Александр Пелевин - Четверо [litres]

Теперь всего этого нет.

Корабли потоплены, плавучие города разорены.

Разбитые дирижабли лежат в пустыне, и их ржавые остовы заносит пылью.

В заброшенных шахтах свили гнёзда белые черви.

Железные дороги разбиты, и паровозы ржавеют под откосами.

Оружие не спасло нас от нашествия пустынных тварей.

У меня остался только передатчик мыслей – это единственное, что я смогла сохранить от старого мира и унести с собой из города. По ночам, во время редких остановок в пустыне я говорю это, отсылая неизвестно куда – может быть, за пределы нашей планеты, в иные миры, иные галактики – может быть, хотя бы через тысячу лет кто-то сможет услышать это и узнать, что мы когда-то существовали.

До сих пор трудно поверить, что это произошло. Что наш мир погиб».

– А Трамп? Слышали, что Трамп отмочил? – снова заговорил таксист. – Он же совсем больной на голову! Хуже Обамы! Помните, все шутки шутили, думали, что он наш… Ага. Наш, как же. Он же как Жириновский! Совсем без головы. На Северную Корею ещё гонит… А у них же там тоже поехавший сидит, толстый этот… Как его…

– Ким Чен Ын, – машинально ответил Хромов, не скрывая раздражения в голосе.

– О. Точно. Ким Чен Ын. У него ведь тоже ядерная бомба! А мы? Тоже не лыком шиты, да. На Сирию посмотрите. Тут малейшая провокация – и что будет-то, а? Весь мир в труху! Вот посмотришь новости – реально страх иногда берёт. А вдруг и правда возьмут и жахнут? А?

– Могут и жахнуть, – невозмутимо сказал Хромов.

– И что тогда? Будем снова, как обезьяны, палками воевать. Если выживем… Приехали. Вам какую парадную?

– Первую. Можно остановить прямо здесь.

Выйдя из машины, Хромов поднял воротник пальто и решил, что не будет спешить домой, а постоит у парадной и покурит. Достал сигарету, чиркнул зажигалкой, затянулся.

Поплавский никак не выходил из головы.

Всё, всё, ведь можно расслабиться, впереди целых семь выходных. Завтра они с женой и Яной поедут в Волочаевку и проведут там несколько прекрасных дней. В деревянном доме с печкой, на природе, с хрустящим под ногами снегом и прогулками по лесу. Это будет замечательный Новый год.

Выбрось ты эту работу из головы, сказал он себе, резко затягиваясь дымом.

Зачем-то посмотрел в небо. Звёзд не было: только грязно-оранжевая шапка света.

Ему захотелось пригласить Поплавского домой – просто так, как старого друга – усадить на кухню, угостить чаем и говорить, говорить, говорить…

Да ну нахрен.

Совсем уже поехал на работе.

Мёрзли руки.

Докурил сигарету, втоптал окурок в снег, пошёл к парадной.

Таня и Яна смотрели на кухне с выключенным светом кубриковскую «Космическую одиссею». Фильм близился к концу: на экране Дейв неторопливо и сосредоточенно отключал HAL 9000.

«Не надо, Дейв. Пожалуйста, остановись, Дейв. Не надо, Дейв. Я боюсь. Я боюсь, Дейв. Дейв, мой мозг разрушается».

Хромов снял ботинки, повесил пальто и тихими шагами прошёл на кухню. Таня прижала палец к губам и кивнула в сторону Яны, которая сидела на диване, прижав руки к коленкам, и не отрывала взгляд от экрана.

Хромов усмехнулся и сел рядом.

Когда на экране появился висящий в чёрной пустоте Юпитер, Таня поставила фильм на паузу и включила свет.

– Привет, – сказал наконец Хромов.

– Приучаю ребёнка к классике. И немного издеваюсь, – улыбнулась Таня.

– Очень круто! – сказала Яна.

– Серьёзно? – улыбнулся Хромов.

– Да!

– Лучше «Интерстеллара»?

– Намного. Досмотрим? Там же немного осталось.

Таня кивнула.

– Радость моя, – сказала она Хромову. – Достань из холодильника пиво. Себе тоже можешь достать.

Хромов послушно поставил на стол две бутылки и потянулся в ящик стола за открывашкой.

– Мы собрали вещи на завтра? – спросил он.

Таня снова кивнула.

– Кто из нас будет за рулём? – спросила она.

– Ты, конечно. Я боюсь этих машин.

– Мудрый психиатр боится больших стальных чудовищ, ми-ми-ми.

– У твоего мудрого психиатра скоро поедет кукуха, – сказал Хромов, открывая первую бутылку и подавая Тане. – Кстати, дочь, насчёт кукухи и твоего рэпа.

– Да? – Яна с недоумением покосилась на пивную бутылку.

– У меня в палате лежит девушка, которая тоже поехала крышей из-за всей этой движухи. Биполярное расстройство. Как раз сегодня общались. Ей уже лучше, но работы там выше крыши. Так вот, если ты вляпаешься в отношения с рэпером…

– Кажется, я её знаю… – тихо проговорила Яна.

– Тем более. Я в твои годы носил косуху и ходил на концерты «Гражданской Обороны»…

– То есть подожди, – сказала вдруг Таня, отхлёбывая из бутылки. – Хочешь сказать, что когда-то ты не был старым и скучным?

Яна хихикнула в кулак. Хромов сделал дурацкую гримасу и картинно развёл руками.

– Кстати, – продолжила Таня. – Как там твой инопланетянин?

– Он врёт мне, что ему стало лучше. На самом деле, я уверен – он продолжает общаться с этой инопланетной бабой. Хитрый. Умный. Не знаю, как с ним справлюсь… Давай не будем об этом. Досмотрим кино?

– Досмотрим. – Таня выключила свет и снова запустила фильм.

Когда Таня с Яной улеглись спать, Хромов остался на кухне, заварил чай и сел курить за столом.

Часы показывали половину первого. Уже полчаса как тридцать первое декабря. Сегодня Новый год.

Утром они сядут в машину и поедут в Волочаевку, в маленькую деревню Выборгского района. Там они растопят печку в своём деревянном доме на отшибе, у самого леса, будут весь день готовить еду, а потом встретят праздник вместе. На природе. Без суеты. Без фейерверков. С костром во дворе. С шампанским и поздравлением Путина на экране старенького дачного телевизора. Как в прошлом году. И позапрошлом.

Будет хорошо.

Хромов вздохнул. Выпитая бутылка пива ощутимо дала в голову после тяжёлого дня.

Ему нестерпимо захотелось выпить чего-нибудь покрепче. И ещё. А потом ещё и ещё. Но нельзя. Совсем нельзя. Да и нет здесь ничего покрепче – Таня прекрасно знала о проблеме Хромова, и в доме бывало только пиво.

Разве что завтра будет водка. Но тоже – немного, совсем символически. Какой же Новый год без ледяной водки в запотевшем стакане.

Своих демонов надо держать в узде, сказал себе Хромов. Держать крепкой рукой. И не выпускать. Даже чуть-чуть.

В сентябре из-за разгульных пьянок он чуть не потерял работу и семью. Печальные последствия в виде дыры в семейном бюджете ощущались до сих пор.

Нет, никакого «покрепче» нельзя. Особенно в одиночестве, как он раньше любил.

Разгул, кутёж, бары, кабаки, непонятные знакомства, измены с клубными девками, падкими до взрослых умных дяденек, случайные драки… Стакан за стаканом, бутылка за бутылкой, бар за баром.

Нет. Нельзя.