Ричард Кэдри - Сэндмен Слим [litres]

ОЖОГИ НА руках и лице исчезли, но грудь покрылась месивом из черных и фиолетовых синяков в духе абстрактной живописи Джексона Поллока [87]. Каждый раз, когда я делаю вдох, пули Касабяна шевелятся внутри и доставляют неповторимые ощущения – словно кто-то пытается замерить уровень моего масла с помощью электропогонялки для скота. Если я выживу к тому времени, когда все закончится, надо будет обязательно посетить доктора Кински.

Телефон, лежащий рядом, мигает огоньком. Я нажимаю на кнопку и вижу текстовое сообщение от Черри. Это адрес небольшой мексиканской закусочной «No Mames» [88]на Вестерн-авеню и время, когда она хочет встретиться. Хорошая новость в том, что у меня еще есть несколько часов, чтобы почиститься и привести себя в порядок. Мне жутко хочется сигарету и выпить, но курить в ду́ше очень сложно (поверьте мне, я проверял), а выпивка, если начать прямо сейчас, приведет к тому, что мой мозг наконец сдастся, найдет себе нового соседа по комнате и переедет в Редондо-Бич [89] Редондо-Бич – туристический городок в округе Лос-Анджелес, знаменитый многочисленными песчаными пляжами. без меня.

Ощущение пальцев Йозефа внутри организма до сих пор не пропало. Я думаю о кабинете в задней части нацистского клуба. Об арене в Аду. И о черном пустом существе, которому Люцифер однажды приказал покинуть арену. Как я теперь понимаю, это существо могло быть Йозефом или кем-то из легиона, который, по моим ощущениям, находился в его теле вместе с ним. Если это вообще тело. Когда он раскололся, его внутренности больше походили на пустой портал, чем на живой объект. Что-то мне больше совсем не хочется встречаться ни с ним, ни с его таинственными друзьями.

Раздевшись для похода в душ, я убеждаюсь, что испортил еще один комплект одежды. Что ж, в этот раз я не виноват. Теперь нацисты должны мне новые джинсы за то, что вытолкнули меня из машины. При случае вытрясу из них долг. Уверен, это будет весело.

В ду́ше так здорово, что я чуть не падаю в обморок. Не могу привыкнуть, что подобные мелочи меня еще волнуют. При такой склонности к маленьким радостям, я бы мог стать одним из выдающихся святых, что живут в пещерах и питаются жидкой кашей раз в неделю. Стыдно сказать, но даже чистые носки вызывают у меня экстаз.

После душа я надеваю последние оставшиеся нерастерзанными джинсы и истрепанную в хлам куртку для мотокросса. Надеюсь, такой вид будет отпугивать туристов, ищущих дорогу в Диснейленд.

Ни один из пистолетов не удается засунуть под куртку, поскольку прикосновение тяжелых железяк к телу вызывает ужасную боль. Я не питаю иллюзий относительно того, что Черри вдруг стала милой, но если она попытается выкинуть какой-нибудь фортель, хватит и ножа, чтобы с ней справиться. Я снимаю Веритас и подбрасываю. Стоит ли туда идти? В этот раз – ни слова. Только изображение крылатого жука на небольшом холмике. Другими словами, муха на дерьме. Это адское выражение, означающее: «Если ответ на вопрос очевиден, зачем спрашивать?» Действительно, зачем?

ПЕЧЕНАЯ РЫБА на тортилье вполне съедобна. «No Mames» – довольно небольшое заведение. Несколько складных столиков и дешевые стулья из белого пластика. Приятная безликая атмосфера. Я съедаю уже третье тако, пью крепкий черный кофе и жду.

Жду долго. Официально, Черри опаздывает уже на час, и я выхожу наружу, чтобы покурить (я говорю «официально», поскольку Аллегра объяснила мне, что время на моем телефоне регулируется чертовым спутником, болтающимся в тысяче миль над поверхностью Земли. Кажется, пока я был в Нижнем Мире, люди решили, что им нужно знать точное время на Нептуне). Следующие полчаса я звоню Черри каждые десять минут. Пишу ей. Никакого ответа. Наконец мне надоедает дышать выхлопными газами и вонючим дымом от курящего возле телефона-автомата дилера. Наверняка Черри отрастила себе мозги за ночь и свалила из города. Очень мудро с ее стороны.

Я слишком устал, чтобы угонять машину, поэтому высматриваю такси. Через минуту появляется желтая машина с ветераном за рулем, и я машу рукой. Ветеран лихо пересекает две полосы, целясь прямо в меня. Но доехать до меня он не успевает, поскольку сзади вылетают три больших черных «Форда» и перерезают ему путь. Средний останавливается возле меня, и оттуда выходит высокий мужчина в темно-синем костюме, галстуке и белой рубашке с большим значком в руке. Это один из тех двух мужчин в костюмах, вместе с которыми мы с Видоком и Аллегрой поднимались в лифте в Брэдбери-билдинг.

– Прошу прощения, сэр, – говорит он с западнотехасским тягучим акцентом. – Я федеральный маршал Ларсон Уэллс. Нужно поговорить. Вопрос национальной безопасности.

Я мог обо всем догадаться уже тогда, когда увидел три фургона «Форд», катящихся вместе по улице. Как часто вы видите скопление дорогих одинаковых американских машин? Это всегда или президентский кортеж, или облава. Кто еще купит эти буксиры на колесах, когда их так легко угнать? Американские машины как презервативы: их можно использовать один раз и выбросить.

Я отступаю на шаг и берусь за нож. Двери фургона широко распахиваются. Из-за яркого солнца внутри машины я могу разглядеть только смутные силуэты. Их как минимум шестеро, и, готов спорить, каждый из них уже наставил на меня пистолет. Сейчас я не в той форме, чтобы поймать пятьдесят пуль одновременно. Я медленно вытягиваю руку из-под куртки и поднимаю ее вверх. В ней ничего нет. Всем сохранять спокойствие.

Уэллс берет меня за руку и ведет к среднему фургону. Прежде чем я переступаю порог, он защелкивает на моих запястьях наручники – одним отработанным плавным движением. Затем вталкивает меня внутрь и садится рядом со мной на заднее сиденье, отрезав от выхода. Все три фургона трогаются с места, движутся по Вестерн-авеню, поворачивают направо на Беверли и едут дальше.

– Это из-за библиотечных долгов? Клянусь, я собирался заплатить штраф, но мне тогда было десять лет, и у меня был хреновый кредитный рейтинг.

Маршалы на передних сиденьях не обращают на меня внимания. Уэллс бросает взгляд на наручные часы и смотрит в окно. Я натягиваю цепь наручников. Вряд ли получится. Я мог бы сломать их и снять, но ценой раздробленных костей и содранной кожи.

– Если вы группа захвата от Саб Роза, то неплохо это скрываете. Я не чувствую никаких магических вибраций. Не вижу ни связующего круга, ни смертоносных заклинаний. Вы что, спрятали их в обшивке потолка?

Я поднимаю руки и трогаю винил над головой, стараясь нащупать шишки или выступы, которые могли бы указать на спрятанные мины-ловушки, наводящие порчу.

– Не трогай! – рявкает Уэллс. Он по-прежнему не смотрит на меня. – Саб Роза могут поцеловать меня в жопу. Я не работаю на эльфов и некрофилов.