Том Светерлич - Завтра вновь и вновь [litres]

Столько крови, господи, сколько же крови! Покрывало промокло, как бумажное полотенце, ковер превратился в болото. Ладони Болвана отрезаны, но до сих пор лежат у него на коленях. В точности как у Твигги – и это сделал Тимоти. Я пытаюсь не запачкаться в крови, но она уже на мне – на брюках, на ботинках. Верхнюю часть черепа Болвана отпилили и выковыряли мозг. Мозги разбросаны по подлокотнику дивана, Начинка исчезла. Глаза тоже вырезаны, вместе с глазными линзами.

Блин, блин, блин! Остатки здравомыслия подсказывают, что нужно вытереться чистым полотенцем из ванны, насколько это возможно, вытереть руки и подошвы ботинок, и все, к чему я прикасался, в надежде, что полиция, обнаружив труп, меня не выследит. Я вытираю стену, нечаянно размазывая кровь Болвана. Хватит, остановись! Бросаю полотенце в ванну. Стираю кровь с подошв и ставлю ботинки у двери. Носки тут же пропитываются кровью с ковра, липкой и холодной, но я остаюсь босиком, чтобы потом не наследить в коридоре. Я пробыл здесь уже двадцать минут, слишком долго.

Сосредоточься, наконец! Тереза. Я пришел, чтобы найти Терезу, или сведения о Ханне Масси, или о Тимоти, или об Уэйверли. Эта информация наверняка хранилась в Начинке Болвана, но она пропала. Я иду в спальню. На столе навалена одежда и бумаги, компьютер вскрыт и выпотрошен. Я копаюсь в бумагах – там счета, рисунки, что-то непонятное. Ничего о Терезе или Ханне Масси, ничего о Тимоти или Уэйверли, пусто. Меня трясет, нужно выбираться. Возвращаясь обратно в гостиную, я боюсь, что труп Болвана вдруг оживет и встанет. Я таращусь на него, почти желая, чтобы мертвец остался мертвецом. Больше здесь ничего нет.

Но не совсем.

Над диваном висит несколько акварелей – всего шесть, одного размера и в одинаковых деревянных рамках, на бежевой бумаге. Рисунки явно сделаны рукой мастера, но небрежные, выполнены чернилами, углем и акварелью, и на всех изображен один и тот же дом, дом в Гринфилде со словами Христа на стене. Дом жены Уэйверли, дом Тимоти. Я вспоминаю о «картах памяти» Тимоти, которые мне показывал Симка. Это тоже нарисовал Тимоти? Нет, стиль другой. В этих работах видны отчаяние и безнадежность, архитектура написана угловато, в стиле кубизма – обрушившийся карниз, покосившаяся стена, оконная рама без стекла, гнилая дверь в подвал.

Написанные белой краской слова Христа тоже стали нечитаемыми, если не знать цитату: «Если кто не родится свыше…». Это рисунки призрачного места, сделанные призраком. Я отодвигаю от стены кушетку с телом Болвана, чтобы снять рисунки. Они слишком тяжелые, чтобы унести все, и трясущимися руками я вынимаю их из рам, замарав первые два кровавыми отпечатками, но с остальными я более аккуратен. Сворачиваю рисунки вместе и засовываю рулон в карман пиджака. Отпечатки на рамах? Вытираю их и бросаю в ванну вместе с окровавленными полотенцами. Я надеваю ботинки, ощущая кровь Болвана на ступнях, словно ходил в воде.

Автотакси стоит там, где я просил меня ждать, и я велю трогаться, на меня снова накатывает позыв к рвоте, а перед глазами встает образ мертвеца.

– Место назначения?

– Поехали. Просто вперед.

– Место назначения?

День нежаркий, но я вспотел. На парящих рекламных щитах предлагают роскошные часы, но рубины на циферблате кажутся капельками крови.

– Черт. – Я не способен ничего придумать. – Просто… обратно в отель, где я сел в машину. Я не знаю адрес.

Автотакси трогается. Я оставляю окно открытым. Черт, черт! Мне приходит в голову, что меня могут отследить по рвоте на балконе, по отпечаткам подошв на крови, по сохраненному маршруту автотакси. Если проверить записи автотакси, можно обнаружить, что я ездил туда и обратно. Наверняка в здании есть камеры. Я точно оставил отпечатки пальцев, или волосы, или что-то еще… Полиция это найдет. Вытер ли я окно, которое открывал? Нет. Вытер ли дверную ручку? Нет. Нет, нет и нет. Нужно было вызвать полицию, все рассказать. Позвонить Келли. Я невиновен, я ни при чем, я…

– Высади меня здесь.

Я выхожу из машины в нескольких кварталах от гостиницы. Покупаю пару кроссовок «Адидас» в обувном магазине «Плати меньше» и расплачиваюсь с помощью скана сетчатки. Старые ботинки и носки кладу в пакет и выбрасываю в мусорный бак в переулке. Думай. И тут меня осеняет: к Куценичу приходили окружные полицейские и угрожали ему. Окружная полиция остановила меня на блокпосту вскоре после того, как я прекратил работать на Уэйверли, и я помню, они что-то загрузили в Начинку. Какую-то программу, и я поспешил согласиться. Черт. На другой стороне улицы есть магазин электроники «Крикет». Там воняет марихуаной и «Бургер кингом». Приходится несколько минут ждать продавца, пока он добредет из подсобки. Похоже, он удивлен, увидев меня у прилавка.

– Скажите, как я могу исправить… Мне кажется, кто-то подслушивает мои мысли, следит за мной через Начинку.

– Заходите, – говорит он. – Либо у вас паранойя, либо вас хакнули. Такое случается сплошь и рядом.

Продавец чистит инструменты ваткой со спиртом и сканирует меня на вирусы. Насвистывая, он применяет местную анестезию и говорит, что мой мозг кишит шпионскими программами, но велит не волноваться – он ими займется. Он вскрывает мой череп. Вытаскивает приемное устройство и заменяет его. Говорит, что могут возникнуть проблемы с производительностью, потому что он поставил европейские детали, а их не сравнить с китайским качеством АйЛюкса, но процессор АйЛюкса по-прежнему работает, а без вирусов в любом случае будет работать быстрее. Я переключаю опции связи, выбирая постоплатный тариф от «Крикета».

– Теперь вы стали новым человеком, – уверяет продавец, перебинтовывая мою голову. Он выписывает рецепт на медицинскую марихуану, чтобы снять боль. – Новехоньким.

Я тут же наведываюсь в аптеку за тайленолом и пачкой сигарет с каннабисом. В отеле я дважды принимаю душ, и вода обжигает свежие раны на голове. Окровавленную одежду я запихиваю в бумажный пакет из «Огней большого города» и выкидываю в ближайший мусорный бак. Продавец в магазине электроники сделал свою работу тяп-ляп, и когда действие обезболивающего ослабевает, ощущение такое, будто череп атакует стая муравьев. Я ощупываю кожу под повязкой и обнаруживаю многочисленные неряшливые надрезы. Черт, как же больно. Заглатываю таблетки и отключаюсь, просто часами пялюсь в телевизор в ожидании полиции, мне кажется, что полицейские вломятся ко мне, как обычно в сериалах, – вышибут дверь, положат меня на пол и скрутят. Уже двадцать лет назад приняли закон об идентификации личности, я помню, как регистрировал отпечатки пальцев и ДНК, когда обновлял удостоверение личности. А если полиция проверяет данные удостоверения без причины, это не нарушает конституцию? Наверное, все-таки это дело суда…