Жан Рэ - У пределов мрака

Джон быстро прошел по указанному маршруту и едва не выскочил на дорогу, по которой ехали всадники. Увидев их, он с трудом удержал возглас удивления.

Мимо него проехали полковник Рофферти и Маргарет Грирсон. Вернее, лорд и леди Лидаун.

Вернувшись к Пиперману, он застал юношу погруженным в необычную задумчивость.

— Я должен был раньше разобраться в происходящем, — сказал Ганс. — Когда я подходил к замку, чтобы поговорить с вами, я обогнул его с той стороны, где находится Поющая башня. У ее подножья я увидел следы лошадиных копыт, но не обратил на них внимания…

— Что за Поющая башня?

Ее назвали так потому, что на ее шпиле когда-то вращался громко скрипевший флюгер в виде петуха. Он давно уже сорван ветром… Не представляю, у кого было какое-то дело возле этой башни? К ней стараются не подходить, потому что с нее постоянно срываются большие камни, способные убить человека или даже лошадь. Милорд, мы должны прекратить охоту; нам нужно срочно вернуться, чтобы разобраться в странных делах, происходящих вокруг замка.

И они направились к замку. Молчавший Пиперман неожиданно вскрикнул:

Похоже, что я схожу с ума!

В чем дело, Ганс? — удивленно спросил его Джон.

Посмотрите сами!

Они уже могли видеть строения замка, к которым приближался всадник.

Это же графиня! — воскликнул Ганс. — Только теперь она сидит на серой в яблоках лошади, на которой обычно выезжает на прогулку; но я только что видел ее на белом коне на дороге в Холлендорф! И одета она по-другому! Боюсь, милорд, что у меня что-то случилось с глазами…

Джон похлопал спутника по плечу, чтобы успокоить его.

Не волнуйся, Ганс, с твоими глазами все в порядке. Немного позже я все расскажу тебе, а сейчас возвращайся поскорее в Мейсен.

Ваши слова для меня — это мостик, перекинутый через открывшуюся передо мной пропасть, — ответил Ганс. — Но я сначала должен повидать графиню.

Хочу попросить тебя, чтобы ты ничего не говорил ей о нашей встрече в лесу, — сказал Джон.

Расставшись с Пиперманом, Джон проехал вдоль мрачных стен и скоро оказался у подножья Поющей башни.

Мощное цилиндрическое сооружение из серого камня относилось к заброшенной части замка. Возле него Джон заметил многочисленные следы, о которых говорил Пиперман.

Действительно, кто-то здесь сошел с лошади и прошел по колючему кустарнику, заросли которого примыкали к стенам башни. Следы сапог отчетливо виднелись на мягкой влажной земле.

«Эти следы наверняка оставил Рофферти, — подумал Джон. — Не представляю, какую гадость собирается устроить здесь этот тип?»

Он с трудом преодолел сопротивление кустов, наградивших его множеством царапин, прежде чем добрался до тропинки, по которой прошел его предшественник.

Когда он уперся в стену из серых блоков, он увидел небольшое отверстие, за которым можно было различить несколько уходящих вниз ступенек.

— Не очень похоже на парадный подъезд, — фыркнул Джон. — Но я все же воспользуюсь им, хотя никто не приглашал меня войти.

Спустившись вниз, он очутился в узком и низком туннеле, по которому можно было продвигаться только согнувшись в три погибели.

Скоро Джон оказался в полной темноте. Остановившись, он уже хотел повернуть назад, как до него из мрачных недр донеслись редкие глухие звуки, похожие на удары кирки по камню. Время от времени они прекращались, и тогда он слышал более частые удары, словно несколько человек дробили камни кувалдами.

Он подумал, что не мешало бы поближе познакомиться с таинственными подземными работниками, но ему не хотелось пробираться в неизвестность в полной темноте. Он решил сходить за фонарем, а потом вернуться и продолжить разведку. Едва он повернулся, как послышались совсем другие звуки, похожие на удары хлыста или плети, сопровождавшиеся стонами и воплями от сильной боли.

Джон бросился на землю и прижался ухом к грязному полу.

Теперь он более отчетливо слышал удары кирок и молотов и даже приглушенные голоса. Ему даже показалось, как кто-то крикнул: «Пощадите!», но он решил, что ослышался.

«Там, где появился Рофферти, я могу вмешиваться, не стесняясь», — подумал Эксхем.

Он внимательно осмотрелся. Стены туннеля были из базальта со светлыми прожилками кальцита; довольно грязный пол был ровным, а местами даже заглаженным тяжелыми предметами, которые перетаскивали волоком.

Обдумывая свои открытия, Эксхем вернулся в замок одновременно с колокольчиком, призывавшим на обед.

За столом он увидел графиню Эрну, бледную и растерянную.

Вы уже знаете от Пипермана, что случилось с моим поверенным в делах, капитан Эксхем? — спросила она. — Поэтому я сейчас не смогу закончить деловой разговор с вами.

Я хотел бы верить, что подобные разговоры между нами прекратились навсегда, — ответил Джон.

Графиня печально покачала головой.

Сейчас я блуждаю в темноте, капитан Эксхем; может быть, когда-нибудь позже вы сможете многое простить мне. Давайте на этом прекратим разговоры на болезненную тему.

Эксхем молча поклонился.

Капитан Эксхем!

Да, графиня?

Графиня Эрна явно колебалась; казалось, что она с трудом подбирает слова. Наконец, она пробормотала:

Эта дама… На том портрете…

Это Маргарет Грирсон, дочь сэра Томаса Грирсона, члена Палаты общин. Сейчас ее зовут леди Лидаун.

Когда я посмотрела в зеркало, я увидела, что она немного похожа на меня.

Немного! — воскликнул Джон. — Да она же ваш идеальный двойник!

Пожалуй, я могу согласиться с вами! — вздохнула Эрна. Графиня разговаривала, опустив глаза, как будто ее заинтересовал старинный саксонский фарфор, украшавший сервировку.

Скажите, капитан, вы знакомы с ней?

Да, знаком! — почти выкрикнул Эксхем. Неожиданно он почувствовал прикосновение ее руки.

— Боюсь, я разбудила у вас тяжелые воспоминания, капитан, — мягко проговорила она.

Джон промолчал, закрыв глаза. Открыв их через несколько мгновений, он увидел, что Эрна встала из-за стола и направилась к выходу. Перед дверью она остановилась, обернулась и сказала:

— Я попросила убрать из вашей комнаты книги, лежавшие на столе и убранные вами в шкаф. Их должны были бросить в печь. Если вы снова зайдете в мой будуар, чего я не собираюсь запрещать вам, вы не увидите там арфы.

После обеда Леонар зашел в комнату Джона с шахматной доской в руках.

— Небольшую партию, сэр? — предложил он глухим невыразительным голосом.

За следующий час он два раза объявил Джону шах и мат.

Графиня Эрна попросила передать Джону извинения: у нее разболелась голова, и Эксхему придется обедать одному.

Одиночество за столом вполне устроило Эксхема: он представлял, как неловко они чувствовали бы сейчас себя, сидя друг напротив друга. Кроме того, его мысли были целиком заняты намеченной им ночной экспедицией.