Джонатан Ховард - Иоганн Кабал, детектив [litres]

Последней фразы оказалось достаточно, чтобы стюард рванул в направлении, откуда пришел.

Марша́л развернулся к Кабалу:

– И чего же вы, бледнолицый ублюдок, пытаетесь этим добиться?

Кабал проигнорировал оскорбление и на миг задумался, не позлить ли Марша́ла, известного своей нетерпеливостью.

– Я хотел поставить вас – а если быть точным, то капитана и смертоносную фройляйн Сатунин, – в положение, когда придется воздержаться от моего убийства. Это первое. Кроме того, я придерживаюсь мнения, что аэросудно должно развернуться и отправиться обратно в Парилу. Это второе. Признаюсь, не рассчитывал встретить здесь вас, граф, но раз уж так получилось, надо думаю, дать сенцианцам шанс поболтать с вами. Это третье и последнее.

Марша́л глазел на него – злобно и в то же время подавленно. Он тяжко покачал головой.

– Тщетные надежды.

Он вернулся к барной стойке, по пути захватив со стола пустую пепельницу, раскурил сигарету и посмотрел на Кабала, как директор, готовящийся выйти на песнию, смотрит на трудного школьника, которого никак не приучить к дисциплине.

– Не понимаю, Кабал. Вы были на свободе. Вам плевать на то, что произойдет в этой части света. Зачем вы вернулись? С бомбами или без, вы не покинете этот корабль живым. Я. – он снова покачал головой. – Я вас не понимаю.

– Мне это известно, – ответил Кабал. – Если бы понимали, обернули бы «Принципы некромантии» в подарочную упаковку, вручили мне и организовали свободный проход по территории вашей страны еще в самом начале нашего знакомства, и считали бы, что вам крупно повезло. Мне приходилось иметь дело с силами помощнее вас, граф.

– Нечего строить из себя, Кабал.

– А он и не строит, – тихий голос Леони Бэрроу прозвучал четко. Марша́л перевел на нее взгляд, и она продолжила: – Кабал куда более опасен, чем вы себе представляете, граф. Его боятся ангелы и демоны. Он монстр, но при этом ему не чужда справедливость. Он способен на вопиюще злодейские поступки, – взгляд ее скользнул на Кабала, который слушал совершенно бесстрастно. – Но я также полагаю, что он способен творить великое добро. Только предсказать, что именно он сделает, непросто и небезопасно.

Марша́л скривился.

– А вас что с ним связывает? Вы его специалист по связям с общественностью? Или кто?

– Я его ненавижу, – язвительно бросила она, а затем уже тише добавила: – И восхищаюсь им. Вы правы – ему не было нужды возвращаться. Он пошел на большой риск, но я знаю, что ему приходилось рисковать и посерьезнее. Не могу сказать, в кого он играет сейчас – в монстра или героя, – но одно мне известно. Вы совершили величайшую в жизни ошибку, когда нажили себя такого врага.

Кабал приподнял бровь и улыбнулся графу Марша́лу такой сухой улыбкой, что из нее не получилось бы выжать и молекулу воды даже при помощи дымящейся серной кислоты.

– Звучит так, будто я легендарная фигура, а, Марша́л? Какие чудеса мне еще продемонстрировать?

– Какие заблагорассудится, но только из могилы, Кабал. Вы совершили ошибку.

– Да? – в голосе его звучало легкое любопытство. Он вытащил из кармана часы и снова сверил время. – И какую же?

– Сообщили нам, что остальные таймеры выставлены на более длительный срок. Мы скоро пересечем границу. Там ровные территории. Мы приземлимся, и инженеры разберутся с вашими бомбами, не опасаясь, что судно рухнет с небес. Только вы этого не увидите. Шах и мат, Кабал. – Он медленно взвел курок, всем видом выдавая свое наслаждение.

– В этом есть резон. Только вы исходите из предположения, что я сказал правду про бомбы.

Марша́л прищурился.

– Других бомб нет?

– О, еще как есть. Только никаких запалов, на случай если вы решите их нейтрализовать, нет. Как удачно заметила мисс Бэрроу, я чертовски талантлив, но даже моих несомненно экстраординарных способностей не хватит, чтобы создать ртутное реле из ничего.

– Еще лучше, – с улыбкой сказал Марша́л. – Я переживал, что механизмы сработают при жесткой посадке. Спасибо, что избавили меня от последнего источника тревог.

– С удовольствием. Обращайтесь. Только вот… о таймерах я тоже солгал.

Улыбка исчезла с лица графа, как мартышка соскальзывает с промасленного баньяна.

– Что?

– Я установил не такой уж большой промежуток времени.

В этот момент сработало второе зарядное устройство.

Взрыв оказался ближе и мощнее предыдущего, свалив Марша́ла и Кабала с ног. Окна по правому борту вылетели, осколки посыпались внутрь, в салоне завыл ветер. Казалось, что облака мечутся взад и вперед, «Принцессу Гортензию» сильно качало. Мисс Бэрроу и остальных пассажиров сбросило со стульев, леди Нинуку распластало на теле полковника Константина. Ее крики смешались с удивленными и испуганными воплями остальных.

– Кабал! – прорычал Марша́л, поднимаясь. Он широко расставил ноги, чтобы удержаться на раскачивающейся палубе. – Вы – сумасшедший! Вы всех нас убьете!

Он оглянулся и заметил, что Кабал спрятался за диваном. Укрытие было так себе, поэтому Марша́л прицелился и выстрелил – тяжелый патрон прошел насквозь. Но из-за качки прицел сбился, и пуля попала в салфетку с надписью «Миркаэро», лежащую на спинке дивана.

– У вас осталось две пули, – крикнул Кабал. – Вот одна из многих причин, почему вы бы стали плохим правителем, Марша́л, – вы скверно распоряжаетесь ресурсами. А еще у вас очень плохо развита интуиция.

– Да? И как же я должен был догадаться, что вы настолько ненормальный, что пойдете на такое?

– Я не о том, – заявил Кабал с пренебрежением. – Я вот об этом.

Он резко выглянул из укрытия. Марша́л едва успел заметить пистолет в руке Кабала, когда тот выстрелил. Графа, как и Кабала прежде, спасло лишь то, что палуба накренилась. Пуля ушла выше и проделала дыру в окне на корме. Граф пригнулся и поспешил спрятаться.

– Думаете, в Париле, которая смотрит на Миркарвию как на стаю бешеных псов, не найдется оружия? – бросил Кабал вслед удирающему аристократу.

Он взвесил в руке пистолет. Мужчина за прилавком посмотрел на него с удивлением, когда он спросил, есть ли у них револьвер Уэбли 577-го калибра. Когда его не оказалось, Кабалу пришлось довольствоваться сенцианским, правда, он несколько подобрел, сумев найти оружие нестандартного калибра – 10.35 мм. Обычно ему нравилась упорядоченность, но водился за ним тайный грешок – десятичные дроби всегда доставляли ему извращенное удовольствие.

– Корабль падает, а вы двое решили устроить перестрелку? – крикнул герр Роборовски. – Вы оба ненормальные!

– Сэр, сейчас не лучшее время для этого, – согласилась фройляйн Сатунин, мрачно цепляясь за ковер. Позади нее через задние окна можно было видеть землю, когда корма накренялась вниз.