Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

– Эй, девочки! Быстрее сюда!

Парень лет двадцати, веселый, пшеничноволосый, улыбался им из открытой двери автомобиля. Ой, нет. Совсем то было не авто, а настоящий гравилет! Висящий в нескольких сантиметрах над мостовой, не касаясь асфальта. Четырехместный, ярко-оранжевого цвета. У Кевина на Новтере и то был попроще, поскромней.

Пилот с улыбкой манил их к себе. Он прав: нельзя мешкать. Сейчас Лейсан выпустит еще дрон, теперь, наверное, не один. Сестры, в обнимку, доковыляли до гравилета и дружно ввалились в салон. Как раз в небе появилась тройка дронов. Пилот ухмыльнулся, дверь на шарнирах опустилась, закрываясь.

– Нас не догонят! Поехали!

Земля ушла вниз, а небо распахнулось им навстречу.

Сидя на заднем сиденье, Тея ожесточенно растирала правую ногу, а Бобби правую руку.

– Оставьте, – посоветовал их спаситель. – Само отпустит через полчаса. Есть дело поважнее.

– А? – откликнулась Бобби.

– Нажми рычаг под сиденьем, справа.

Бобби повиновалась. Для этого ей пришлось по особенному извернуться, чтобы действовать здоровой, левой рукой.

– Оо-ой!

Спинка сиденья откинулась, сестры повалились друг на дружку.

– Отлично. Та, что снизу, ложись на живот. Та что сверху, садись на нее. Возьми!

Парень подал штуковину, похожую на пистолет, с широким прозрачным раструбом вместо дула. Бобби осторожно взяла левой рукой диковинное оружие. Скорчила гримасу.

– Нам застрелиться, что ли?

– Закатай сестре левый рукав. Так, правильно. Приставь дуло к чипу.

– Э-э… к метке?

– Да-да, – нетерпеливо ответил парень. – Жми гашетку. Больно, а надо. Давай!

Тея зашипела, дернулась. По ее телу прошла тягучая судорога. Сквозь прозрачную воронку «пистолета» Бобби видела, как вокруг радужно блестящей метки на предплечье Теи выступили мелкие капельки крови. Тут Тея завопила так, словно ее режут. Бобби едва не выронила странное и ужасное орудие пытки, как парень рявкнул:

– Продолжай!

Серебряная метка как будто отклеилась от кожи Теи! За ней следом тянулись тонкие, блестящие, шевелящиеся нити. Тея кричала и дергалась. Бобби навалилась на нее, удерживая. Внезапно Тея обмякла и замолчала. Похожее на пистолет устройство громко звякнуло. Внутри прозрачного раструба вспыхнула искра пламени и извлеченный из тела Теи чип превратился в облачко белесой пыли.

Тея глубоко, со всхлипом вздохнула и заплакала. Бобби слезла с нее, осторожно погладила ее растрепавшиеся, липкие от пота волосы. Прошептала:

– Ну, хватит… Перестань. Кто когда-то говорил, что нам надо привыкать к боли?

Ответ Теи показал, что она позабыла не только собственные давние слова, но и более свежую клятву: не употреблять сильнодействующую и неподобающую юному возрасту лексику.

Парень за штурвалом гравилета одобрительно хмыкнул.

– Крутые девчонки, как погляжу. Полдела сделано. Заканчивайте. Больше никто не сможет вас отследить.

И Бобби поменялась местами с Теей. И так же корчилась, стонала и плакала, пока Тея делала ей ту же самую операцию по удалению идентификационного чипа. И, так же, как Тея, она поняла простую истину.

К боли привыкнуть нельзя.

День X + 1

Из темноты зрительного зала тысячи глаз смотрели на огромный стереоэкран. Сейчас на нем начинал разыгрываться очередной номер.

Из-за высокой ширмы посереди сцены аккуратной походочкой вышла коротко стриженая темноволосая девочка. Из тех, кого называют: «очень младшая школьница». И одета соответственно. Темно-серые брючки, теннисные туфли, немаркого цвета рубашка и синяя жилетка. Жилетка расстегнута, что добавляло непринужденности к облику послушной маленькой ученицы.

