Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

– Как мотылек на огонь, – хихикнула Хеди. – Я направлю луч вверх. Ты за сотни верст увидишь столб света. И сориентируешься.

На мгновение Джиль усомнился.

– У тебя – утречко. А днем луч прожектора и вовсе не увидать.

– Он – зеленый. Ярко-зеленый.

– Аа-а… Тогда разгляжу. Курс автоматически записывается и обратно машину поведет автопилот.

– Здорово! Вернешься домой до утра. Своего утра. Никто не заметит – все будут еще спать, да? А у меня уже стемнеет. Кстати… У меня и сейчас темно! Пока я валандалась на крыше, наступило утреннее затмение. Сижу, как филин, на печной трубе.

– … Что?!? …

У Джиля закружилась голова. Сердце лихорадочно застучало. Перед глазами поплыли зеленые круги. Они быстро сливались воедино, в сплошную, мутную пелену. Джиль наклонился, низко опустив голову, дыша глубоко и размеренно. Немного полегчало и он расслышал встревоженный голос Хеди:

– Джи-и-иль! Ты куда пропал?.. Что такое?

Хриплым шепотом, сам не узнавая свой голос, Джиль выдавил:

– Какое… затмение… утром… Если… Враг у тебя – на западе?..

– С чего ты решил?! – изумилась Хеди. – Он – на востоке! Враг всегда на востоке, был и есть, и с места ему не сойти. Пока я сама не поменяю место жительства и не уеду далеко-далеко. Например, выйду замуж. Но… это еще не скоро, не умирай от горя, пожалуйста… И, вообще, мне всегда немного странно, что ты называешь ее «Врагом».

– Кого ее? – в тихом отчаянии спросил Джиль.

– Ну, эту… страну… Соседняя планета – вроде, как большая, далекая страна. Фигурально. Тут еще неприличное слово… Ты же не будешь шокирован? Что я, хорошая девочка, иногда грязно ругаюсь. Не разлюбишь же ты меня из-за этого? Если я скажу, что Врага, как ты говоришь, мы зовем: «Страна…» Ой, ладно, не буду… Ты и так какой-то вдруг… потерянный. Что случилось?

– Хеди…

– Что… мой милый?..

– Просто… скажи название планеты. Не «Враг», не «Страна», а…

Хеди тихо засмеялась. Молвила, с долей иронии, но очень нежно:

– Ты, правда, стукнулся обо что-то? Очнулся и спрашиваешь: где ты? Наша с тобой планета – Гатор. А Враг, которого ты так часто поминаешь, и над которым мы тут, у себя, неприлично шутим – Ферн.

Хеди осеклась. Замолчала. Ее молчание длилось так долго, что Джиль решил, что она выключила свой субэтерикс, прервав разговор. Нет! Не прервав. Оборвав навсегда.

Он ощутил сильную слабость. Опустился на черный пластиковый пол гаража, сжимая в руке онемевший субэтерикс. Почувствовал на губах соленый привкус. И понял, что плачет.

Какая глупая ошибка. Они с Хеди всегда говорили, главным образом, друг о друге. Воспринимая остальное, как само собой разумеющееся. Хеди живет в большом городе. Джиль – в городе маленьком, вокруг которого в изобилии теснятся фермы. Самая крупная принадлежит его отцу. Различия в социальном положении не так велики, чтобы мальчик и девочка уделяли им внимание.

Климат в обеих местностях – схожий, что опять же, не дает много тем для обсуждения. На небе Джиль и Хеди всегда видят большую, молчаливо-грозную планету. И мальчик и девочка обрисовывают ее одними и теми же словами: в центре рыжие пятна суши, по краям синяя кайма морей, а поверху – белая пена облаков. Поди догадайся, что это – разные планеты, практически одинаковые по размерам, массе и внешнему виду. И даже бешеная луна – Джестер – общая на двоих.

Немудрено, что у Джиля и мысли не возникало, что Хеди – буквально «не от мира сего». Исходя из большой разницы во времени, Джиль решил, что Хеди просто живет далеко на востоке – мало ли городов на Ферне, близких и не очень. Но не более чем за десять тысяч километров, ибо «Враг» у нее тоже виден низко над горизонтом. Разумеется, на западе, а как иначе?! Джилю даже в голову не пришло спрашивать Хеди об этом самоочевидном факте. Настолько несомненном, что Джиля совсем не беспокоили некоторые несообразности в его стройной гипотезе. Вроде невозможности определить расстояние так, чтобы оно согласовывалось с часовыми поясами.

Что ж. Теперь он знает. Он, как все люди, живет на Ферне. А Хеди – на Гаторе! Потому и разница во времени составляет ровно половину периода оборота двух планет вокруг общего центра тяжести. Правильное расстояние он тоже теперь знает. Сорок тысяч километров, плюс-минус четыре с половиной. В зависимости от координат на местности. Длинная дорога через смертельный холод безвоздушного пространства и радиационные пояса обеих планет. Невозможный путь. Неодолимый.

До Гатора. Врага. Путь туда, где живут… не люди. Чудовища, о которых ничего толком неизвестно, даже то, как они выглядят. С которыми идет изматывающая, бесконечная война. В ней ни одна из сторон до сих пор не одержала решающей победы. Он знал это всегда, с самого детства. Непреложная, неоспоримая истина.

Разве можно в нее не верить?

Разве можно усомниться в том, во что верят все?

Но, разве может он поверить в то, что Хеди… – не человек?

– Джиль… Ответь… Где ты? Отзовись, Джиль…

Тихий голос Хеди вырвал Джиля из наполненного отчаянием полузабытья.

– Я… слышу… тебя…

– Ох, Джиль! Я… всё поняла. Не бойся! Мы – такие же, как вы. Мы – люди! Разные. Красивые и не очень. Добрые и злые. Интересные и обыкновенные. Или – необыкновенные. Как ты.

– Хеди… – рыдания душили Джиля.

– Как жалко, Джиль, что я никогда тебя не увижу! А ты – меня. Но, если взглянешь на темный диск Гатора (наше утреннее затмение уже в полной фазе!), то увидишь вспышки, на самом его краю… Я включила лазер. Ты увидишь свет, который я посылаю тебе.

Мелинда пребывала в растерянности. День прошел великолепно и завершился феерически – такого успеха она не ожидала. Никогда не испытывала столь восхитительного, чистого и светлого восторга. Если бы Мелинда имела понятие о наркотиках, то оценила бы свое состояние, как первую фазу наркотического опьянения.

Безо всяких сомнительных медикаментов! Разве не довольно оказалось ощутить вкус победы и власти над людьми? Как все ей (им!) хлопали! В довершение, зал аплодировал стоя. И когда тебя сразу оценивают в миллион, затем ставка поднимается до восьми… Как тут не сойти с ума от счастья?

Не волнуйтесь! Мелинда не сбрендила, не зашлась в глупой истерике, держалась скромно, и с необыкновенным достоинством. А улыбки у девчонок – заразительные, да!

Как гаснут огни фейерверка, как тает огонь догорающих свечей, так постепенно гасла радость Мелинды. В голову (простите, в обе лохматые девчачьи головы!) закрадывалось подозрение, что они чего-то недопоняли. Например, зачем их снова усадили в гравилет (не тот, на котором привез сюда их спаситель), а другой, побольше. С ними отправилась куча важных, как индюки, солидных дядек. Они кивали им, улыбались, восхищенно причмокивали.