Теодора Госс - Европейское путешествие леди-монстров

– Трансформация во что? – спросила Жюстина. – Мистер Хайд пытался использовать ее кровь как лекарство, – для Адама Франкенштейна и для фрау Ференц, которая умирает от рака.

– Анна Ференц на голову выше своего мужа, как в интеллектуальном, так и в моральном отношении, и она предпочла бы смерть такому исцелению, какое ей может предложить Хайд, – сказала Кармилла. – Она набожная женщина и все его теории отвергла бы как святотатство.

– А вы их тоже отвергаете? – спросила Мэри. Она по-прежнему не понимала, что происходит. О какой трансформации говорит Кармилла и каким образом Люсинда должна трансформироваться? Это и есть та самая трансмутация, которой Ван Хельсинг пытался подвергнуть свою жену и дочь?

Кармилла улыбнулась и покачала головой.

– Дорогая мисс Джекилл, или Мэри, если позволите, – мы ведь живем в девятнадцатом веке. Разумеется, мы не признаем этих суеверий. Моя вера – это вера в науку. Конечно, дилетанту достижения современной науки тоже могут показаться чудом, – и все же я верю лишь в то, что имеет рациональное объяснение. – Она спокойно, без суеты вынула руку изо рта Люсинды. На ее запястье остались две красные точки, из них текла кровь. Тут же, прямо на глазах у Мэри, ранки стали затягиваться, и кровь остановилась. Она запеклась коркой на коже, Кармилла потерла пальцем, и корка рассыпалась в пыль. Затем Кармилла снова опустила рукав жакета.

– Вы ведь та самая женщина с портрета, да? – спросила Диана. – Того, над камином. – Она произнесла это так, словно обвиняла Кармиллу в каком-то преступлении.

– Этого не может быть, – сказала Жюстина. – Портрет датирован 1698 годом. Его писали почти двести лет назад. Вероятно, она одна из потомков…

– У тебя зоркий глаз, Диана, – улыбнулась Лаура. – Это действительно Кармилла. Или та, кем она была.

– Я действительно была тогда другим человеком, – сказала Кармилла. – И в физическом отношении, и в интеллектуальном, и в нравственном… Ну, не совсем другим, однако уверяю вас – несмотря на внешнее сходство, я так же мало похожа на Миркаллу Карнштейн, как Хайд на доктора Джекилла. – Она повернулась к Лауре, взяла ее за руку, улыбнулась – нежной, ласковой улыбкой. – И в этом есть твоя заслуга, kedvesem [102] Дорогая ( вен .). . – Снова взглянув на Жюстину, она прибавила: – Вы не единственная, кому пришлось умереть и родиться заново. Я даже могу претендовать на первенство, так как вы родились всего сто лет назад, – в сравнении со мной вы еще дитя. – Она вдруг рассмеялась. – Впрочем, мы с вами не станем мериться старшинством! Граф всегда говорит, что я ребенок…

– А кто он, этот граф? – спросила Мэри. – Мы все… ну, во всяком случае я совершенно сбита с толку. Откуда вы знаете Мину? Кто вы обе? – Она опасалась, что это прозвучало не слишком-то вежливо, но как же быть? Они в чужом экипаже, в Штирии, с двумя незнакомыми женщинами, одна из которых заявляет, что ей уже двести лет, углубляются все дальше и дальше в лес. Время было уже не раннее – скоро вечер. Мэри не знала, куда они направляются. Она потрогала рукой поясную сумку, чтобы ощутить успокаивающую тяжесть револьвера. По крайней мере, если окажется, что этим женщинам доверять нельзя, они смогут за себя постоять.

– Да, и почему Люсинда сосет кровь? – прибавила Диана. – Она что, вампир, как Варни?

