову. Ошарашенная, она пыталась сообразить, откуда здесь этот человек. Наконец она сумела выдавить из себя:

– Папа?

25 июня, 10:54 по центральноевропейскому летнему времени.

Испания, Пальма

Грей стоял голый на балкончике каюты с видом на нос «Исследователя семи морей». Яркое утреннее солнце озаряло Средиземное море, придавая ему нереальный сапфировый оттенок. Теплый соленый ветер обдувал мокрое после джакузи тело Грея. Внизу трепетали, полоща на ветру, носовые флаги.

Берег Мальорки впереди становился крупнее по мере того, как лайнер приближался к порту.

«С одного острова на другой…» – подумал Грей.

Он чувствовал себя Одиссеем, которого боги, лишив власти над судьбой, швыряли по морям. С той только разницей, что герой Гомера странствовал не в такой обстановке. Балкон примыкал к главной спальне роскошной каюты, которая шла вдоль бимса верхней носовой палубы на четырнадцатом уровне. На противоположной стороне располагалась вторая спальня, примыкающая к гостиной, которая состояла из обеденной зоны и салона с ониксовым баром по центру.

В сьюте можно было наконец нарушить радиомолчание.

Когда они прошлой ночью разместились на корабле, Грей снова вставил аккумулятор в спутниковый телефон и связался с управлением «Сигмы». Почему бы и нет? Два дня они хранили молчание, а толку от этого было мало: им по-прежнему устраивали ловушки.

Грей стиснул поручни.

Впереди поперек бухты тянулся город Пальма-де-Мальорка, столица Балеарских островов. Даже с такого расстояния ясно виднелась главная достопримечательность: над пропеченным на солнце скопищем домов высился готический фасад и шпили кафедрального собора Санта-Мария. Его громада напоминала Грею о потерях: они по-прежнему не знали, где монсеньор Ро и ребе Файн. А тело майора Боссара, верно служившего папе, лежало сейчас в морге.

Грей ввел Пейнтера в курс дела, попросив директора закрыть Кальяри и прочесать весь городок в поисках пропавших священнослужителей. Впрочем, Пейнтер этим не ограничился и потянул за другие ниточки. В полночь, после того как они с Греем поговорили, к их компании в баре у бассейна подошел второй помощник капитана с ключами на подносе и провел на четырнадцатую палубу, открыв потом двойные двери в сьют с двумя спальнями.

Видимо, из-за кусачей цены он стоял незанятым.

Беглецы жаловаться не стали. Изможденные, они разбрелись по сьюту и повалились спать.

Камеры в коридоре передавали картинку на специальный экран, плюс у дверей поставили двух местных охранников. И все равно Грей и Сейхан всю ночь несли вахту, сменяя друг друга.

Грей, пока не спал, получил от Пейнтера последние сведения по делу.

Как ни странно, были и хорошие новости.

Непостижимым образом Ковальски буквально всплыл у берегов Кальяри, разминувшись с Греем всего на час. Ковальски поведал о собственных злоключениях, сообщив при этом, что доктор Елена Каргилл жива и находится в плену на борту яхты – у тех же людей, что похитили ее в Гренландии. Правда, к тому времени, как оповестили местные власти, яхта уже ушла.

Поиски ее не прекращались.

Услышав за спиной плеск, Грей обернулся. Из джакузи выбралась Сейхан: когда она выгнула спину, у Грея перехватило дыхание. Она встряхнула темными волосами, и по ее пленительным изгибам и плоскому животу потекли исходящие паром ручейки. Чтобы убить время, пока «Исследователь» шел к порту, супруги воспользовались всем, что предлагал сервис, включая позолоченную ванную с двумя подогреваемыми каменными лежаками и сауну.

Однако красота номера блекла рядом с прекрасным созданием, на которое смотрел сейчас Грей.

Он подошел и обнял ее, прижал к себе. Скользнул ладонью вниз по ее спине. От Сейхан пахло жасмином – соль для ванны – и пряным мускусом – ее собственный запах. Когда Джек родился, у них почти не оставалось времени на утехи, разве что украдкой и по-быстрому.

– У нас еще час до того, как зайдем в порт, – хрипло прошептал он ей на ухо.

– Тогда мне надо сцедить молоко.

– Гм-м… – Грей закинул ее бедро себе на поясницу. – Подождет.

– Думаешь? – С изяществом, отрицающим гравитацию, Сейхан подскочила и обвила ногами его талию. – Уверен?

Прижав ее к стенке, Грей дал прочувствовать, насколько твердо он в этом уверен.

Она запустила пальцы в волосы у него на затылке и притянула к себе.

Час прошел слишком быстро. Из динамиков раздалось оповещение, и пришлось выбираться из кровати. Грей с Сейхан наскоро приняли душ, оделись и неохотно покинули временное убежище.

Не успел Грей открыть дверь, как Сейхан преградила ему путь.

– Надо как-нибудь повторить.

Грей выгнул бровь.

– Вряд ли у нас будет время… но я не прочь.

Сейхан уперла ладони ему в грудь. Так она поступала, только когда говорила очень серьезно.