Мария Бородина - Завтра я стану тобой

Вопросы, терзавшие душу и разум, неожиданно потеряли ценность. Теперь существовали только мы. Существовала темнота, толкающая наши души навстречу друг другу. И ледяная ночь в звёздной пыли.

А ещё у нас были крылья. Одни на двоих.

Когда прохлада окончательно проморозила кожу, а рассвет разбавил синеву ночи и прогнал звёзды, мы решили спуститься в гостиницу. Небо в окнах сделалось прозрачным, как озёрная вода. Новый день приходил на Девятый Холм, чтобы заставить людей подняться с постелей и влиться в привычную рутину.

– Довезёшь меня до городского архива после полудня? – спросила я, набравшись смелости, когда мы тащились по коридору к моему номеру.

– Здесь же рядом, – Линсен с удивлением взглянул на меня и притянул за талию. – Только сад Аэнос перейти, и ты – там.

– Треклятые Разрушители! – я звонко расхохоталась, и жар неловкости ошпарил щёки. – Я просто хотела побыть с тобой подольше.

– Тогда довезу, – он улыбнулся в ответ и коснулся губами моего виска. – Только вот в архиве с тобой побыть не смогу: разрешения нет.

– Я постараюсь это пережить, – выговорила я трагичным тоном.

Линсен сдержанно хохотнул. А потом – развернул к себе и коснулся рта жадным поцелуем. С желанием распахнула губы навстречу и приникла к нему. Я не могла им напиться. Тело отзывалось волнами жара, опустошая и выжигая. Почтенные Покровители, только не дайте мне потерять рассудок!

Когда Линсен оторвался от меня, я беспомощно повисла у него на плече.

– Поосторожнее, – пробормотала ему в ухо. – Покровители не могут затереть наши страницы начисто. Вы, господин Морино, всё ещё потерянный мужчина. А я – всё ещё замужняя женщина.

– Могут, – Линсен коснулся моих волос. – Исписанные листы вырываются в секунду, а бумага быстро становится пеплом. Главное, чтобы был огонь.

– Не всё так просто, – заметила я. – От вырванных листов в переплёте остаются корешки. И их не вытащишь, покуда не расшнуруешь всю книгу.

Он бережно взял моё лицо в ладони, пропуская своё тепло сквозь кожу. Долго и пристально смотрел в глаза, сминая и вознося. Поцеловал в уголок губ и неожиданно отпустил, словно не желая выставлять напоказ эмоции. А мне так хотелось раствориться в нём.

– В одном ты права, – настороженно пробормотал Линсен. – В этих коридорах пахнет чужаком.

– Хорошо хоть не дохлыми мышами, – я прикрыла рот, пытаясь разбавить опасную атмосферу притяжения.

– О, и ты эту историю слышала? – удивился Линсен. – Про, якобы, проклятье?

– Жрица Василенко рассказала, едва узнала, – пояснила я. – Разве это не была месть Лазовски?

– Люди предпочитают верить тому, чего не видят, нежели жить с открытыми глазами, – Линсен махнул рукой. – Обслуга просто удачно потравила крыс. Да так, что вместе с ними сдох добрый десяток дворовых кошек. После того, как отец самолично вычистил погреб, смрад ушёл.

Объяснение казалось простым и разумным. Линсену верилось куда больше, чем Гэйхэ Василенко.

Тишину коридора неожиданно разбавили шаги. Тяжёлая, но уверенная поступь. Звук утопал в ворсе ковровых дорожек, видоизменяясь и искажаясь.

– Говорил же – чужаки, – шепнул Линсен, отстраняясь от меня. – Не выдавай нас.

– Ага, – я улыбнулась.

Не думала, что так сложно будет выполнить это простейшее поручение! Эмоции прорывались наружу словами, дыханием, жестами. Распирали грудь так, что я давилась воздухом и то и дело кашляла. Впрочем, и Линсена выдавал насмешливый, искрящийся взгляд. Его глаза выражали чувства куда явственнее, чем он сам.

Коридор изогнулся крючком, и мы вышли в широкий холл. Идти осталось недолго: мой номер находился в десятке метров от развилки. Крупная фигура двигалась навстречу нам со стороны лестницы. Судя по амуниции, незнакомец оказался дозорным.

– Здесь расположены более дорогие номера, – начал Линсен серьёзным тоном, и меня едва не пробило на хохот. – На одну, две, три и четыре персоны. Есть помещения для особых гостей, с удобствами прямо в номере. Вы можете арендовать недорогой номер в конце коридора, но там имеются некоторые минусы…

Слова Линсена потерялись в громком стуке моего пульса. То, что происходило вокруг, не просто настораживало, а пугало. Дозорный, что шёл навстречу, был мне знаком. Третий раз за последние дни я встречалась с ним, и третий раз мороз шёл по коже от его бесцветного взгляда. Но что он забыл в гостинице, ранним утром?

– Кто это? – спросила полушёпотом, но ответа так и не дождалась.

Впрочем, Линсен не выглядел ни удивлённым, ни напуганным. Более того: когда мы поравнялись с мужчиной, пожал его руку. Эти двое улыбались друг другу, как старые знакомые!

Треклятые Разрушители! По какому праву он явился в место, где я укрылась? Что происходит?!

Удивление и негодование нарастали. Неудержимо смеяться уже не получалось. Дрожь пробежала по телу, как разряд молнии. Вспомнилась навязчивость Линсена, которую я почти списала на мимолётную увлечённость мною. Теперь в голове рождались совсем другие выводы, верить которым не хотелось. Выходило, что меня преследуют двое. И что эти двое связаны.

– Уже заступили, господин Уорт? – проговорил Линсен вместо приветствия. – Рановато вы на ногах.

– Дело не терпит, – произнёс дозорный, сверкнув блеклыми глазами.

Я окаменела. Пол под ногами задрожал, угрожая разверзнуться и уронить вниз. Дозорный Уорт говорил знакомым голосом! До боли, до кислой истомы, сводящей щёки и язык. Более того: интуиция слышала в нём угрозу. И рождала стойкую подсознательную уверенность, что к этому человеку лучше не приближаться.

Неужто тот неприятный инцидент в амбулатории так отпечатался в моём подсознании?

– Проследите, чтобы постояльцы и гости не беспокоили меня до полудня, – распорядился Линсен.

– Будет сделано, – покорно отозвался дозорный.

Ноты его голоса впивались в уши, как накалённые иглы. И с каждым звуком он казался всё более знакомым. Где я могла с ним разговаривать, если не брать в расчёт амбулаторию? Где?! Я в недоумении поглядывала на дозорного, словно он даст мне ответ, и искала в архивах памяти нужные воспоминания. Догадка бултыхалась под самым носом, но едва я пыталась схватить её, она выскальзывала из рук, подобно мелкой рыбёшке.

– Ваш отец в порядке? – Почтенные Покровители! Не могу больше слышать его!

«Элсарио!» – выкрикнула память, и сердце упало в пятки. Захотелось убежать прочь. Раствориться в воздухе, провалиться в пекло к Разрушителям. И я бы непременно сделала это, если бы не знала: Элси вернёт меня обратно. Непременно вернёт.

– Немного перебрал вчера, – отметил Линсен с горестью. – Вместе с Гризельдой. И теперь я вынужден сам показывать постояльцам номера.