Дуглас Адамс - Лосось сомнений [сборник]

– Я уже не вижу никакой разницы, – вздохнул он. – И мы победили?

– О, конечно же! – воскликнул Угэдей со свирепой гордостью. – Это была великая победа!

– Еще какая великая! – добавил он, чуть помолчав.

А затем с воодушевлением потряс мечом и сделал несколько выпадов, словно разя воображаемого врага. Сегодня вечером, решил про себя Угэдей, он обязательно одним разом проткнет шестерых.

Хан поморщился, глядя на сгущавшиеся сумерки.

– О Господи, – устало произнес он, – я провел в сражениях вроде этого целых двадцать лет, но у меня такое чувство, что жизнь не сводится только к ним, в ней должно быть что-то еще. – Хан повернулся и, задрав подол расшитого золотом, но теперь порванного и окровавленного платья, уставился на свой волосатый живот. – Вот, пощупай, – обратился он к сыну. – Не кажется ли тебе, что я начинаю обрастать жиром?

Угэдей посмотрел на живот великого хана со смешанным чувством благоговейного трепета и нетерпения.

– Ничуть, – ответил он.

С этими словами он велел слуге принести карты. Как только тот их принес, Угэдей пронзил его мечом и, пока несчастный падал, поймал из его ослабевших рук планы новой грандиозной кампании.

– А теперь, о хан, – произнес он, разворачивая свиток на спине другого слуги, который ради этого вынужден был пригнуться, – мы должны совершить рывок в Персию, откуда нам откроется весь остальной мир! Мы покорим его в два счета.

– Погоди, – перебил его хан, – ты лучше пощупай вот это. – Он двумя пальцами собрал на животе жировую складку. – Тебе не кажется, что…

– Хан! – нетерпеливо прервал его сын. – Еще немного – и весь мир будет у наших ног!

От злости и раздражения он пронзил карты кинжалом, угодив несчастному слуге прямо в левое легкое.

– Когда? – нахмурился хан.

Угэдей раздраженно замахал руками.

– Завтра! – сказал он. – Мы начнем с завтрашнего дня!

– Ну, видишь ли, завтра вряд ли получится, – ответил хан. Он надул щеки и на какое-то мгновение задумался. – Дело в том, что на следующей неделе я должен читать в Бухаре лекцию по технике кровопролития и хотел завтра к ней подготовиться.

Угэдей удивленно уставился на отца, слуга с картой на спине тем временем медленно осел на землю.

– А ты не мог бы это дело отложить? – воскликнул он.

– Понимаешь, они уже заплатили мне, так что я вынужден сдержать обещание.

– А как насчет среды?

Хан вытащил из складок одежды какой-то свиток и просмотрел его, медленно кивая головой.

– Насчет среды я не уверен…

– Тогда в четверг?

– Нет, четверг однозначно занят. Угэдей с женой придут на обед, я уже пообещал…

– Но ведь Угэдей – это я!

– Ну, значит, ты здесь. В четверг и у тебя не получится.

Угэдей молчал. Тишину нарушали лишь дикие вопли тысяч волосатых монголов. Одурманенные победой, они пили, дрались и громко выясняли отношения.

– Послушай, – тихо сказал он наконец, – а в пятницу ты будешь готов к завоеванию мира?

Хан вздохнул.

– В пятницу по утрам приходит секретарша.

– Правда?

– Отвечать на письма. Ты просто не представляешь, как много внимания люди требуют от меня к своим делам. – Чингисхан устало привалился к лошади. – Подпишу ли я то, появлюсь ли я там. Устрою ли благотворительную битву. Эти дела продлятся как минимум часов до трех. А затем мне хотелось бы пораньше начать уик-энд. Так… понедельник, понедельник…

Он снова заглянул в свиток.

– Боюсь, что и в понедельник не выйдет. Отдых и восстановление сил – я просто настаиваю на этом. Может, вторник?

Тут издалека донесся странный пронзительный звук. Его можно было принять за обычные ежедневные причитания женщин и детей, оплакивающих убитых мужчин, и хан не обратил на него внимания. На горизонте замерцал какой-то огонек.

– Вторник… Утром я свободен. Нет, погоди, я вроде как договорился встретиться с одним интересным парнем, который абсолютно все знает о понимании – чего мне так не хватает. Как жаль, что вторник – единственный свободный день на следующей неделе. Возможно, следующий вторник – или же в этот день я…

Звук не умолкал, наоборот, даже стал громче, но вечерний ветер заглушал его, и поэтому он не вызвал у хана особого беспокойства. Приближавшееся свечение было таким слабым, что его было невозможно различить в лунном свете, который в ту ночь был особенно ярким.

– Боюсь, что март практически весь у меня занят, – вздохнул хан. – Очень жаль.

– Тогда апрель? – вяло спросил Угэдей.

Он ловко вырезал печень у проходившего мимо крестьянина, но это не принесло ему радости, и он просто выбросил ее в темноту. Собака, за годы растолстевшая из-за одного только пребывания с Угэдеем, бросилась к добыче.

– Нет, апрель тоже отпадает, – сообщил хан. – В апреле я еду в Африку. Я уже пообещал себе.

Свет, приближающийся к ним в ночном небе, наконец-то привлек внимание еще нескольких монгольских военачальников. От удивления они прекратили размахивать мечами и тузить друг друга и подъехали ближе.

– Слушай, – сказал Угэдей, все еще не зная, что ожидает их впереди. – Может, мы все-таки договоримся, что завоюем мир в мае?

Великий хан в задумчивости закусил губу.

– Знаешь, давай не будем наперед загадывать. Если все распланировать заранее, то чувствуешь себя связанным по рукам и ногам. А я бы хотел посвятить время чтению – Господи, неужели я не смогу выкроить на это даже минутки? Ну ладно… – Чингисхан вздохнул и нацарапал ногтем на свитке: «Май – возможная дата завоевания мира». – Это я так, на всякий случай, – продолжил он, – не вздумай принять это за что-то решенное. Просто время от времени напоминай мне, чтобы я не забыл, и мы посмотрим, получится у нас или нет. Ой, а это еще что?

С грацией красавицы, готовой погрузиться в ванну, на землю плавно опустился длинный серебряный корабль, от которого струился мягкий мерцающий свет. Открылся люк, и из него вышла высокая стройная фигура. Лицо незнакомца имело нежный серовато-зеленый оттенок. Пришелец медленно шагнул навстречу хану.

У него на пути валялась темная груда – это крестьянин горько плакал, глядя, как пес поедает его печень, и ужасно страдал, зная, что новой у него уже никогда не будет. И как только его бедная жена со всем управится, ведь какой без печени из него работник! И тут он предпочел навсегда удалиться из этой юдоли страданий.

Высокий инопланетянин окинул его взглядом, полным отвращения и – хотя, чтобы это понять, вам бы пришлось внимательно вглядеться в его лицо – зависти. Он быстро кивнул обоим монгольским предводителям и вытащил из-под тяжелой металлической туники небольшой блокнот.

– Добрый вечер, – произнес он негромким, но довольно противным голосом. – Меня зовут Чудодей, или иначе – Бесконечно Продолженный. Я не стану утруждать вас объяснением причин почему. Приветствую вас.