– Мисс Джекилл, ваша осторожность совершенно оправданна, – сказала Лаура. – Вы нас не знаете, но, уверяю вас, мы не желаем вам зла – мы везем вас ко мне домой, где вы найдете еду, очаг и место для ночлега. Завтра мы отвезем вас к Мине в Будапешт. Мы знаем ее уже… – она оглянулась на Кармиллу, – уже пять лет, кажется? С тех пор, как она впервые пришла в гости к графу, после того как познакомилась с ним в Англии. Ну конечно, у нее есть работа, из-за которой ей часто приходится отлучаться из Будапешта. В последний раз она уехала в Вену. Видите ли, она была подругой фрау Ван Хельсинг, а затем наемной компаньонкой Люсинды – несколько месяцев, после того как ее мать забрали в сумасшедший дом. Профессор Ван Хельсинг каким-то образом дознался, что она здесь не только из профессиональных соображений, – что она поддерживает… скажем так – противоположную фракцию. После этого ей пришлось бежать из Вены, оставив Люсинду. Когда до нее дошел слух, что фрау Ван Хельсинг умерла, а Люсинда исчезла, – я не могу даже описать, в какую ярость она пришла! Она догадывалась, что Ван Хельсинг сам организовал похищение дочери, но понятия не имела, где она может быть, и не могла вернуться в Вену: приспешники Ван Хельсинга знали ее в лицо. Она надеялась, что вы сумеете помочь Люсинде, если уж она не может. – Лаура немного помолчала и прибавила: – Если быть до конца откровенными, мисс Джекилл, мы с Кармиллой не верили, что вам удастся найти Люсинду. Ван Хельсинг – человек умный и совершенно беспринципный. Но Мина сказала: «Я верю в Мэри. Если кто-то может это сделать, то именно она и те девушки, которых она собрала вместе». Как только она получила телеграмму, что вы освободили Люсинду и направляетесь в Будапешт, она послала нас вам навстречу. Когда мы поняли, что вы каким-то образом сбились с пути, мы телеграфировали ей из Шопрона, что идем по вашим следам. Думаю, она сейчас сходит с ума от беспокойства. Она о вас весьма высокого мнения, и, очевидно, для этого есть все основания.

Если бы Мэри была из тех, кто краснеет, она бы покраснела сейчас.

– Пожалуйста, зовите меня Мэри, – сказала она. – И знаете – на самом деле ведь это наша подруга, Ирен Нортон, выяснила, где держат Люсинду, а побег устроила Диана. Я тут ни при чем.

– Верно. Это я устроила побег, – сказала Диана. – Я вытащила ее из этого Кранкен-как-его-там. Сама, одна.

– Должно быть, ты это проделала очень умно, – сказала Кармилла. Она вновь иронически приподняла брови. – Ты должна рассказать нам об этом в подробностях. Кстати, мы приехали.

Мэри выглянула в окно. До сих пор они ехали через лес, а теперь дорога шла по лугу, только кое-где виднелась молодая поросль берез и ольхи. Мэри увидела извилистую речушку, поросшую по берегам цветущими кустами. Над ней был каменный мост. Все здесь было дико и живописно и напомнило ей Англию так живо, как еще ни одно из тех мест, какие она успела повидать за время путешествия. Через несколько минут они въехали в ворота какого-то небольшого замка с несколькими круглыми башнями под коническими крышами, похожими на шляпы ведьм. Он был не такой огромный и внушительный, как замок Хайда (точнее, замок Карнштейнов), зато и не лежал наполовину в развалинах. Здесь вполне могла бы жить какая-нибудь сказочная принцесса.

– Вы же вроде бы говорили про дом, – сказала Диана.

– Это и есть дом, – с улыбкой ответила Лаура. – Довольно необычный, конечно, – но мы ведь в Штирии, в глуши, – здесь такое жилище стоит дешевле, чем квартира в Лондоне, уверяю вас! Мы с отцом переехали сюда после того, как он оставил дипломатическую службу. Увы, несколько лет назад он умер, а так как мать я потеряла еще в раннем детстве, то теперь осталась одна – не считая, конечно, Кармиллы. Здесь довольно одиноко, особенно зимой, – но нам с Кармиллой нравится, правда, милая? – Она наклонилась к Кармилле и хотела поцеловать ее в щеку, но в последний момент Кармилла повернула голову, и поцелуй пришелся прямо в губы. Лаура засмеялась. Мэри это удивило – что же у них за отношения?