Элеонора Раткевич - Час кроткой воды

Зато это значит, что версия о враге или завистнике из столицы обретает больший вес. А это плохо. Труднее будет разматывать. Впрочем, об этом потом. Вьюн еще расспросит Наместника о столичных интригах позднее – в дополнение к тому, что знает и сам. А сейчас надо попробовать дожать его по версии самоубийства. Безусловно, это чушь, и Наместник именно это и скажет снова – но вот как именно скажет…

Пустая информация? Ни в коей мере. Говоря об отце, его сын так или иначе говорит и о себе самом. Выказывая то или иное отношение к заведомо провальной версии, он невольно выказывает свой образ мышления, свой характер. И все это Наю пригодится, когда он будет разбираться с более вероятными версиями.

Пустой информации не бывает. Ну, или почти не бывает. По крайней мере, для сыщика.

– Значит, отставка господина Наставника не расстроила, и влияние свое он сохранил? – уточнил Шан.

А вот и еще одно правило допроса: подхватывай сказанное собеседником, повторяй за ним, уточняй.

– Безусловно, – ответил Наместник.

– Он не был подавлен?

– Не был даже расстроен. Повторяю, у него не было никаких причин кончать с собой.

– Бывает, что причины находят за человека, – негромко произнес Шан.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Наместник.

– Например, шантаж.

– Совершенно исключено! – возмутился Наместник. – В жизни отца нет и не было никаких постыдных секретов!

– Так ведь шантажируют не обязательно оглаской, – примиряюще промолвил Шан. – Бывает, что угрожают жизни и благополучию близких…

– Не родился еще тот шантажист, которому удалось бы провернуть такое с моим отцом, – фыркнул Первый Взлет. – Если бы подобный дурак и нашелся, отец бы его разделал, как жареного цыпленка. Притворился бы, что готов сдаться, и не сразу, а после долгой борьбы, спровоцировал бы его, заставил объявиться – и уничтожил бы. Отец столько лет пробыл при дворе, столько интриганов пережил… нет, если бы за него взялся шантажист, то бояться следовало бы только за шантажиста. А уж чтобы тот довел отца до самоубийства, не может быть и речи.

– Значит, вы полностью уверены, что это было покушение на убийство?

Шан работает правильно. Очередное правило допроса: возвращай одно и то же утверждение в разных формулировках. Есть шанс, что какая-нибудь из них вынудит проговориться. Или наведет собеседника на мысль, которая иначе просто не пришла бы ему в голову. Пробудит полууснувшее воспоминание. И даже если он вновь и вновь подтвердит свои первоначальные слова, важно ведь и то, как именно он их подтвердит. А еще – когда и как именно рассердится или начнет досадовать на липучего-приставучего следователя. Потому что талдычить по десять раз одно и то же никому, в общем-то, не нравится. Это еще не давление, даже не проба в колено – но, безусловно, уже тот прием, который может вызвать неудобство, даже некоторую тревогу. Когда и как его применять, с какой настойчивостью, каждый решает для себя. Шан и решил – по мнению Ная, правильно. А теперь пора снова перехватывать вожжи: техника повтора отработана полностью. Разумеется, если не переходить к прямому давлению – а для этого еще не только слишком рано, а и попросту причины нет.

– Полностью, – ответил Наместник.

Он сумел это сказать без тени раздражения или враждебности. Занятно. Что ж – вот и еще одна монетка в копилку с надписью «характер Наместника Тайэ».

– Тогда как, по вашему мнению, оно могло произойти? – поинтересовался Най.

– Да как угодно! – с горечью воскликнул Первый Взлет. – Отец терпеть не может паланкины, эскорты и телохранителей.

Еще в столице хоть как-то приходилось соблюдать этикет, но он и там старался отвертеться. А здесь, в Далэ, его и вовсе не уговорить. «Я у себя дома, должность меня больше не обязывает», – вот и весь сказ. Я с ним спорил, конечно, да с ним разве сладишь! А тут еще и гадание это…

– Какое гадание? – удивился Вьюн, не очень понимая, какое оно имеет отношение к попытке убийства.

– Ко дню рождения, – вздохнул Наместник. – И надо же было этому прохвосту нагадать отцу долгую жизнь и нерушимое здоровье! А раз жизнь будет долгой, к чему над своей безопасностью трястись? Не в мой колчан стрела – в отцовский! А вышло в итоге… да вот оно и вышло…

Он полуотвернулся на миг и махнул рукой, не в силах ни принять случившееся, ни изменить, ни даже смириться.

И тут, к изумлению Ная, подал голос полузабытый Тье, которому вообще-то полагалось сидеть и помалкивать.

– Ничего ж себе! – выпалил он. – Прямо как нарочно… а может, и правда нарочно? Может, убийца заплатил ему, чтобы Наставник совсем уж о своей безопасности не думал? А если даже и ошибся… хотел бы я посмотреть на такого гадальщика!

– Хотел бы – так посмотри, – сухо одернул его Шан.

Воробей опомнился, залился краской, пробормотал не слишком разборчивые извинения и снова смолк.

Най только улыбнулся краешком губ. Он разбирался в гадании поболее прочих, хоть и таланта к этому занятию не имел ни на ломаный грош. Оно и хорошо: интуиция интуицией, но настоящий талант гадателя для сыщика попросту опасен. Однако он отлично знал, почему версия о подкупленном убийцей гадальщике несостоятельна. Потом он объяснит лончаку, в чем тут дело – ну, а сейчас не ко времени разговор.

Однако в одном Воробей прав: полностью упускать гадание из виду, посчитав его чем-то незначительным, неразумно.

– А кто мог знать о гадании? – спросил Най.

– Многие, – пожал плечами Первый Взлет. – Это ведь обычай, так часто делают. Особенно после возвращения в родные края, отставки, вообще любых перемен в жизни – подарить человеку гадание ко дню рождения. Многие могли знать, а еще больше народу – предполагать, что так и будет сделано. Знать бы мне тогда, что так обернется…

– А кто мог знать о результате гадания?

– Да те же, кто и о самом гадании, – ответил Наместник. – Секрета из него не делали.

– А о том, как именно господин Наставник принял это гадание? – продолжил Най.

На сей раз Наместник задумался.

– Кто-то из посторонних – едва ли… а вот из домашних – практически все, – помолчав, произнес он.

Уже какой-то результат. Пока не сказано, что однозначный – но все-таки результат. И к тому же он дает Наю не просто предлог, а несомненнное право перейти к следующей стадии – необходимой, но никак уж не приятной.

– Полагаю, вы понимаете, что это означает, – сказал Най. – Мы должны опросить ваших домочадцев. Всех без исключения.

– Да, – кивнул Наместник. – Конечно.

Радости у него это известие, разумеется, не вызвало – но и протеста тоже. Наверняка Первый Взлет его ждал – и наверняка знал, что это необходимо.

– И начать, несмотря на позднее время, следует сейчас, – добавил Вьюн. – По горячим следам.