Павел Корнев - Ревенант [СИ litres]

Вот только на требовательный стук в дверь так никто и не ответил. Ничего удивительного и тем более подозрительного в таком исходе не было: пусть уже стемнело, но мало ли куда могли пойти школяры после окончания занятий? Наверняка засели в одном из кабаков и дуют пиво.

Мориц Прантл рассудил так же и принялся сыпать указаниями:

– Одо, вели отогнать кареты с улицы! Юрген, пройдись по соседям, пусть держат язык за зубами! Де Риш, организуй наблюдение…

– Уже.

– Тогда пусть ломают дверь. Только аккуратно!

В этот момент скрипнули петли, и сразу раздался резкий щелчок. Арбалетный болт сбил ритуалиста с крыльца, а в следующий миг на пороге возник растрепанный юнец. Он метнул пузатую склянку в подручных Блондина, и тех вмиг окутало облако сиреневого дыма. Школяр вновь замахнулся, намереваясь швырнуть вторую бутылку к дровяному сараю, но сразу две стрелы угодили ему в грудь и заставили оступиться, упасть на колени и выронить заполненную отравой емкость.

Именно – отравой. Пусть сиреневое облачко и развеялось, надышавшиеся этой дряни подручные Блондина бились на земле в страшных корчах и расцарапывали себе лица и шеи.

Распахнулись ставни на втором этаже, вылетевший из него арбалетный болт резко крутанулся и упал на землю, а очередная склянка с отравой взорвалась в воздухе. В окно влетела пара стрел, а миг спустя там и вовсе рванула шаровая молния. С другой стороны флигеля донесся короткий вскрик – не иначе кто-то из школяров решил пуститься в бега и нарвался на стрелу.

– Живыми брать! – рявкнул Рыбак. – Живыми, сказал!

– Посторонись! – оттеснил его в сторону Франсуа де Риш. – Пошли! Пошли!

Вперед выдвинулся кряжистый громила; он прикрывался высоченным ростовым щитом, в верхней части которого имелось забранное частой железной решеткой окошко. За ним пристроились два бойца с короткими пехотными тесаками, а следом, уже не особо скрываясь, двинулся и сам Блондин.

Маэстро Салазар и не подумал присоединиться к штурму флигеля и остался рядом со мной, демонстрируя исключительное для вспыльчивого бретера здравомыслие.

– Вперед не лезь! – предупредил я Уве.

Тот разочарованно кивнул.

Франсуа де Риш на ходу вскинул руки, и незримая стихия ощутимо дрогнула и уплотнилась, прикрыв людей защитным пологом; все три выпущенных в них болта прошли стороной. Штурмовая группа споро подобралась к входной двери особняка, но не успели подручные Блондина ворваться внутрь, как в глубине коридора с гулким хлопком расплескалось пламя. Огонь в мгновение ока распространился по всему первому этажу и вырвался на улицу длинными оранжевыми языками, голубоватыми на концах.

– Отходим! – скомандовал Блондин и первым попятился назад.

– Акт самосожжения, – отстраненно сообщила нам Сурьма, сцепила длинные тонкие пальцы и вдруг совершенно неженским движением вывернула руки и хрустнула костяшками.

Уже нисколько не беспокоясь о чистоте юбок, магистр-эксперт зашагала прямиком через грязь, встала посреди двора и будто ухватила нечто невидимое. Женскую фигуру окутало марево раскаленного воздуха, от нее во все стороны волнами потек нестерпимый жар. Законы мироздания неумолимы – энергия не может исчезнуть бесследно, и потому Сурьма не пыталась превозмочь пожар силой воли, она лишь вытягивала беспредельную мощь пламени и развеивала ее в пространстве.

От луж повалил пар, грязь вмиг высохла и начала растрескиваться. Пятно сухой земли вокруг заклинательницы стремительно расширялось; доски забора нагрелись, на них выступили и потекли вниз капли смолы. Мы подались назад, но вспыхнуть дерево не успело – огонь во флигеле вдруг замигал и погас.

– Пошли! Пошли! Пошли! – тут же заорал Блондин, и бросивший щит громила первым взлетел на крыльцо. За ним устремились остальные, да и сам Франсуа от своих подручных не отставал.

– Все в оцепление! – крикнул магистр Прантл и двинулся вперед, показывая пример остальным.

Подвизавшийся при команде Рыбака медик спешно подбежал к отравленным бретерам, но те были уже мертвы; алхимический состав не оставил им ни единого шанса на спасение. Лекарь не рискнул прикасаться к телам, осмотрел их издали и покачал головой. Ему тут делать было нечего, с отравой предстояло разбираться Сурьме.

Все так же с пистолем в руке я прошел по корке спекшейся до каменной твердости земли и встал на углу дома. Уве несколькими махами зажатого в левой руке жезла сотворил заготовку магического полога и спросил:

– Не стоит им помочь?

– Сами справятся, – сплюнул под ноги маэстро Салазар. – Они свое дело знают, будешь только под ногами путаться.

Бретер оказался абсолютно прав: не прошло и минуты, как Блондин и его присные, кашляя и чихая, покинули флигель с единственным пленником, да и тот выглядел – краше в гроб кладут. Казалось, уже и не дышал даже.

– А остальные?! – всполошился Рыбак.

– Мертвы. Да и этот какую-то дрянь успел во славу солнца глотнуть, – пояснил Франсуа, склонился над школяром и резко ткнул его ладонью в грудь.

Незримую стихию передернула ощутимая судорога, а после в корчах начал биться и пленник. Школяра спешно перевернули набок, его вырвало кровавой слизью, и больше дыхание уже не прерывалось, пусть и оставалось предельно слабым.

Уве с изумлением взирал на арестанта; я взял школяра за руку и подвел к ритуалисту, валявшемуся у крыльца с арбалетным болтом в груди.

– Посмотри лучше сюда, – попросил я, до предела понизив голос. – Посмотри и запомни крепко-накрепко: колдуны умирают точно так же, как и простецы. Именно это я пытался вбить в ваши пустые головы на лекциях, но пока не увидишь сам, не поверишь. Так что смотри, смотри. Избавь меня от необходимости тебя хоронить.

Уве судорожно сглотнул и выдавил из себя:

– Я понял, магистр!

Рыбак отправил подчиненных во флигель, и очень скоро на заднем дворе уложили рядком семь бездыханных тел. Трех застрелили лучники, еще одного прожарило взрывом шаровой молнии, остальные школяры сами выбрали свою смерть: двое сильно обгорели при пожаре, а последний из фанатиков отравился неведомым зельем.

– Ну не идиоты ли? – вздохнул магистр Прантл и обратился ко мне: – Филипп, изначально их была дюжина, значит, на свободе остаются трое. Надо организовать задержание, а мне просто не до того. Если сейчас напортачить с бумагами, все заслуги припишет себе кто-нибудь другой.

– К твоим услугам, Мориц, – криво усмехнулся я, прекрасно отдавая себе отчет, что сегодня меня ждет длинный вечер и еще более долгая ночь. Очень-очень долгая ночь.

Опасения оправдались целиком и полностью, если не сказать – с лихвой, хоть и началось все неплохо. Кто-то из осведомителей посоветовал наведаться в облюбованный школярами кабак «Пьяная форель», но, как на грех, троица медиков спешно ушла оттуда незадолго до нашего появления. Их поиски по горячим следам успехом не увенчались, и неожиданно для самого себя я оказался координатором облавы и посредником между Вселенской комиссией по этике, ратушей, ночной стражей и ректоратом.