Девочка встала, уперев одну руку в бок, другой задумчиво потерла подбородок, пристально вглядываясь в темноту зала. Никто не знал, где именно находилась сцена. Понятно было лишь то, что девочка видит публику на таком же стереоэкране. И не факт, что для нее зрительный зал был темным. Камера, передающая картинку зала, могла иметь значительно большую чувствительность, чем та, что показывала сцену.

– Привет всем. Я – Бобби. Я – девочка, если кто не разобрал.

В зале послышался одобрительный смех.

– Сейчас увидите еще один… экземпляр. Тоже девочка, Тея. Но мне она будет, как мальчик. Номер такой. Всем понятно?

– Она умеет держать зал, – сказал худой, аскетически бледный мужчина в первом ряду, своей дородной, цветущей супруге.

– Тише ты. Смотри!

Зал потрясенно ахнул. Рядом с первой девчушкой появилась вторая. Совершенно такая же! Как идеальная копия первой! Без малейших отличий в облике и деталях одежды. Даже шнурки на туфлях завязаны одинаково.

Поверх ширмы кто-то невидимый выбросил два предмета – что именно, сразу не разобрать. Обе девчонки извернулись, высоко подпрыгнули и ловко приземлились, встав в обнимку. На голове у одной теперь красовался бумажный венок, на голове у другой – кепочка. Роли определились. Девочка и мальчик.

Зазвучала музыка, в нее вплелись два звонких детских голоса.

Эй, таксист, успей-ка до рассвета!

Выхода другого, скажем, нету –

Что б никто не видел, как вдвоем

С девушкой мы пьяные идем…

Опа-опа, пой гитара,

Что б пускались ноги в пляс!

От лихой судьбы ударов

Нам поможешь – в самый раз!

– Какие наивные и какие милые! – воскликнула цветущая дама в первом ряду. – Поют и танцуют. Да им цены нет!

– Цена есть всему, – заметил ее муж, хлопая в ладоши в такт музыке.

Ажиотаж в зале нарастал. Музыка продолжала звучать, но картинка на экране изменилась. Пошла запись, изображавшая, как девочки обедают. Как рассматривают и пробуют в деле новый для них музыкальный инструмент – терравокс. Как с восторгом учатся пользоваться автоматической прачечной. Как сбрасывают с себя одежду, что бы тут же выстирать, не подозревая, что камера снимает их обнаженных.

Под потолком зала зазвучал усиленный динамиками голос диктора, дублируемый бегущей строкой внизу экрана:

ЛОТ 2128. КОМПЛЕКТ: СЕСТРЫ-БЛИЗНЕЦЫ, 7 ЛЕТ, ДЕВСТВЕННИЦЫ. НАЧАЛЬНАЯ ЦЕНА: 1000000 ЭЛКОЙН.

– Ты где? – спросила Хеди. Голос ее звучал из динамика субэтерикса так отчетливо, словно их не разделяло десять тысяч километров.

– На полях, – ответил Джиль.

Хеди решительно (и даже гневно!) выразила неудовольствие бессодержательностью ответа.

– Что я могу сделать, Хеди? Ты же сама изругала мой древний субэтерикс! Нет у него камеры! Чем богаты, тем и рады. Хорошо, хоть слышать друг друга можем.

– Да… Хорошо. Вот и говори.

– Ну… надо мной синее небо. Далеко, у горизонта – парочка облаков. За моей спиной – лесополоса. Я прячусь от жары в ее тени. Рядом – гравикарт – стальная рама с сиденьем, старым аграв-модулем и аккумулятором Ричи. Впереди – спелое пшеничное поле. Ровное, золотое поле… пшеница колышется от слабого ветра. На поле работают комбайны. Четыре штуки. За каждым идет грузовик, в него высыпается собранное зерно. Всего грузовиков – семь.