Том Светерлич - Завтра вновь и вновь [litres]

– Как-то раз он намекнул, что работает совместно с другими людьми, сказал: «Имя мне – Легион». Это что-то означает, по-вашему?

– Есть и другие, но я не знаю, о ком он говорил. Порой он преувеличивает.

– Как насчет девушки по имени Альбион Уэйверли? Вы когда-нибудь с ней встречались?

– Имя Альбион мне знакомо, – кивает она. – Я думала, это просто имя, которым он меня называет.

– В чем заключалась ваша работа?

– Я занималась странными вещами. Не вполне понимаю, чем именно. У него квартира в доме «Брокльбанк», которую он использует под студию. Превратил ее в настоящий кинопавильон. Видеокамеры, системы для создания образов в виртуальной реальности. У него «Хассельблад» с 3D и записью тактильных ощущений – оборудование по последнему слову техники. И он во всем этом шарит. Когда я приходила на съемку, у него уже была наготове одежда для меня – шикарные платья, и он давал мне указания, что делать.

– Платья вроде того, что сейчас на вас? Оно, наверное, с какой-то съемки у Болвана. Я его узнал.

– От Фезерстона, – кивает она. – Иначе я не могла бы себе его позволить. Болван говорит мне, что надевать и что делать. Показывает видеозаписи с разными женщинами и велит повторять каждое движение, иногда это похоже на танец. Записывает короткометражки. Обычно я воссоздаю видео с девушкой, которую он называет своей помощницей. Иногда он звонит ей во время съемок.

– Альбион, – подсказываю я.

– Он никогда не называет ее по имени.

– И чем вы для него занимаетесь?

– Лежу одетой в постели. Сплетаю ноги определенным образом. Сижу в разных позах и читаю. Смотрю в зеркало и крашу губы или поправляю прическу. Готовлю салат… Нет, просто режу салатные листья. Здороваюсь с людьми, словно я в бутике или галерее. Улыбаюсь, пожимаю руки…

– Едете в лифте, флиртуя с другой девушкой…

– С блондинкой, – подхватывает она. – Вы все это знаете? Если я делаю что-то не совсем точно, то приходится повторять, пока он не будет доволен.

Приносят еду, элегантно сервированную в стиле минимализма. Келли подцепляет трясущийся суши и откусывает розовую мякоть, закрывая глаза, чтобы насладиться вкусом. Я проглатываю кусочек рыбы и понимаю, что уже съел четверть ужина.

– Как он вас нашел? – спрашиваю я.

Ее подлинная страсть – сцена, признается она. Келли рассказывает о своей деловой партнерше, тоже актрисе.

– Мы играли в «Бостонском браке» Мамета и в «Служанках» Жене. А последняя работа – «Персона» Бергмана, только действие происходит во время Второй мировой войны. Я играла актрису Хуэй Чжун, пережившую нанкинскую резню и находящуюся в психиатрической лечебнице в Лицзяне. Моя подруга играла медсестру Мяо Тянь. Однажды после спектакля ко мне подошел Болван. Он похвалил мое исполнение, и очень экспрессивно. Спросил, есть ли у меня постоянная работа и не хочу ли я работать у него – придется играть для виртуальной реальности. Он не представился и не сказал, чем именно придется заниматься, но назвал сумму, которую готов заплатить.

– Вы можете меня с ним познакомить? Мне нужно с ним поговорить.

– Я так и знала, что вы захотите с ним встретиться. Слушайте, не знаю, кем вы его считаете, но Болван – странный тип. Очень талантливый, может, даже гений, но на самом деле он просто одинокий извращенец, самоутверждающийся в стримах. Те, кто о нем слышал, считают его настоящим художником, но он пытается избегать этого окружения. Я готова его продать в обмен на Гаврила, но не хочу навлекать на него беду.

– Болван отобрал у меня жену.

Про тело Ханны Масси ей рассказывать не стоит, но я упоминаю Тимоти и Уэйверли и описываю, как с ними поступил Болван. Рассказываю кое-что об Альбион. И про Чжоу. Похоже, Келли ошарашена, она явно не знала, к чему приведет ее работа с Болваном. Я убеждаю ее, что это важно, и Чжоу – единственная ниточка, оставшаяся от моей жены.

– Охренеть, – говорит она. – Я не знала, чем занимается Болван. И не понимаю, почему он уничтожил память о вашей жене. Мне жаль это слышать.

Я расплачиваюсь по счету и провожаю ее домой. Она живет неподалеку, так что мы идем пешком. Келли в задумчивом настроении, Начинка синхронизирует астрологические карты со звездным небом в реальном времени. Голова Келли светится ореолом сверкающих звезд и анимированных созвездий. Мы пробираемся между группами клубной молодежи и трансвеститами, в переулках идет нескончаемый карнавал, и я странно выгляжу в костюме от Карачени, держа в охапке тяжелый бумажный пакет с книгами. Мы идем по импровизированному рынку с рядами лотков. Келли останавливается около продавца самодельных духов. Она брызгает себе на запястья, на одно – сандаловое дерево, на другое – сирень. Поднимает руку, чтобы я понюхал.

– Сирень, – говорю я.

– Хотите увидеть инсталляцию Болвана? – спрашивает она. – Тут есть одна поблизости. Он называет ее «Апофеоз американской невинности», или что-то в этом роде.

Келли ведет меня по улице, главным образом застроенной жилыми домами, пока мы не оказываемся в скверике с несколькими деревьями, единственной скамейкой и стойкой для велосипедов. Она указывает на кизил.

– Вот это дерево – ориентир, – говорит она.

– И что нужно делать?

– Прислонитесь спиной к дереву, а потом идите по прямой к улице.

Я подчиняюсь. И стоит мне сделать шаг от края скверика, как Начинка подключается к спутнику, вспыхивает антивирус, но не может ничему помешать, и вскоре все поле зрения заполняется видео-записью с Элеонор Мичем, задолго до того, как ее избрали президентом, в то время она работала моделью для American Eagle Outfitters, ей было всего четырнадцать или пятнадцать. Она голая и обернута в американский флаг. Идет по золотистому пшеничному полю. Я почти ощущаю дуновение свежего ветерка. Ее волосы в тон полю, солнечный свет золотит кожу. На горизонте встают горы цвета лаванды. Полное умиротворение, но длится оно лишь тридцать секунд, после чего я снова окунаюсь в вечерний Сан-Франциско.

– Некоторые из них прекрасны, – говорит Келли.

Мы доходим до ее дома, и она говорит, что позвонит, как только Болван назначит новую встречу, и тогда я смогу с ним встретиться, придя вместо нее.

– Я жду его звонка уже сегодня вечером.

Я дожидаюсь, пока она войдет в дом, и остаюсь в одиночестве на тротуаре – как во сне, когда оказываешься один в ночном городе, который должен быть полон народу. К тому времени, когда подъезжает вызванное такси, я уже так проголодался, словно и не ел, макрель кажется всего лишь легкой закуской.

– Место назначения? – спрашивает такси, когда я сажусь.

– Как насчет барбекю? – отзываюсь я. – Можно выбрать по отзывам посетителей, мне все равно, куда ехать. Отвези меня в ресторан с самым высоким рейтингом.