Михаил Фиреон - Полиция Гирты [СИ]

До ближайшей лавки, где продавались вино и юво шли веселой толпой, потом, подложив свернутые плащи, чтобы от жестких досок не затекали ноги, сидели на полу у стены в тесной комнате, где сегодня была назначена очередная «академическая» встреча. Ушли рано, как стало скучно, а заглянувший в окна мансарды закат и свежий холодный ветер снова позвали на улицу, прочь из душного, накуренного помещения.

Вернувшись домой, ждали ночи с открытым окном и жарко натопленной печкой, беседовали в сумерках в полутьме.

Вертура сидел на полу, облокотившись спиной о кровать, положив руку на колено, пристроив рядом ножны и убранный в них меч. Мариса лежала на кровати, раскинув как тяжелые черные крылья рукава и подол своих длиннополых одежд, ласкала рукой его шею, трепала длинные распущенные волосы, из которых уже давно выпал, и куда-то закатился его серый бант, что схватывал их.

Так прошел еще один день.

— О, вот тут в кроссворде пересекаются слова «вошь» и «герцог»! — глумливо и радостно воскликнул доктор Сакс и, окунув перо в баночку с красной тушью, аккуратно пометил еще не отправленный в печать макет «Скандалов», чтобы взяли на вид.

— Да что там герцог и вошь — резко продемонстрировал от локтя письмо лейтенант Турко — тут прокуратура нарушений в деле квартального Двинта Нолле со стручками не видит. Восемь трупов, а состава преступления у них нет. Да, у них и когда их бабушку резать будут, нарушений не увидится — продолжил, скривился лейтенант, показывая письмо Вертуре, который как раз переписывал отчет — мы в герцогскую канцелярию отсылаем запрос, а они его обратно к прокурору спускают. Самого себя за бездействие ловить…

— А вот мы тут как будто святые сидим — покачал головой, прервал его Фанкиль — такие красивые, что нам прямо перед герцогским дворцом и ходить.

— Напишите леди Веронике — как будто чтобы хоть как-то поучаствовать в обсуждении, словно между делом, не отрываясь от журнала, внезапно посоветовал детектив.

Все обернулись к нему, посмотрели недовольно и презрительно, с таким видом, как будто он сказал какую-то дикую несусветицу. Только Фанкиль загадочно заулыбался, при этом, как и все, делая вид, что он тоже считает это абсолютно нелепой идеей.

Еще не наступило время обеда, но унылый, тянущийся за монотонной бумажной работой день уже казался бесконечным. Редкие несмешные, проговоренные, перемолотые языками по десять раз шутки и колкости на тему нелегкой полицейской службы вызывали только вялое раздражение. От тяжелых, нависших за окнами туч было почти темно. Поднявшийся еще с утра ветер гонял по плацу клубы пыли, шелестел листьями. Тени от раскачивающихся за окном деревьев заслоняли и без того тусклый, временами пробивающийся через клочковатые, быстро мчащиеся над крышами и кронами тополей, тучи, солнечный свет. Все говорило о том, что вот-вот пойдет дождь, но часовые стрелки описывали круг за кругом, дождь все не начинался, а ветер становился даже как будто бы сильней. Чтобы не задувало пылью в окна и не заносило на столы опавших листьев, Фанкиль рабочее место которого располагалось в юго-восточной части зала, со стороны плаца, закрыл их. Так прошло еще сколько-то времени. Полутьма и духота в зале навевали зевоту. Доктор Сакс от нечего делать надоедал своими шутками, пока Дюк не нахамил ему, отчего тот обиделся и притих. Пару раз заходил магистр Дронт, окидывал злым взглядом коллег, уходил к инспектору Тралле, возвращался за свой стол, садился вполоборота, открывал папку, делал в ней записи и, с ненавистью захлопнув ее, забирал свой плащ и снова уходил. От его раны не осталось и следа. Поверенный Эрсин сдержал свое слово — с виду магистр выглядел полностью выздоровевшим.

За последние две недели Вертура окончательно освоился в полиции Гирты, как будто бы всю жизнь служил в ней. Он выполнял поручения инспектора Тралле, участвовал в нехитрой социальной жизни отдела Нераскрытых Дел: ходил за кипятком в свою смену, шутил со всеми несмешные шутки о полиции, жандармерии, прокуратуре и Герцоге, также как и все, не смеялся над ними, но при этом, как и все, делал замечание полицейским из других отделов и коллегам, если они позволяли себе излишнюю фривольность в суждениях.

Сегодня он переписывал городскую сводку происшествий, которую принесли в отдел, чтобы подготовить ее для архива, но бумаги быстро закончились и теперь детектив сидел за своим столом, бесцельно листал последний, за прошлую неделю, номер «Скандалов», который кто-то принес в отдел и положил на его стол, с безразличным презрением разглядывал карикатуру недели. Вполне техничную, даже с претензией на художественность, гравюру на весь последний лист. Развязно, как пьяница на углу, прогнувшийся назад голый негр в черных очках и с толстой и длинной черной же полосой цензуры наискосок снизу вверх через поясницу, танцевал перед пафосным пешим латником с крикливым плюмажем на шлеме. У негра было подписано — «у меня больше всех!». У рыцаря в руках был огромный двуручный меч и рядом подпись — «Сейчас укоротим!».

Детектив показал карикатуру доктору Саксу, сказал, что старье, но доктора это нисколько не смутило — он радостно заулыбался, как ребенок конфетке и сообщил, что сам же и допускал в печать эту картинку и что на ней изображен никто иной, как сэр Гонзолле и тот самый сбежавший из клетки черный человек.

— А слышали, что сделали с теми нехристями? — откидываясь на своем стуле, с довольной усмешкой спросил лейтенант Турко — шумели тут на фестивале заезжие. Но наши быстро отреагировали, пресекли. Анекдот был: владыка Дезмонд Бориса со священником молодым прислал, тот приехал, говорит, даю вам пять минут. Сейчас отец-иерей быстро расскажет вам о нашей вере и либо вы креститесь, либо всех сварю в кипятке.

— И что? — бросил от своего стола, развернулся Дюк.

— Ну крестились они конечно — охотно ответил полицейский — так у них еще толмач из наших был. Помогал им, книженцию их на улице вслух читал и переводил. Его Борис отдельно за город вывез и язык ему там отрезал.

— Да. Думал дурак, что деньги это просто деньги — скептически покачал головой, улыбнулся, поддержал тему Фанкиль — вот и пострадал от жадности за чужую веру. И все правильно сделали, нечего им у нас тут насаждать свои мракобесия. Лицемеры они все и мрази, всё прекрасно понимают в глубине души, что идут против правды Господней, знают на кого рты поганые разинули. У нас Иисус Христос, сын Божий, а у них лжепророки и черти. Всё они чуют прекрасно, только упорствуют, пока по-серьезному не пригорит. Как запахнет могилой, сразу все проясняется в голове, правда, к сожалению, не у всех… Кстати кораблик их сэр Август себе забрал, но я тут слышал, пожертвование очень щедрое сделал. Был я тут на Гончаров у Этны, там доктор служилый от епархии ходит, смотрит детишек, больных лечит. Рассказывал трапезная для неимущих при храме только по субботам и воскресеньям летом кормила, денег не было. Крапиву с черничным листом вместо чая делали, а тут овощей и пшена завезли. Объявление, что со следующий недели каждый день будут всем бесплатные обеды, каша и суп с морковкой и хлебом, висит.