Майкл Салливан - Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера [сборник]

– Да, – кивнул он.

– Хорошо. И не опаздывайте к завтраку. Будут вафли.

У Дженни было четыре серебряных монеты с острой как бритва кромкой. Ключ представлял более серьезную проблему. Он производил шум и был из твердого металла. Кроме того, его нельзя было заточить в любом попавшемся месте, как монеты. Ими она скребла по полу, а потом прикрывала следы соломой. С ключом пришлось повозиться. Дженни требовалось сточить все зубцы, кроме самого верхнего. И для этого подходили только выступавшие камни, у которых имелся край. Камни пола были плоскими и гладкими. Дженни скребла ключом об один из трех камней, выступавших из стены. К счастью, все три были жесткими и шершавыми. А поскольку заняться ей больше было нечем, она сумела превратить ключ от сундука в полый цилиндр с единственным зубом на конце, будто на крошечной мышиной мотыге.

Через две недели работа была близка к завершению. Пальцы Дженни пульсировали от боли, костяшки были в ссадинах, две из которых покрылись струпьями. Сделав перерыв, она спрятала ключ в трещину в стене. Затем легла на солому и принялась сосать кончики пальцев, глядя в потолок. Он был оштукатурен, а местами покрашен. Краска выцвела и кое-где облупилась. В одном углу находилось старое птичье гнездо. Дженни удивилась, как птица попадала внутрь, и вскоре поняла, что дверь установили недавно.

Почему я до сих пор здесь? Почему Лео не согласился на их требования? Даже если бы ее жизни ничего не угрожало, условия Меркатор имели смысл.

Дженни знала почему. Ответ на эти вопросы был очевиден, задавать их – все равно что стоять посреди зеленого поля и гадать о цвете травы. Достаточно было опустить голову, но Дженни не хотела этого делать. Всю свою жизнь она смотрела, заставляла себя видеть то, чего не желали видеть другие. Насколько проще было бы смириться с ролью послушной дочери, не замечать фактов и притворяться, что все хорошо.

После смерти матери ее отец сильно сдал. Поскольку он делал виски, все ожидали, что Габриэль Уинтер сопьется, заползет в одну из своих бочек. Это лишь доказывало, как плохо они его знали. Отец Дженни не пил. Никогда. Даже проводя дегустации, сплевывал спиртное. Однако существовало много способов уйти от жизни, и необязательно пить, чтобы опуститься. Люди извинялись за него. Некоторые даже лгали. А были такие, кто прямо заявлял, что ее жизнь станет проще, если она отвернется .

«Выйди замуж, – советовали они. – Найди мужчину и заведи новый дом». Но Дженни знала, что это не ее судьба, во всяком случае, тогда. Даже в юном возрасте она почти не сомневалась, что останется старой девой. Поэтому Дженни игнорировала все советы. Она смотрела, она видела, она принимала вещи такими, какими они были, – а потом решила изменить их.

Ее отец практически отошел от дел, и Дженни взяла бразды правления в свои руки. Через десять лет «Виски Уинтера» вместо дешевой нелегальной продукции начало производить первосортный товар. Несколько тайных винокурен, перерабатывавших краденое зерно, превратились в крупнейший в мире винокуренный завод и склад, которые закупали тысячи фунтов ржи, овса и ячменя. Дженни даже приобрела у графа Саймона права на фермы – беспрецедентный поступок, поскольку только особы королевской крови распоряжались землей. Подобное было возможно лишь в Колноре, которая всегда жила по своим правилам. Пока деньги текли рекой, корона «закрывала глаза». У Дженни вошло в привычку не обращать внимания на традиции, выходить за рамки, каких придерживались другие люди, но она сама считала их слишком узкими. Громкая, нетерпимая к ограничениям, никогда не ошибавшаяся и не обращавшая внимания на чужое мнение, она бежала нагишом и смеялась над глупцами в длинных балахонах, пытавшимися догнать ее. Успех доказывал ее правоту, а больше ей ничего не требовалось.

Это была единственная ложь, единственная реальность, от которой она решила не отворачиваться.

Дженни убедила себя, что достаточно спасти отца. И оставить в дураках всех заносчивых купцов, дававших ей прозвища. Ненависть – еще одна форма восхищения, решила она, а богатство – мера достоинства. Это заблуждение едва ли можно было назвать выбором. Любовь не являлась товаром, который могла купить Дженни. Она просто искала удовлетворения в том, что было достижимо.

Однажды мужчина, герцог, приземистый, полноватый, лысеющий восточный аристократ, улыбнулся Дженни – и границы возможного изменились.

Ситуация была невыносимой, потому что он действительно нравился ей. Лео не был красивым или эффектным – он был неуклюжим и порой глуповатым. Но когда она находилась в комнате, его взгляд не отрывался от нее. Люди считали, что герцог притворяется, чтобы заполучить деньги Дженни. Так утверждал ее отец – в ходе разговора он разбил окно голой рукой и порезал пальцы, дабы привлечь ее внимание. Она его услышала. Дженни слышала их всех, но в кои-то веки, впервые в жизни решила поверить в мечту. Рассудила, что ее состояния – вполне приличного – недостаточно, чтобы оказать существенное влияние на казну королевства. Герцог Рошельский получал в месяц больше налогов, чем «Виски Уинтера» приносило за год. Он женится на мне не ради денег , убедила она себя. И в определенном смысле это было правдой, что облегчило задачу. Вскоре Дженни осознала то, чего не понимала прежде: зачем люди обманывают себя. Дженни хотела быть любимой, желанной, обожаемой, ценимой – не за свои способности, а за то, что она была тем, кем была. Раньше она не осмеливалась мечтать об этом – а теперь Лео Харгрейв преподносил ей этот дар и умолял принять его.

Она так отчаянно желала сделать сказку былью, что привыкла отворачиваться .

Но герцог не пришел к ней ни в первую брачную ночь, ни в следующую – ни в одну из ночей. Они спали в разных спальнях. Лео был немногословен. Говорили, что он необщителен по природе. Дженни с этим смирилась. Когда поползли слухи и даже слуги начали звать ее Девкой-виски, Лео ничего не сделал. Он по-прежнему улыбался Дженни, выполнял ее желания, делал комплименты, но объятия были редки, а поцелуи – еще реже. Он любит меня, но все по-разному проявляют свои чувства , твердила себе Дженни. Ей требовалось верить, что Лео испытывает то же, что и она, потому что в противном случае ее сердце разбилось бы на крошечные осколки, которые никогда не склеить вместе.

Почему я до сих пор здесь? Почему Лео не нашел меня? А он вообще искал?

На глаза Дженни навернулись слезы, горячие и жгучие от горькой правды.

Она не была глупой. В этом отчасти заключалась ее проблема. Дженни давно все поняла. Герцог женился на ней не ради денег. В этом все ошиблись. Он женился на ней, потому что нуждался в жене, причем быстро. Любой жене.