Сэмюэл Хэлпин - Очень странные Щеппы [litres]

«Тогда проверяй тщательнее свои эсэмэски перед отправкой», – подумала Поппи и нахмурилась.

– К чему ты вспомнила об играх в слова?

– «Рама на гам», – сказала Далия, ткнув оранжевым ногтем в слова на экране. – Это анаграмма… слова анаграмма !

В виске Поппи запульсировало. Ну разумеется, это была анаграмма. Только Эразмус был способен за столь короткий срок составить зашифрованное послание.

– Надеюсь, ты не жульничаешь и не пользуешься компьютером, чтобы быстрее её разгадать! – усмехнулась Далия и ушла на кухню за йогуртом.

Пошуршав чем-то недолго, она крикнула, не вынимая головы из холодильника:

– Я тебе говорила, что я сегодня опять красила волосы? Представляешь! Всего пару недель назад закрасила корни, а сегодня утром заметила на затылке белое пятно! Говорю тебе, подруга, я тут же метнулась в ближайшую парикмахерскую, и…

Но Поппи не слушала. Она нашла онлайн-программу, решающую анаграммы, и стала вбивать в неё послание Эразмуса строчку за строчкой, копируя полученные результаты в отдельный документ.

Я ОТПРАВЛЮСЬ НА ФАБРИКУ.

Я ЗНАЮ КТО ТАКИЕ ЩЕППЫ.

НЕ ХОДИ ЗА МНОЙ.

В ЖЮЛЕ НЕ ХВАТАЕТ СТРАНИЦЫ.

Я ВСПОМНИЛ ЧТО НА НЕЙ БЫЛО.

МАЛЬЧИК-СПАРЖА.

Поппи выглянула в окно бабушкиного кабинета. Дождь барабанил по карнизу. Стоящая на заднем дворе тачка, куда она обычно складывала высохшее бельё, медленно наполнялась водой. А тем временем не умеющий плавать мальчик с яркими зелёными глазами и белой, как свежее молоко, кожей вёл маленькую лодку по разлившейся реке Пене навстречу вздымающейся громадине фабрики.

Всё следующее утро в школе Поппи мутило. На уроке английского она два раза отпрашивалась в уборную, чтобы, проходя мимо класса Эразмуса, заглянуть внутрь – вдруг он объявился. Но тщетно. Почему он сказал ей не ходить за ним? Почему он ничего ей сначала не объяснил? И, кстати говоря, почему она его послушалась и не последовала за ним? Она достала из кармана оставленную Эразмусом записку. Под каждой его строчкой тянулись сделанные ею расшифровки, выполненные торопливым и неаккуратным почерком, совсем на неё не похожим:

НЕ ХОДИ ЗА МНОЙ

Поппи знала по опыту, что Эразмус – как бы подчас это ни было обидно или больно признавать – всегда оказывался прав. Что, если она пойдёт за ним, и они оба… Нет, нельзя было так думать. Этим мыслям было не место в её голове. Стоило им просто промелькнуть, и её сердце немедленно пускалось вскачь по коридорам грудной клетки.

Когда прозвенел звонок с последнего урока, Поппи быстро сунула учебники в рюкзак и решительно вышла из класса. Она пойдёт домой и составит план.

Рядом с административным зданием стояла небольшая полицейская машина. Митси сидела рядом на ступеньках и встревоженно смотрела на Поппи.

Её опять замутило.

– Поппи!

Тут же, за углом, был припаркован спортивный автомобиль унылого бежевого цвета, принадлежащий мисс Толл.

– Мисс Слаб?

Поппи повернулась.

Это был учитель, мистер Хорн. Он хмуро улыбался:

– Ты не против зайти со мной ненадолго в офис, Поппи?

– Она разумная женщина, – сказал констебль Банти, сев за стол напротив Поппи.

Мистер Хорн завёл их в офис и вышел, но дверь за собой закрывал очень медленно и при этом не сводил с Поппи внимательного взгляда.

– Кто?

– Элиза Кринк, – ответил констебль.

Он достал что-то из стоящей рядом с ним картонной коробки и положил это на стол. Прозрачный полиэтиленовый пакет для улик. Из-за испарины его содержимое невозможно было разглядеть. Констебль открыл пакет и вынул из него видеокамеру Эразмуса. Желудок Поппи скрутило.

– Элиза Кринк, хозяйка магазина тканей «Пёстрое переплетение», нашла эту камеру сегодня утром в траве на берегу реки рядом со своим магазином, – продолжил констебль. – И, как я уже сказал, будучи разумной женщиной, она решила, что это ценная вещь и кто-то может её искать, поэтому принесла её в участок. Как оказалось, камера ничего не стоит.

В глаза Поппи будто насыпали песка.

– Обычно я не занимаюсь подобной ерундой, – сказал Банти. – Но так вышло, что именно сегодня Деннис Рист из школьной администрации позвонил мисс Толл , потому что её сын… Эр-ман?..

– Эразмус, – хрипло поправила его Поппи.

– Точно, Эразмус не пришёл в школу, – мрачно договорил констебль. – Вчера она работала допоздна и не знала, что он не пришёл домой. Она позвонила нам и весьма настойчиво заявила, что её сын пропал. Она сказала, что он ростом чуть выше ста сорока сантиметров, у него очень светлые волосы, зелёные глаза, и при нём всегда видеокамера. Эта самая видеокамера.

Констебль Банти сделал большой глоток чая из кружки с изображением тукана.

– Когда ты в последний раз видела Эразмуса Толла?

Поппи рассказала обо всём, кроме записки Эразмуса и причине, почему вообще он её написал. Часть её хотела выложить всё начистоту, но девочка видела, как люди относились к Марли, когда он пытался их предупредить. Поэтому она сказала Банти, что не знает, почему Эразмус Толл исчез. Она сказала, что Эразмус будто растворился в воздухе.

Видимо, Банти пожалел Поппи, потому что после их разговора он подвёз её до больницы и договорился с сотрудниками отделения, чтобы Поппи могла посещать бабушку и вне отведённых для этого часов.

Бабушка выглядела усталой. Поппи предположила, что та спала перед её приходом. Далия успела приехать в больницу раньше Поппи с констеблем и уже ожидала у бабушкиной койки.

Поначалу она упорно не желала смотреть ей в глаза, затем открыла сумочку и тихо спросила:

– Хочешь колы, Поппи?

Та помотала головой и криво улыбнулась. Далия на улыбку не ответила и удалилась по коридору в сторону торговых автоматов. Банти переговорил с ними обеими наедине, после чего бабушка и Поппи погрузились в тяжёлое молчание. Поппи заметила, как Далия несколько раз попыталась поймать взгляд бабушки, будто хотела о чём-то ей напомнить.

– Ты прячешь сахар, Поппи? – едва слышно спросила бабушка.

Поппи кивнула.

– Умничка. Молодец. – Бабушка глотнула воды из стоящего рядом с койкой одноразового стаканчика. Её губы были сухими и потрескавшимися. – Похоже, пришло время кое о чём тебе рассказать, Поппи.

Поппи приготовилась слушать.

– Когда твоя мама была в твоём возрасте и жила со мной здесь, в Пене, она увидела кое-что, что напугало её до чёртиков. Так сильно, что она старалась всеми силами об этом забыть. Она заставила меня поклясться никому об этом не говорить без крайней необходимости. Но такая необходимость настала.