Тата Орлова - Дело о перстне с сапфиром

— Вот как?! — Ни императорского вензеля, ни размашистой подписи, которую мне уже доводилось видеть.

— Я открою?

— Конечно, — отдала я ей письмо. — А я пока узнаю, чем порадует меня Николас.

— Вы… помирились? — она посмотрела на меня не удивленно, но с некоторым замешательством.

— А разве мы ругались? — мягко улыбнулась я в ответ. Матушка укоризненно качнула головой, так что пришлось отказаться от игривого тона: — Николас — хороший человек и я надеюсь, что рано или поздно, но он будет счастлив.

— Сванетти думает так же? — как ни странно, но ее тон был более чем серьезен.

— Я не спрашивала, но…. Думаешь, могут быть проблемы? — поежилась я, предпочтя разобраться в ее предупреждении, а не отвергать его лишь потому, что считаю иначе.

— Мужчины не прощают женщин, которые их бросают, — неожиданно жестко произнесла матушка, коротко посмотрев на дверь.

— Граф… — нахмурилась я, едва ли не забыв о том, с чего мы начали.

— У меня нет уверенности, что он станет исключением, — как-то натужно вздохнула Елизавета Николаевна и, ставя точку, отошла к окну.

Уже там сломала скреплявшую послание печать, развернула, тут же нахмурившись.

— Меня хотят выслать из Ровелина? — смягчая ситуацию, пошутила я.

Елизавета Николаевна медленно выдохнула, заставив меня насторожиться, потом, как ядовитую змею, бросила бумагу на подоконник.

— Матушка? — подошла я к ней, забыв и про Николаса и про ее завуалированное предостережение.

— Я ошиблась, — хрипло, через силу, произнесла она. Это — не император.

— Тем лучше для меня… — попыталась я перевести все в шутку.

— Это — императрица, — продолжила матушка, словно меня и не услышав. — Тебя завтра ждут во дворце.

Испугаться я не успела, если только растеряться, когда матушка, захватив письмо, стремительно пересекла комнату и, выйдя, плотно прикрыла за собой дверь.

…Императрица — женщина умная, но очень любящая власть, к которой ее муж не подпускал и не подпускает. И из двух сыновей благоволит она Ринату….

Глядя на эту изящную, улыбчивую и внешне доброжелательную даму, поверить в сказанные матушкой и подтвержденные князем слова было практически невозможно.

— Попробуйте вот это пирожное, — сложенным веером указав на тарелочку с украшенными ягодами и шоколадной крошкой сердечками, улыбнулась Ее Императорское Величество Великая княгиня Софья Александровна. — Елена, подлейте нашей гостье свежего чаю, — не позволив мне отказаться, тут же приказала одной из фрейлин.

— Благодарю Вас, Ваше Императорское Величество, — за неимением возможности присесть в глубоком реверансе, склонила я голову.

— Ах, она вся в матушку! — едва ли не закатила глаза та самая Елена. Графиня Ростоцкая.

— Истинно, Ольга Вертанова! — поддакнула ей вторая. — Такая же миленькая.

— Говорят, Его Императорское Величество намерен вернуть госпоже Анастасии имя ее родителей… — промолвила одна совсем юная особа и тут же, вроде как, сконфузившись, прикрыла рот затянутой в белую перчатку ладошкой.

— Что ж вы замолчали, душечка? — все с той же улыбкой поинтересовалась императрица, но глаза были холодны, выдавая не неудовольствие — я никогда не поверю, что эта пигалица позволила бы себе сказать подобное без высочайшего повеления, нетерпение.

— Прошу меня простить, — барышня мило похлопала ресничками. Потом вскинулась, и защебетала: — Но ведь это правильно! Из Вертановых больше никого нет, лишь госпожа Анастасия. И если….

— Думаю, Его Императорское Величество примет правильное решение, — оборвала ее императрица, потом взглянула на меня.

Чашку, которую держала в руке, я не опустила. Сделала глоток, затем еще один….

— А ведь князь мог об этом знать… — задумчиво протянула Ее Императорское Величество.

— Его Сиятельство своего не упустит, — тут же подхватила эту тему еще одна фрейлина. Виконтесса Шепелева. Имя ее мужа было в списке тех, кого Александр числил среди врагов.

— Думаю, он не зря начал разбираться с той историей, — 'нахмурилась' Елена. — А если он уже тогда задумал прибрать себе наследство Вертановых?

И столько в ее голосе было 'заботы', что я едва не засмеялась. Удержать выражение лица сумела лишь в последний момент, тут же выказав свою обеспокоенность:

— Вы считаете? — отставила я чашку. Несколько растерянно посмотрела на императрицу: — Князь всегда был ко мне великодушен. Он никогда не заговаривал о том, что я не признана….

— Не думайте об этом, милая Настенька, — императрица вроде как свернула неприятную мне тему. — Пока он не представил вас моему супругу, Его Императорскому Величеству, все можно изменить.

— Но он уже договорился с матушкой….

— Ваша матушка, — строгим, нравоучительным тоном, начала Елена, — Ольга Вертанова. Другой матушки у вас быть не может!

— Да, вы правы, — 'смиренно' опустила я голову.

Фарс! Какой же это был фарс!

— А если мы найдем нашей красавице другого жениха? — не осталась в стороне виконтесса. — Ах, как же вовремя овдовел граф Ланской! Такой мужчина… — она томно вздохнула.

— А как же траур?! — 'возмутилась' та самая милая крошка.

— А мы разве торопимся? — заговорщицки заулыбалась графиня Ростоцкая.

— Мы — нет, — задумчиво нахмурилась императрица. — Девочка моя, — обратилась она ко мне, — князь уже предупредил, когда намерен представить вас ко двору?

Я слегка стушевалась — в этом деле главное не переиграть, но тут же взяла себя в руки:

— Нет, Ваше Императорское Величество. Дорога была тяжелой, он приезжал к обеду, но я не вышла, отдыхала.

— Вы ведь остановились в доме графа Шуйского? — виконтесса сделала вид, что только сейчас сообразила, кто именно меня приютил.

— Да, — я отодвинула чашку подальше от себя. — Так решила Елизавета Николаевна.

— Ах, Александр Игоревич… — 'выдавив' из себя слезу, вздохнула графиня.

Ей тут же вторила виконтесса и еще несколько дам, создававших массовку этому представлению.

— Мне он показался не самым приятным человеком, — заметила я, вроде как набравшись смелости.

Что ж, все шло так, как и предположил Даниил. Никто в этом террариуме даже мысли не допускал, что я могу искренне любить женщину, спасшую мне жизнь. Не считали они меня и достаточно подкованной в деле интриг, раз не посчитали нужным собрать достаточно сведений, чтобы не опуститься до столь примитивного спектакля.

Впрочем, торопиться с выводами я не собиралась. В этой игре я им уступала. Хотя бы, в том опыте, который имела.

— Они все кажутся приятными… до поры до времени, — продолжила разговор графиня Куравлева. — Граф был так мил, так нежнo ухаживал….

- Οн кажется преданным вам душой…

— … но не телом, — произнесли прямо рядом с моим ухом. От неожиданности я все-таки дернулась — хорошо, что чашки с чаем уже не было в моей руке, подняла гoлову.