Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

– ...

– …Мастерица, знаю! И так уже заплевала меня знатно… что ни стих, то в морду… Жизнь мне отравила!..

Нежные лепестки снежинок касаются разгоряченного лица, и тушат пожар, пылающий в твоей душе. В самом-то деле, чего разоралась?.. Кто кому здесь предъявы лепить должен? Упавшим голосом просишь:

– Скажи хоть что-нибудь, Седа… Прости мои вопли. Я злюсь оттого, что ты победила. Такие долгие годы… Твое слово против моего дела. Слово оказалось сильнее. Давай уж, напоследок… объясни, что дальше… по сценарию?..

– Без изменений, – говорит Седа. Голос у нее прежний, по молодому звонкий. – Ты… пожалуйста, не пори отсебятину. Ситуация так же неприятна мне, как и тебе.

Хочется плакать, биться в истерике, скулить: «Не надо… не хочу! Что вы делаете?» Вместо этого снимаешь через голову свитер, швыряешь в темноту. Медленно расстегиваешь рубашку, и ее уносит ветер. Это – красиво. Удается даже вполне элегантно избавиться от джинсов, не прыгая, как дура на одной ножке. Сердце бьется быстро, ты вся на адреналине, оттого не мерзнешь. В голове крутится злорадная мыслишка. «Смотри на меня, Седа. Смотри. Я такая же, какой ты увидела меня впервые…»

Преувеличение, конечно. Голой тебя эта хулиганка не видела никогда. Несмотря на довольно средний рост, физически ты – само совершенство. Такой и останешься навсегда. «Завидуй, Седа. Терзайся…» Нежданно, сама-собой получилась маленькая месть.

– На колени, – говорит Седа.

Ой, да пожалуйста. Последнее время тебе частенько приходилось делать это упражнение. Ползать и пресмыкаться. Вам нравится мое унижение? Нате, подавитесь.

Седа подходит, чуть касается твоей головы. И огромная тяжесть пригибает тебя к шершавой гранитной плите. Ерунда… Психология… обман чувств. Соберись и всё пройдет. Чтобы отвлечься, рассматриваешь сапожки Седы. Ба, они чиненные-перечиненные! У великой поэтессы и общественной деятельницы нет грошей на простые обновки. И пальтецо-то старомодное, глянь.

Гениальная сочинительница, своими виршами втоптавшая тебя в грязь, считай, убившая… Да… да! Так и есть. Убила в миллионах людей веру в Живую богиню! Навсегда погасила нимб над твоей головой. Нечеловеческий подвиг совершила Седа. И ничего за это не получила. Кроме потерянного в ссылке здоровья, скудной пенсии и памяти о погубленной любви. Ты, Наоми – молодец. Мастерски сломала нахальной школьнице жизнь.

Держишь голову низко опущенной, чтобы Седа не увидела твоих слез. «Седа… Я сожалею, Седа!» Молчи. Не говори ни слова. Не нужны этой несчастной женщине твои сожаления. Ничего не исправить.

– Ох, забыла… – спохватывается Седа. – Давай сама. Справа один, слева шесть, спереди один, напоследок восемь.

Послушно касаешься ошейника-ментоблокатора нужное число раз. С восьмым нажатием, на затылке, он со щелчком размыкается.

– Давай сюда.

И то верно. Нехрен разбазаривать ценное оборудование. Пригодится еще на кого-нибудь нацепить. Ну, кажется всё.

– Встать.

Неуклюже поднимаешься, потирая коленки. Никакой в этом нет красоты и патетики. Как-то сюжет наперекосяк пошел.

– Стой, где стоишь, – предупреждает Седа, быстро отходя назад. Вдруг, усомнившись, спрашивает: – Просто бросить, так?

– Да.

Стоишь в позе «смирно» с тем лишь отличием, что настоящие солдаты голышом в караул не ходят. Плевать. Тебе уже всё надоело. Главное, чтобы Седа не промахнулась. Еще одного конфуза не переживешь. Просто умрешь со стыда.

Напрасно боялась. Глаз у Седы верный, движения точные. С огромным трудом удерживаешься от попытки уклониться. Врожденные рефлексы иногда сильно мешают выглядеть достойно.

На миллионах видеоэкранов отобразился всполох серебряного пламени.

Ночь над городом. Вокруг – странно светло. Огненное колесо в небе источает холодный огонь. Молчаливые здания, как стражи, стерегущие улицу. На тротуарах теснится толпа. Она больше и гуще, чем прежде. Ни гомона, ни звука. Ты идешь посереди улицы, не удостаивая никого вниманием. Похожая на живую серебряную статую в облегающем тело костюме-метаморфе. При твоем приближении люди склоняют головы, опускаются на колени. Рабы не стоят слов – взгляни, и мимо.

Не такой участи ты желала им, не такой судьбы хотела себе. Не плачь, дитя. Закрой свою душу, не впусти в нее горечь и боль. Не жалей ни о чем.

Гнетущая тяжесть уходит. Она была воображаемой – чисто психологический эффект. Ненужные эмоции, отброшенные за ненадобностью. Венок из прозрачных нитей, водруженный тебе на голову Седой – невесом. Постепенно он начинает светиться, каждая нить имеет свой оттенок. Все вместе они создают волшебный ореол. Ничего особенного – технический трюк.

Ветер треплет шевелюру, но не в силах сорвать венок. Его тонкие отростки, подобно острым коготкам, вцепились в волосы.

Твой терновый венец.

Это – корона Наместника.

Символ власти Новых людей над порабощенной планетой.

Шаг Хозяйки ровен и тверд.

19 аполлона 1394. Бета – город спутник Майи. Ранний вечер. За 4 часа до Провозглашения.

Тебе, солдат,

Сам черт не брат,

Хоть труден путь…

Изменнику родины – генералу Корману сопутствовала фантастическая удача. Его армия больше не встречала серьезного сопротивления. Передовые части только что миновали столичный пригород – Бету.

Дак Намар нервно курил на пороге мэрии. Из открытого окна второго этажа доносился визгливый ор господина Руббиша. Главарь Беты говорил по телефону. Грубый, вздорный, ненавидимый многими сотрудниками, он объявился неожиданно, минут десять назад. Живой, невредимый. Взъерошенный и гневный. О приключениях в плену у чудовищ не обмолвился ни словом. Заорал с порога:

– Где все? Почему на работе никого?!

Когда он поднимался по лестнице, Намар, семеня следом, пытался предупредить. О лежащем в кабинете бесчувственном Андросе Гелле. Но Руббиш только отмахнулся. Лихо ворвался в святую-святых, плюхнулся в кресло.

– Какой болван трогал терминал??! Прибью! Так… о чем, Намар, ты мне трындел?

Но, Дак Намар только беззвучно открывал и закрывал рот. Такого потрясения он не испытывал даже в день, когда курс реала к алтыну упал впятеро. Тогда он лишился всех сбережений. А сейчас едва не лишился чувств. Увидев, что от адмирала Геллы не осталось и следа!

Как же так? Пять минут назад поверженный самозванец валялся тут, живой или мертвый. Или… почудилось?! Появление Геллы, его безумные попытки взять руководство страной… Намар с детства отличался здравостью суждений. И мысль о том, что он сошел с ума, страшно его напугала. Спасение пришло неожиданно.

– Эт-та-а што-а такое?! – внезапно взвизгнул Руббиш. – Какого хрена Гелла здесь командовал? Откуда он взялся? Кто его к терминалу пустил?!