Джонатан Ховард - Иоганн Кабал, детектив [litres]

– Да что еще, ради бога?

– Не могли бы вы пойти со мной? – проблеял таможенник. – Пожалуйста?

Таможня и военные не слишком ладили, поэтому присутствие настоящего миркарвианского агента значительно помогло бы, когда офицер принялся бы объяснять суровому подполковнику авиации, что катаменцы и представитель миркарвианской элиты планировали нелегальную массовую иммиграцию в Сенцу воскрешенных канибалов.

– Пойти с…? Невозможно! Мне нужно вернуться на корабль, прежде чем они заметят мое исчезновение. – В голову ему пришла удачная идея, так что Кабал добавил: – Они уже убили двух агентов за время путешествия. Не хочу стать третьим. Вы меня понимаете?

Офицер не понимал, но упоминание об убийстве вызвало волну ответственности, что поднялась до подбородка, а затем и до носа. Он отчаянно желал передать дело старшим по званию – тем, кто на самом деле будет знать, что делать с полученной информацией. В идеале, военным. Тогда, если они напортачат, и в Сенцу ворвутся ненасытные зомби, он сможет с чувством собственного превосходства сказать: «Типично для чертовых военных. Ничего не могут правильно сделать» – за несколько секунд до того, как его проглотят.

Поэтому, когда таинственный человек из Миркарвии направился к выходу с тем, чтобы предположительно скрытно вернуться на борт «Принцессы Гортензии», таможенник собрался с духом и пошел к военным. Через минуту после того, как он скрылся, таинственный человек из Миркарвии прокрался обратно в помещение и, обнаружив, что там, как он и надеялся, никого нет, беззаботно и спокойно прошествовал в зал прибытий.

Когда ожидание затянулось настолько, что нарушило все допустимые границы неуважения и стало невыносимо скучным, сенцианцы поднялись на борт «Принцессы Гортензии». Капитан Штен с тревогой обнаружил, что таможенная проверка с поддержкой военных теперь вдруг превратилась в исключительно военную операцию: солдаты с винтовками наготове заняли свои позиции.

К Штену подошел лейтенант и четко поприветствовал его. Штен ответил тем же, только медленнее и хмурясь в присутствии неожиданной угрозы.

– Почему эти люди вооружены, лейтенант? – тихо спросил он, не желая, чтобы его слова достигли ушей пассажиров.

Лейтенант вытащил несколько листов бумаги из изумрудного, как павлиньи перья, жилета и протянул их Штену, чтобы тот мог прочесть первым. Завидев шапку документа, Штен потребовал разъяснений:

– Где вы его взяли? Это официальный документ Миркарвии!

На лейтенанта слова не произвели никакого впечатления.

– Прочтите, сэр, – произнес он тщательно контролируемым голосом младшего офицера, у которого вдруг появилась власть над старшим офицером из другого ведомства, – с этаким стерильным уважением. Штен поморщился, но сдержал гнев и продолжил читать. Через несколько строк его возмущение сменилось изумлением.

– Невозможно! Не верю! Не могу поверить! Я отказываюсь в это верить!

Лейтенант наслаждался происходящим, но не показывал этого. Он сложил листы и убрал их в карман.

– Тогда вы не верите собственному правительству, капитан. Как вы сами заметили, это официальный миркарвианский документ. – Он повернулся к солдату, который изучал полетный лист: – Сержант, вы уже нашли подозреваемого?

– Почти, сэр. – Он оглядел салон и обратился к капитану: – Здесь все пассажиры, сэр?

– Да, – рявкнул Штен. – Сами посмотрите. Хотя, погодите. Нескольких не хватает. Я собирался поговорить с…

– Мы знаем о смертях, капитан, – сообщил лейтенант. Он взял путевой лист и список пассажиров у сержанта и, не обращая внимания на шок, отразившийся на лице Штена, стал смотреть по сторонам, чтобы сопоставить имена с возможными кандидатурами. Потом медленно прошелся среди пассажиров, которые не понимали, что происходит, но не сомневались – что-то все же не так, а потому слегка отодвигались от лейтенанта, словно тот был заразным или собирался втянуть их в салонную игру.

– Вы синьор Кэкон? – он остановился.

Но то был не Кэкон. То был синьор Харльманн, на лице которого отразилось облегчение от того, что он не Кэкон. Харльманн указал на настоящего Кэкона, который, в свою очередь, съежился под холодным взглядом лейтенанта. Лейтенант медленно направился к Кэкону, правда, на полпути снова остановился и сверился со списком. Повернувшись направо, он глянул на леди Нинуку:

– Вы… синьорина Бэрроу?

Нинука не успела ответить, потому как возмущенная мисс Амберслей выпорхнула вперед и приняла позу боевой наседки.

– Она совершенно точно не мисс Бэрроу, молодой человек! – заявила компаньонка ее светлости самым суровым тоном. – Перед вами леди Орфилия Нинука, и я бы попросила вас выказывать ей соответствующее уважение. Вон там, – она кивнула в сторону мисс Бэрроу, – мисс Бэрроу.

Лейтенант посмотрел в указанном направлении без особого интереса.

Мисс Бэрроу все это время гадала, к чему был этот подсчет голов. Как сенцианцам удалось узнать про смерти? Очевидно, что капитан им ничего не сообщал. Возможно, Кабал был прав, полагая, что на борту тайные агенты и, похоже, не только миркарвианские. Кстати о Кабале – куда он запропастился? Она вдруг сообразила, что не видела его с тех пор, как они подлетали к аэропорту.

– Синьорина Бэрроу? – обратился к ней лейтенант.

– Ммм? – Леони все еще витала в своих мыслях. Возможно, в происходящем не было ничего таинственного. Возможно, все было связано с Кабалом. – Да. Да, я – Леони Бэрроу.

– Перфетто! – лейтенант щелкнул пальцами и лениво указал на нее. Солдаты тут же вытянулись по стойке «смирно». Мисс Бэрроу вдруг обнаружила, что на нее смотрят дула шести винтовок.

– Что? – она поборола желание подпрыгнуть от удивления, поскольку рациональная часть ее мозга боялась – и не без оснований, – что такое поведение может дать солдатам повод открыть огонь. Она медленно покачнулась на носках, стараясь сделать это так, чтобы движение не выглядело опасным.

– Я по-прежнему не верю! – пророкотал капитан Штен.

– Да что… что все это значит? – мисс Амберслей встрепенулась еще сильнее, чем несколько мгновений назад. – Вы не можете направлять на нее ваши кошмарные пушки! Она… она англичанка!

Лейтенант проигнорировал ее. Он подошел к мисс Бэрроу и замер, демонстративно изогнув губы в насмешливой улыбке, дабы у той не осталось сомнений, что над ней глумятся.

– Синьорина… Леони… Бэрроу. – Он произнес ее имя так, будто оно было явной и стопроцентной ложью. – Или мне лучше называть вас. – Секунды тянулись, а лейтенант получал удовольствие от всеобщего напряжения, зная, что его гражданская публика – бедные несведущие глупцы – вытягивала шеи и ловила каждое слово. Он позволил им помучиться еще один миг, а затем выдал: – Иоганна Кабал… Некромантка!