Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

Время иных побед для Роберты и Теоны еще не пришло.

– Объявляю порицание! – строго сказал Наставник, – Нельзя бросать оружие, как ты только что сделала.

– Прости, Кевин! – Бобби стремглав ринулась обратно и вернулась, держа в поднятой руке узкий меч с тонким лезвием. Утреннее солнце отражалось в полированной стали.

Ее сестра уже стояла рядом с Наставником, оружие, она, как положено, не выпускала из рук.

– Уф! Вот моя железяка, целая и невредимая. Никто не украл! – Бобби, довольная, пристроилась рядом с Теей. Та отстранилась. Скривила губы.

– «Железяка» называется катана. А к Наставнику запрещено обращаться просто по имени!

Бобби поспешила загладить оплошность.

– Простите, Наставник Ватанабо, я облажа… ой!.. вела себя неподобающе.

Кевин согласно наклонил голову. Объявил:

– Бой окончен. Победила Роберта Винер.

– Что-о-о?? Эта расхристанная засранка? Победила?!..

Прекрасная в гневе, Тея гордо вскинула голову. Одетая так же, как Бобби, в брючки и короткий халат, она выгодно отличалась от сестры: штаны не спадают, поясок аккуратно завязан, на симпатичной мордашке – торжественная серьезность.

Но тут же, забыв о приличиях и намерении твердо их соблюдать, Тея обернулась к «публике», до того никак не проявлявшей себя. Три женщины. Две молодые и одна лет сорока, с изможденным лицом и странными, наполовину рыжими, наполовину седыми волосами.

В первую очередь Тея обратилась к самой молодой – ладно скроенной девушке в коротких шортах и майке. Вот уж кого не обвинишь в отсутствии женственности!. Русые волосы собраны в узел на затылке, открывая высокий лоб, губы сложены в ласково-насмешливую улыбку.

– Симона! Ты самая умная! Ты всё видела! Скажи!

– Вы сражались на равных, – дипломатично ответила Симона.

Тея переключилась на ее спутницу, ростом повыше, возрастом постарше, лицом построже. Длинноволосая шатенка в комбинезоне, менявшем расцветку в зависимости от освещения и погоды. Сейчас он был светло-синим.

– Марджи! Э… Маргарет! Ты у нас – секретный агент, гроза эфемеров! Ты никогда не ошибаешься!

– Бывает, ошибаюсь. А после жалею об этом. – Маргарет не купилась на лесть.

Внимание Теи обратилось на старшую. Упавшим голосом спросила:

– Глория… Что скажешь? Я… проиграла?..

– Обе победили. Обе проиграли.

Кусая губы, Тея позвала:

– Зомбик! Дай реконструкцию.

– Слушаюсь! – откликнулся голос из ниоткуда. Перед Теей, неведомо как, возникло большое, круглое зеркало в серебряном ободе. – Наблюдайте.

Бобби тоже придвинулась к волшебному прибору; взрослые встали позади девочек. В зазеркалье в замедленном темпе разыгрывались недавние события.

– Ерунда! – вырвалось у Теи. – Я ничего не почувствовала!

– В таких случаях человек не успевает ощутить боль, – пояснил Зомбик.

В зеркальном круге медленно кувыркалась в воздухе отрубленная голова Теи. Из обезглавленного тела выплеснулся фонтан крови, затем оно повалилось на землю. Бобби рядом, выронив меч, корчилась, зажимая окровавленными руками обширную рану на правом боку. Опустилась на колени возле отрубленной головы сестры, протянув к ней руки. Упала, замерла.

Помрачневшая Бобби сказала:

– Прости, сестренка, что я тебя убила.

– И ты меня, – отвечала Тея.

Держась за руки, они повернулись к Кевину Ватанабо.

– Мы больше никогда не будем сражаться друг с другом!

А невидимый Зомбик непрошено пояснил:

– Даже оставшись невредимой, победительница покончила бы с собой в течение последующих пяти минут. Это следует из психотипа обеих девочек.

Волшебное зеркало исчезло.

– Мог бы промолчать! – ворчливо заметила Марджи. – Искин чертов…

Бобби и Тея одновременно и в один голос сказали друг дружке:

– Спасибо.

Оба меча, в руках девочек – повинуясь нажатию кнопки на рукоятке, внезапно лишились лезвий. Сверкающие полоски бритвенно острой стали бесследно исчезли. Что никого не удивило. Оставшиеся от «мечей» рукоятки девочки прицепили к ремешкам штанов. Поклонились, сложив ладони.

– Мы отдыхать, – сказала Тея.

– Чего-то пожрать хочется, – уточнила Бобби.

Наставник в сопровождении трех женщин, удалился. Девочкам хотелось поболтать с Глорией, та с каждым днем чувствовала себя лучше, и можно не бояться, что она вдруг хлопнется в обморок. Раньше Симона не отходила от нее ни на шаг. Хотя однажды оплошала, замешкалась; а Глория что-то уж очень быстро вырубилась. И только Бобби с Теей успели подставить свои могучие (брехня, ха-ха…) хрупкие плечи. Справились. Глория шлепнулась мягко, не ушиблась и не ударилась головой. Хотя она всё равно, как ударенная. Немножко. Сейчас Кевин и Симона проводят ее домой; Симона останется, придет врач. В общем, в гости к ней рано, разве что после обеда. А пока топаем к себе.

Тея прошептала на ухо Бобби (хотя слышать их уже не могли):

– Включи ты боль на полную катушку – и я бы не разыгрывала упрямую дуру, слышишь?

Бобби машинально дотронулась до рукоятки «меча».

– С хуя сорвалась, что ли?! Идиотка. Хуже Глории… хотя ей-то простительно.

– Мы должны привыкать к боли.

Тея что-то сделала с бутафорским оружием, из рукоятки, вместо меча, появилось короткое кинжальное лезвие, словно включилось изображение. Почему две призрачные картинки, соприкоснувшись, металлически звенят и не могут пересечь одна другую – над этим девочки не задумывались. Игрушка – она игрушка и есть.

– Ладно, хватит дебилкой прикидываться. – Бобби потянула сестру за рукав.

Они шли по широкой, утоптанной тропе, ведущей через рощу. Тея вдруг свернула влево, под тень деревьев. Ободок на рукоятке ее виртуального кинжала из малинового стал огненно красным.

– Дай сюда! Ты что, дура?! А-а-ай! – Бобби отдернула руку, в ладони пульсировала жуткая боль.

– Извини, я нечаянно.

Тея, коротко глянув по сторонам, развязала пояс халата и приставила лезвие кинжала к голому животу. Бобби, закусив нижнюю губу, нянчила раненую руку. На ладони не замечалось ни пореза, ни крови.

– Терпимо, – сказала Тея.

Кинжал на пару сантиметров словно бы вошел в плоть. Не причинив телу никаких повреждений.

– Перестань… – простонала Бобби. – Наигралась, хватит!..

– Еще… немного… сейчас…

Бутафорское лезвие, направляемое рукой Теи, будто укоротилось наполовину. Дыхание Теи стало хриплым и прерывистым. Ноги ее вдруг подогнулись, она упала на колени, ловя ртом воздух. Схватившись за рукоятку кинжала обеими руками, страшным усилием сделала последнее движение.

Запрокинув голову, мутным взглядом уставилась на Бобби. Искаженное мукой личико лоснилось от пота, в широко открытых глазах застыл ужас. Она пыталась что-то сказать, но вместо этого тянула однотонное, страшное: