Борис Конофальский - Длань Господня

Капитана тем временем уже подтащили к раю оврага, сверху его уже схватили за руки два солдата, тянули к себе. Бертье вдруг понял, что возле него нет врагов, вскочил, и сделав всего два шага…

Дотянулся-таки до заветной цели. Этой длинной палкой в три человеческих роста, с маленьким наконечником на конце. Дотянулся в последний момент.

Капитана тянули наверх так, что лицо его было обращено к оврагу, к Бертье, его подсаживали снизу и сверху тянули за руки. У Бертье была всего одна возможность и всего одно место, куда он мог нанести удар. Он туда и попал. Маленькое острие пики, похожее на жало, попало чуть выше паха и чуть ниже края дорогой кирасы. Оно легко прошло через кольчугу, через стеганку, вошло в живот капитана полностью. На ладонь.

Большего Бертье сделать не дали, его снова стали колотить со всех сторон, снова Увальню пришлось его отбивать. Но Бертье орал при этом:

— Я достал его! Я достал его!

Он кричал это немножко смешно, со свойственным ему акцентом. Но никто бы сейчас не подумал бы смеяться.

— Я достал его, кавалер!

Орал он так, что перекрывал, кажется, шум боя и даже непрекращающиеся выстрелы. Все, кто был рядом, слышали его крик: и люди фон Финка, и стрелки, и Волков, и враги. Горцы озверели, они кучами покидали строй, и все, кто был рядом, кинулись на Бертье, Увальня и тех храбрецов, что были там. Но те стали отступать, отбиваясь от наседавших врагов и продвигаясь к своему склону. К своим, под свои мушкеты и аркебузы. И именно мушкеты и аркебузы их и спасли. Пули просто выкашивали горцев. Даже аркебузная маленькая пуля с десяти шагов иной раз и пробивала броню, а уж кольчугу или стеганку так и запросто.

Враг отступил, храбрецам помогли выбраться из оврага. Бертье улыбался, он был страшен. Шлем измят, кираса пробита в двух местах, наручи измяты. Рука… Левая кисть вся синяя. Из-под шлема на переносицу вытекала кровь. На щеке багровыми точками отпечаталась кольчужная перчатка врага. А он улыбался:

— С вас пять талеров, кавалер!

— Пятьдесят, — ответил Волков, — и поделите с теми, кто был в овраге.

— Конечно, конечно, — обещал ротмистр.

Он улыбался.

Волков смотрел на него и восхищался:

— Как вы, друг мой?

— Нормально, все нормально, кавалер.

— А рука?

— Рука… — Гаэтан посмотрел на свою левую руку. — Рука, кажется… Да. Кажется, кости немого поломаны. Когда пику мне выбивали, так попали по руке. Думаю, ваш монах исправит.

— Исправит, не волнуйтесь, он хороший лекарь, а если нет, поедете в Ланн, там живет знаменитый костоправ, не помню, как его зовут. Уж он точно все исправит. Вы сможете сидеть в седле?

— Вы шутите, кавалер? — Гаэтан Бертье засмеялся.

Этот смех был немного наигранным. Волков это прекрасно чувствовал. Бертье досталось, досталось немало, просто он никогда не покажет, что ему плохо.

Волков кивнул и повернулся к Увальню.

— Александр, к вашей силе еще бы хоть чуточку умения…

— Я был плох? — спросил Увалень очень взволнованно. Видно, что мнение кавалера было для него важно.

— Нет, конечно, вы не были плохи, вы спасли ротмистра, без вас он бы не дошел до врага. Вы были великолепны Александр, но с оружием вам нужно будет еще позаниматься. Умей вы драться, вы бы были просто ужасающи.

Он разговаривал так спокойно со своими людьми, потому что дело, если честно, уже было кончено. Аркебузы и особенно мушкеты просто выкашивали горцев. От левого их фланга, того, где как раз и были стрелки, почти ничего не осталось. Здесь, у этой стороны оврага, у врага не осталось ни одного сержанта, офицеров тут тоже не было. Первый раз за всю свою жизнь кавалер наблюдал такую картину, когда непобедимые горцы без приказа и без строя, без знамен и барабанного боя начинали выходить из сражения. Просто поворачиваться и уходить. А некоторые еще при этом бросали пики. Он не мог поверить своим глазам, но это было правдой. Вскоре это позорное отступление приобрело лавинообразный характер. Теперь даже сержанты не останавливали солдат. А офицеров так и вовсе не было видно.

К нему подъехал сам фон Финк. По нему было видно, что старик и сам немного поучаствовал в деле.

— Поздравляю вас, капитан, — сказал ему кавалер, — не каждый может похвастать, что разбил горцев так, что они разбегались.

Капитан принял поздравление как должное, но ничего не сказал Волкову о том, что не подоспей он со стрелками и не рань их капитана, то дело кончилось бы совсем не так. Он подбоченился и со всей важностью, на какую был способен, ответил:

— Прикажете догонять их, кавалер?

— Нет, никуда они без лодок не денутся, сейчас нам лучше поспешить к Рене и Брюнхвальду.

Пока они разговаривали, солдаты фон Финка и стрелки спрыгивали в овраг, добивали раненых. Никаких пленных. Пусть горцы знают, что и с ними никто церемониться не будет. Заодно солдаты обшаривали карманы мертвецов и раздевали их. Доспех-то, если ты взял его на поле боя и надел на себя, у тебя уже никто не отберет. Это твоя добыча, которую не будут считать сержанты.

— Пусть все оружие тоже заберут, — сказал Волков фон Финку, глядя на эту картину.

— Я уже распорядился, — заверил его капитан.

А смелый сержант Вилли решил вылезти на южный склон оврага и поискать что-нибудь там. И его храбрость была вознаграждена.

Он нашел убитого знаменосца. Тот, как и положено столь уважаемому человеку, был в отличных доспехах, а под ним был великолепный флаг. Красный с черным медведем на задних лапах.

Эти болваны даже забыли про свой флаг, когда вытаскивали своего капитана.

Отличные доспехи, кошель знаменосца и знамя врага! В это день молодой сержант стрелков Вилли сразу для всех остальных солдат и даже сержантов стал уважаемым и состоятельным человеком.

Ах, какое же все-таки сладкое ремесло — война.

Волков перед тем, как повернуть коня на запад, еще раз заглянул в овраг. Весь он был завален раздетыми телами врагов, там было их не менее сорока. А значит, и раненых еще столько, если не вдвое больше. С райслауферами было покончено. Теперь он ехал, чтобы покончить с войсками кантона. Он торопился.

Они слышали, как бьют и бьют пушки, значит, бой еще шел, а когда они были уже близко, то к ним навстречу прискакал вестовой:

— Господин, — доложил тот, — ротмистр Брюнхвальд просил вам сказать, что горцы добрались до оврага и мнут его, он не простоит.

— А кавалеры что? — зло спросил Волков.

— Кавалеры кинулись на вражеских арбалетчиков, теперь я не знаю, где они, — просил посыльный. — Господин, поторопитесь, господин Рене не выстоит. Сомнут нас еретики.

Просить было не нужно:

— Офицеры, поторопите солдат, шире шаг. Шире! — кричал кавалер. — Вилли, Вилли, ты где?

Нагруженный трофейными доспехами, прибежал молодой сержант, таща за собой еще и знамя горцев: