Тим Пауэрс - Последний выдох [litres]

– Да уж, – низким голосом ответил он себе, говоря за пропавшего призрака Томаса Альвы Эдисона, которого он (как был уверен до сих пор) оставил в виде безобразной кучи на лестнице в Музыкальном центре, – ну а у меня деревянные зубы. Нет, они были у Джорджа Вашингтона… ладно, мне приставили деревянную голову.

– Я видел вашу голову, – прошептал Кути, и его голос задрожал даже теперь, когда он всего лишь вспомнил тот омерзительный период перемещения. – Она была слеплена из кусков старого говяжьего жира. – Почти сразу же до него дошло, что последние два слова он выпалил с таким же отвращением, с каким их произнесли бы его родители-вегетарианцы. Он поспешно перескочил к следующей мысли: – Я сейчас войду в этот бар – нет, не чтобы выпить коктейль, безмозглый вы старпер!.. Я попрошу кого-нибудь вызвать сюда полицейских за мной.

Кути все еще держал в руке четвертак, который телефон-автомат вернул ему два часа назад. Он зажал его между указательным и средним пальцами и постукивал монетой по ладони на ходу. Ритм постукивания был неосознанным и неровным, но теперь – вероятно, потому что он вновь сообразил, как использовать монету, – ритм сделался четче.

– Я не хотел бы заходить в бар, – ответил он вялым стариковским голосом Эдисона. И действительно, Кути совершенно не хотелось идти туда. В памяти все еще был слишком свеж этот безумный телефонный разговор – с кем, на самом-то деле? С призраками его родителей? Именно так, если, конечно, это не была галлюцинация. И его родители, похоже, находились в баре.

Но если телефонный звонок сделает кто-то другой…

(Он поймал себя на том, что мысленно представляет себе уголь: сначала черные зерна в крошечной клетке с мягкой железной диафрагмой, которая поочередно сжимала и отпускала бы угольные зерна, таким образом изменяя проводимость; но зерна понемногу спрессовывались, и поэтому через некоторое время проводимость замирала на одном уровне …)

Если бы позвонил кто-нибудь другой, то звонок мог бы пройти по назначению, а не попасть снова в тот адский бар.

Тот звонок сначала попал куда следовало – Кути теперь был уверен, что первый услышанный им голос действительно принадлежал оператору 911, потому что, уйдя от телефона-автомата, он почти сразу же увидел патрульную машину, медленно двигавшуюся в восточном направлении в крайнем правом ряду по улице, которая, как теперь оказалось, была 6-й улицей. Кути хотел выйти и помахать рукой, чтобы полицейские остановились, но вместо этого он торопливо пересек автостоянку, открыл стеклянную дверь магазина «Все за девяносто девять центов», а там направился в заднюю часть зала и пригнулся за полкой со свечами в высоких стаканах с переводными картинками святых, прилепленными с внешней стороны.

Он, должно быть, боялся, несмотря ни на что, встречи с полицейскими и до сих пор не решил, какую же безумную историю рассказать им.

И потом продавец заорал на него и потребовал объяснить, что мальчик там делает, и Кути в полной растерянности, только чтобы умиротворить его, купил массу всякой совершенно ненужной всячины: коробку «Удивительного инсектицидного мела», кассету 35-миллиметровой фотопленки и миндальный батончик «Херши». Все это было выставлено прямо около кассы. Сейчас он нес скомканный пакет за пазухой легкой рубашки.

Когда он наконец покинул магазин и поковылял дальше на восток, прочь от меркнущего света, то притворился, будто воображаемый призрак Эдисона взял на себя вину за то, что Кути спрятался от патрульной машины. «Ну, извини, конечно, – сказал он себе от имени призрака, – но я не могу позволить себе попасть в руки полицейским – у меня библиотечные книги не сданы с 1931 года!»

Теперь же Кути вынудил себя оттолкнуться от стены и направиться к двери бара. Под дымным вечерним ветерком ему было холодно в рубашке поло, и он надеялся, что в баре будет тепло.

(Ламповое стекло почернело от копоти. Если соскоблить это черное вещество, представляющее собой чистый углерод, его можно спрессовать в форме небольшой кнопки, и эту кнопку можно присоединить к металлическому диску. Можно в другой комнате сжать зубами инструмент, связанный с этой конструкцией, и через зубы и кости черепа услышать более ясные, более громкие звуки.)

Кути открыл дверь на себя левой рукой, потому что правая все так же стучала зажатым между пальцами четвертаком по натянутой коже ладони. Тап… тап… тап… тап-тап-тап… тап… тап… тап…

Исходящее давление вырвавшегося из бара теплого воздуха взъерошило его курчавые волосы – застоявшийся воздух, насыщенный запахами пива, и сигарного дыма, и пропотевших рубашек, и вибрирующий от записанного звука гитары мариачи, и пощелкивание и чуть слышный рокот бильярдных шаров, катающихся по лысому зеленому сукну. Попирая подошвами «рибоков» отражающийся в линолеуме желтый свет, он пробрался к ближайшему из двух пустых барных стульев. Бармен равнодушно взглянул на него сверху вниз поверх густых усов.

– У вас есть телефон? – спросил Кути, довольный тем, что его голос не дрожит. – Я хотел бы, чтобы кто-нибудь позвонил от моего имени.

Бармен лишь смотрел на него. Мужчины, сидевшие перед стойкой на высоких стульях, вероятно, тоже смотрели, но Кути боялся взглянуть кому-нибудь из них в лицо. «Они узнают меня по тем рекламным щитам, – думал он, – и сдадут. Но разве я сам не этого хочу?»

– Telefono, – сказал он и в отчаянной пантомиме поднял левую руку к подбородку, как будто хотел посвистеть в пустую бутылку от кока-колы, а правую приложил к щеке, подняв пальцы к уху. – Алло, – произнес он в пространство над левым кулаком. – Ал-ло-о!

Пальцы левой руки с зажатой монетой продолжали дергаться, и он запоздало понял, что ритм, который они отбивали о ладонь, был сигналом бедствия SOS азбукой Морзе; одновременно он заметил, что жестом имитировал использование одного из старинных телефонов с раздельными наушником и микрофоном, Лорела и Харди.

«SOS? – спросил он себя – и тут же внезапно и как бы со стороны подумал: – Что это, что не так?»

В следующий миг ему пришлось ухватиться за пухлое обтянутое клеенкой сиденье высокого табурета, чтобы удержаться на ногах.

Рот Кути открылся, и несколько долгих секунд из его горла вылетали нечленораздельные, но явно похожие на диалог пары кошек воющие и визгливые трели; в конце концов, когда его лоб уже пылал и покрылся потом от усилий, с которыми он сопротивлялся происходящему, а из носа вытекла сопля, доставшая аж до подбородка, он прекратил борьбу и позволил себе пассивно расслабиться.

– Конечно! – прорезался наконец его довольно четкий голос. – Ко-неч-но-о, – повторил он, растягивая слово и подчеркивая его. Он поднял голову к бармену. – Спасибо, парни, – сказал голос Кути, – но все это ерунда. Извините и не берите в голову. Простите, что потратил ваше время. Эй, по пиву всем за мой счет. – После паузы голос Кути продолжил: – Мальчик, положи немного денег на стойку.