Тим Пауэрс - Последний выдох [litres]

Салливан откинулся на спинку пластмассового стула читального зала библиотеки Сити-колледжа и представил себе заявления психиатра в какой-нибудь буколической культуре лет этак через тысячу, когда оружие будет существовать только в виде бездеятельных, окутанных легендами реликвий: « Анализ легенд, связанных с объектами, известными как «Смит-и-Вессон», позволяет утверждать, что можно достигать полезных потрясений, приставляя «дуло» одного такого предмета к виску пациента, и потом совершать ритуальный нажим на рычажок «спускового механизма». У меня имеется экземпляр, отлично сохранившийся, несмотря на прошедшие тысячелетия … теперь наблюдайте за пациентом …

БУМ».

Вот именно, что «бум», подумал он теперь, два часа спустя, на автостоянке «Мичели», когда допил пиво и сунул окурок в банку. Ну, она получила хороший урок. Один из ее пациентов, должно быть, имел связь с призраком, который послужил детонатором, роль заряда сыграла ночь Хеллоуина, а разрывной пулей была целая навозная куча озлобленных безмозглых призраков. И главной целью, похоже, служил один из ее пациентов, который умер, так и не поняв этого, и потому выбросил гильзы – посмертный травматический шок, – когда его жизненный путь оборвался, воспламенив свое опоздавшее к могиле тело. А потом еще двое умерли от сердечных приступов или чего-то еще, а все остальные просто спятили.

«Да, вероятно, это была та еще ночь», – думал Салливан. Открыв водительскую дверь, он вылез на тротуар и почувствовал, что воздух еще по-утреннему прохладен. Вполне возможно, что этот урок научил ее чему-нибудь; она вернулась в город и, если я не ошибаюсь, для того, чтобы повиниться – перед куда более буквальной разновидностью призраков, нежели те, существование которых она была готова признать, давая то интервью.

«Если я смогу найти доктора Анжелику Антем Элизелд, – думал он, – возможно, удастся уговорить ее провести еще один сеанс. Она знает, как это делается, а у меня есть «маска» Гудини, которой должно хватить для того, чтобы прикрыть нас обоих. Мы могли бы вдвоем общаться с нашими призраками из-под маски, как католики, исповедующиеся через ширму, делающую их анонимными».

Он тащился по тротуару вдоль кирпичной стены «Мичели» и пытался гадать, изменилось ли теперь отношение Элизелд к католической церкви. Или к спиртному.

Или даже к мужчинам, добавил он, открыв дверь и войдя внутрь.

Салливан сидел один за столиком поодаль от входа и едва успел сделать солидный глоток «Курз», как кто-то хлопнул его по плечу.

Он поперхнулся, фыркнув пивом через нос, и выронил стакан, потому что его правая рука хлопнула по карману рубашки, где лежал пакетик с мумифицированным пальцем, а левая рука метнулась к петле поясной сумки, которая открывалась одним рывком, выставляя на обозрение рукоятку пистолета.

– Боже! – раздался явно изумленный и встревоженный голос; из-за его спины широко шагнул в сторону и вперед человек и, улыбаясь, демонстративно показал пустые руки. – Старина, прости!

Салливан узнал его – это был приятель по колледжу, которого звали Бадди Шенк.

– Увы, я разлил выпивку своего друга, – сказал Шенк, взглянув через плечо Салливана. – Он примет от меня другую? М-м… и я закажу то же самое. – Шенк посмотрел сверху вниз на Салливана. – Не возражаешь, если я присяду?

Салливан никак не мог откашляться, но все же ему с трудом удалось хрипло глотнуть воздуха. Он махнул в направлении стула, стоявшего напротив него, и кивнул.

– Пиво с утра, – с некоторой неловкостью сказал Шенк, устроившись на стуле. – Ты, гляжу, двинулся по пятам за своей сестрой. И стал очень нервным! Ты дернулся, как… как крысоловка! У меня чуть сердце не остановилось! Чего это ты так разнервничался? – Он развернул бумажную салфетку, промокнул пенистое пиво и сдвинул осколки стакана.

Салливан попытался бесшумно вдохнуть и неприятно удивился тому, что не смог. Его глаза слезились, в носу жгло.

– Здоров, Бадди, – с трудом выдохнул он.

«Мой Бог, я и впрямь весь на нервах, – подумал он. – Если бы я знал, что так боюсь Деларавы, то сидел бы спиной к стене».

Он подосадовал, что не чует никаких запахов, кроме пива, потому что ему вдруг захотелось принюхаться к чесночному духу – не примешивается ли к нему аромат сигарет с гвоздикой.

Официант, недавно принявший ранее у Салливана заказ на сэндвич с фрикадельками, подошел, вытер со стола пролитое пиво и смахнул мокрую салфетку и осколки в полотенце.

– Бадди, г…нюк ты, вот ты кто, – сказал Салливан, когда официант ушел, главным образом для того, чтобы проверить свою способность говорить. – Рад тебя видеть.

Салливан обнаружил, что говорит правду. Шел третий день, как он вернулся в Лос-Анджелес, и до этого момента он чувствовал себя более исключенным из местного кровотока, чем даже турист, ориентирующийся исключительно по открыткам. Он оказался в новом Лос-Анджелесе, а вовсе не в своем городе – автострады больше не действовали, «Джо Джост» закрылся, Мелроуз-авеню снесли, Стив Лотер переехал на другую сторону 405-й и оказался под дулом пистолета, а люди, которые интересовали Салливана больше всего, были мертвецами.

– Ну, я тоже рад видеть тебя, дружище, – сказал Бадди. Официант принес два стакана и бутылки с пивом – еще одну бутылку «Курз» для Салливана и, конечно, «Будвайзер» для Бадди. – Как Дыра?

Салливан неопределенно улыбнулся, не уверенный в том, что правильно расслышал приятеля, хотя, возможно, он употребил вариацию на тему «Как дела?» из какого-нибудь нового вульгарного жаргона. Так что он оглянулся через плечо и пригубил пиво.

– Хм-м?

– Извини. Я имел в виду Нетрез. Мы иногда называли вас Дураком и Дырой.

Охватившая было Салливана радость от встречи тут же схлынула, и он сделал еще один глоток пива – на сей раз большой.

– Я никогда… не слышал этого, – сказал он.

– Ну, тебе и не полагалось этого слышать. Послушай, все это было давным-давно! В колледже. Мы же были детьми. – Бадди рассмеялся давним воспоминаниям. – Все были уверены, что вы со Сьюки состояли в кровосмесительной связи. Это правда?

– Будь это так, я точно заметил бы. – Салливан сопроводил эти слова подмигиванием и ироническим хмыканьем, но, сам не заметив сразу, отхлебнул еще пива. Стакан почти опустел, и он вылил в него остаток пива из бутылки.

Старое потрясение все еще чувствовалось, как холодок, покалывающий в ребрах. (Он читал, что атмосфера Земли давит на человека с силой четырнадцати фунтов на каждый квадратный дюйм кожи, и подумал, что сейчас чувствует каждую мельчайшую долю этой тяжести.) Сьюки походила на бедных одиноких призраков, безнадежно пытаясь найти свою лучшую половину.