Борис Конофальский - Длань Господня

— Бульон крепкий можешь сварить? — спросил Монах. — Мясо выварить хорошо сможешь?

— Мяса у нас тут давно не было, а вот рыбы наварить смогу, у нас тут ее навалом всякой. И лук в достатке, и соль есть. Варить?

— Вари, и покрепче.

— Сделаем, святой отец, — сержант прикрыл за собой полог, что был вместо двери.

— Вы пока это пейте, — сказал монах, протягивая кавалеру чашу.

— А что это? — спросил кавалер, увидав сероватую бурду в чашке.

— Пейте, — настоял брат Ипполит.

То ли от нового лекарства, то ли от хорошей порции бульона с вареной рыбой, которую ему удалось съесть, но к обеду у Волкова получилось встать и выйти из сарая. Рыбу он не особо жаловал, а речную и подавно, считал ее холопской едой, а тут съел все.

Пришел солдат и доложил, что с севра идут люди. Он, откуда силы взялись, взобрался на мостки, что приставлены к стене для арбалетчиков, оттуда увидал всадников. Сразу узнал Роху и Бертье. За ними шла колонна солдат, а за солдатами стрелки Рохи. Обоза видно не было.

Он сел на коня и выехал их встретить, заехал на ближайший холм, с ним приехал и Максимилиан. Он додумался развернуть знамя. Сейчас было очень важно, что бы солдаты видели своего командира здоровым и сильным под развевающимся на холодном ветру знамени.

А вот жар даже после хорошей еды не отступил. Он сидел на этом ветру в распахнутой стеганке и без головного убора, смотрел на солдат, что шли у подножия холма и приветствовали его.

— Запахнитесь немедленно, — запыхавшись, говорил брат Ипполит.

— Жарко, — отозвался Волков.

Видно, бежал на холм, перевел дух и продолжил:

— Ветер ледяной. Немедля запахнитесь и шапку наденьте. Если к горячке вашей вы еще кашлять начнете, то не подниму я вас уже не только к войне, а совсем не подниму.

Волков запахнулся, надел подшлемник, но все равно не стал завязывать тесемки. Ему и вправду было очень жарко.

— Максимилиан, что вы не следите за ним? — продолжал монах. — Болен господин.

— Да-да, — растерянно говорил оруженосец. Честно говоря, не знал он, как следить за своенравным господином.

— Приглядывайте за ним. Хворь его нелегка, не каждый смог бы с постели встать при такой хвори, а он на ветру на коне сидит.

— Да-да, я понял, буду приглядывать, — обещал оруженосец.

Они поздоровались.

— Все хорошо в пути было? — спросил кавалер.

— Все хорошо, — сказал Бертье. — Только обозным непросто — грязь.

— Там так кусты растут, что иной раз их рубить приходится, иначе телеги не пройдут, — продолжил за Бертье Роха, — мы обоз ждать не стали, взяли провианта немного и налегке пошли, мало ли, пораньше будем нужны.

— Нет, вчера я посмотрел на них, они только грузятся на баржи, — сказал Волков. — Вы лагерь ставьте подальше от берега, чтобы вас не было видно с той стороны.

— Мы так и думали, — произнес Бертье.

— Что, опять думаете их на высадке поймать? — спросил Роха.

— А вдруг получится, — ответил кавалер, но его сейчас волновал только один вопрос. — А фон Финка видели?

— Нет, там, как вы и приказывали, остался Брюнхвальд, он сказал пред нашим уходом, что фон Финк уже начал переправлять свих людей на нашу строну, — Рассказал Бертье.

— Брюнхвальд сам вам это сказал, он сам видел? — все еще не верил Волков.

Он хотел знать наверняка, что фон Финк со своими людьми придет.

— Да-да, — кивали и Бертье, и Роха уверенно. — Сам Брюнхвальд приехал и сказал нам про это.

От сердца отлегло, но не до конца, все еще сомневался он. Так и будет дальше сомневаться, пока не увидит людей фон Финка здесь, на берегу.

— А Пруфф что? — спросил он.

После этого вопроса Бертье засмеялся, Роха скорчил гримасу.

— Редкостный человек этот Пруфф, — сказал Гаэтан Бертье. — Много говорит разного.

— Черт бы его драл, ноет и ноет, — более конкретно выразился Роха. — Все ему не так, все не эдак, все неправильно.

— Он вышел вслед за вами, кавалер, — продолжал Бертье, — на следующий день вышли мы на заре. Так до полудня мы его нагнали, он еле плелся.

Роха продолжил рассказ:

— Говорю ему: «Капитан, надобно идти быстрее». А он собачиться начал, орал, черт красномордый. Что б его…

— Когда мы его обогнали, он и четверти пути не прошел, — теперь опять говорил Бертье.

Вот! Вот еще один повод ему поволноваться. Мало ему болезни, мало ненадежного фон Финка, так еще теперь и этот вечно недовольный спесивый дурак Пруфф. На кой черт нужно тащить пушки, если к началу дела они не успеют? Вся надежа на то, что еще пару дней горцы дела не затеют, и этот болван все-таки притащит сюда его артиллерию.

— Бертье.

— Да, кавалер, — отозвался ротмистр.

А Волков молчал, думая, но тот догадался сам:

— Вернуться и поторопить его?

— Да… Вы же везде тут охотились, все знаете тут лучше меня, возьмитесь за это дело.

— Не волнуйтесь, кавалер, возьму десяток людей, пару лошадей из обоза и помогу капитану Пруффу.

— Да, именно. Поторопитесь, Гаэтан, пушки могут нам очень пригодиться, если до дела дойдет.

Бертье поклонился и стал поворачивать коня.

— Стойте, Гаэтан, — окликнул его кавалер, — поешьте сначала хотя бы.

— Ничего, на ходу поем. — ответил Бертье.

А к вечеру ему опять стало хуже, что он едва смог поесть, выйти встретить прибывшего Рене и Джентиле с его арбалетчиками и обозом он уже не смог. Обрадовался, что обоз наконец дотащился, и лег спать.

Забылся дурным, беспокойным сном, вот только до утра он не проспал. Ночью проснулся от того, что брат Ипполит и сержант Жанзуан переговаривались прямо у входа. Монах не хотел будить кавалера, но сержант настаивал.

— Сержант, — хрипло со сна спросил он, — что там?

— Господин, кажись, они тронулись, — ответил сержант через плечо монаха, который уже понял, что сна больше не будет, и разжигал лампу.

Волков сразу сел на своей постели, словно забыл про жар и озноб. Не до хвори ему, раз начинается дело:

— Откуда знаешь?

— Человек мой пришел, тот, что у реки сидел у Мелликона, говорит, что баржа одна отошла.

— Одна баржа?

— Одну он видел.

— Сюда его зови, — сказал кавалер вставая.

Солдат был тут же за пологом. Вошел, поклонился.

— Ну, говори, — произнес кавалер, которому монах помогал обуть сапоги.

— Я уже спать надумал, — начал солдат, — а тут шум.

— Шум?

— Ага, шум, топают по пирсам. Спать, вроде, должны, а топают, ветерок-то притих, тихо было, весь их топот слышно. Я подошел поближе, сморю там суета вовсю, лошади ржут неподалеку. В общем, людно, хотя ночь уже была.

— Дальше, — требовал кавалер.

— Посидел малость, смотрю, кричат, мол, отваливай. Куда, думаю, отваливают. Плыть решили? И точно, в темноте думали проплыть, но как раз тут чуток светлее стало. Посветлело, я и увидал ее, пошла баржа.