А. Риддл - Пандемия [litres]

Звонок шерифу предполагал неизвестность и, возможно, длительное вынужденное пребывание в малоприятном месте.

Вернувшись в дом, Десмонд вымыл руки и взял ключи от пикапа. Он подогнал машину задом, сходил в сарай и собрал необходимое – брезент (они прикрывали им прохудившуюся крышу от дождя), лопату, канистру бензина для газонокосилки, бутылку отбеливателя и несколько некрашеных дубовых досок, припасенных для ремонта дома.

Юноша расстелил брезент рядом с трупом и достал из кармана Дейла страницу с завещанием. Десмонду случалось видеть рабочих, погибших на буровых, он знал, через какое время наступит трупное окоченение. Пока что тело мертвеца было податливо, как лапша. Поэтому Десмонд обложил труп досками и все вместе закатал в брезент, взвалил сверток на край кузова и затолкнул его внутрь.

Намокшую от крови траву и почву юноша соскреб в двадцатилитровое ведро, накрыв его крышкой. Пилой отрезал запятнанные кровью доски обшивки сарая и засунул их в мешок, который тоже бросил в кузов. Затем снял с себя всю одежду и засунул ее в брезентовый сверток.

В одном нижнем белье вернулся в дом, помылся, надел свежую одежду и собрал пожитки, едва заполнившие место пассажира в пикапе. Системный блок компьютера разместился на полу кабины, монитор лег лицом вниз на сиденье, сумка с тремя сменами одежды подперла компьютер, чтобы тот не болтался в дороге. «Винчестер» поместился за сиденьем.

Десмонд сходил в спальню Орвиля – дядя держал у кровати «смит и вессон» – и, открыв ящик тумбочки, остановился пораженный. Помимо пистолета в нем лежала слегка помятая фотография. На фоне нефтяной вышки стоял мальчик лет восьми – Десмонд, рядом с ним – Орвиль. Оба грязные, в пятнах нефти. Оба нелюдимые.

Недолго думая. Десмонд забрал фото и положил в карман. А через секунду вытащил его, словно оно обожгло грудь, – испугался, что снимок помнется.

Юноша вернулся к машине и положил фотографию в бардачок, а пистолет – под переднее сиденье.

В сарае он поднял капот «студебеккера» и начал извлекать инструменты. Через несколько минут под трубным ключом обнаружился край стальной коробки. Десмонд запустил руки под капот и расчистил лицевую панель сейфа. Похоже, Орвиль приварил его к раме грузовика, чтобы случайный грабитель не смог унести. Здорово придумал!

Десмонд повращал диск, набрав три номера, указанные в завещании, и нажал ручку. Юноша за всю жизнь не видел столько денег. Стопки зеленых банкнот, связанные в пачки по десять тысяч долларов, выглядели как мираж. Он даже протянул руку и потрогал одну из них, чтобы убедиться в ее реальности. В сейфе также хранились купчие на дом и пикап да еще жетон сухопутных войск США с именем Орвиля. Под ними лежал конверт с единственным написанным от руки словом – «Десмонду».

Юноша засунул жетон в карман и надорвал конверт. Это письмо Орвиль написал год назад. Не в силах сдержаться, Десмонд прочитал первую строку. Ему хотелось дочитать письмо до конца, не сходя с места, но в то же время он понимал, что для его осмысления потребуется время. А в тот момент все мысли были заняты тем, как лучше избавиться от трупа и удрать из города.

Десмонд положил купчие и письмо в бардачок и вернулся с мешком за деньгами. Он не поверил своим глазам, насчитав тридцать две пачки по десять тысяч долларов каждая.

Сев в машину, юноша отъехал от дома, к которому жизнь прибила его тринадцать лет назад, и направился на запад по Слотервиль-роуд, через десять минут свернул и остановился у ворот заброшенного ранчо. Разогнув проволоку, скреплявшую створки, он загнал пикап на территорию ранчо и закрыл за собой ворота. Отъехав подальше, чтобы не увидели с дороги, вырыл посреди поля яму. К окончанию работы с него градом катился пот.

Десмонд скинул труп Дейла в яму вместе с собственной одеждой и крепежными досками. Полив их бензином из канистры, дождался заката и бросил горящую спичку.

Запах горящей человеческой плоти вызывал тошноту и заставлял вспомнить здание школы, в котором Десмонд лежал вместе с другими жертвами степного пожара. Возвращаясь от пылающей ямы к машине, он думал о Шарлотте, потом об Агнес и наконец об Орвиле. Дядя был коварен, как змея, и суров. Однако другой семьи у Десмонда не было. А теперь и эта закончилась.

При свете костра юноша прочитал адресованное ему письмо.

Десмонд!

Возьми деньги. Относись к ним бережно. Уважай их, инвестируй, заботься о них, и деньги позаботятся о тебе. Когда ты приехал, я сам стал серьезнее относиться к деньгам и перестал тратить все до последнего цента. Здесь средства, вырученные от продажи вашей семейной фермы в Австралии. Я сохранил их полностью.

Надеюсь, что ты уедешь отсюда подальше. Человеку с такими мозгами, как у тебя, тут нечего делать.

Люди любят говорить: то, что не губит окончательно, делает сильнее. Глупости! После некоторых событий человек уже не способен восстановиться. Они не закаляют, а делают тебя слабее, чем прежде, как бы ты ни притворялся и ни корчил из себя крутого. Со мной это случилось, когда мне было 25 лет. Что было, то было. Не пытайся выведать. Все утекло, как вода под мостом. Когда тебя прислали жить со мной, я пил так, что недалеко было до могилы. Ухнул бы в нее через пару лет или буровая еще раньше прикончила бы. Я объяснил по телефону женщине, что я не в той кондиции, чтобы ухаживать за тобой. Я понимал, что со мной для пацана будет опаснее, чем с чужими. Но она не отвязалась и все равно тебя прислала. И я рад, что она это сделала. Забота о тебе спасла и меня. После того, что с тобой случилось, я думал, ты кончишь, как я, – скукожишься и умрешь внутри. Но ты не умер. Ты – борец, каких мало. Я таких не видел ни на буровых, ни в джунглях Вьетнама и Камбоджи, ни под бомбами в Лондоне.

Этот мир сломил меня. Я обрел покой на дне бутылки. Выпивка – это костыль, который не давал мне упасть. Не опирайся на него. Не ходи моей дорогой. Выпивка и наркота позволяют забыться лишь на короткое время, загоняя все дальше в нору. Не связывайся с ними, Десмонд. Очистись. Брось пить. Не работай на буровых. Я не знаю, где твое место в жизни, но точно не здесь. Живи такой жизнью, за которую не стыдно, чтобы она с годами стала ветром, надувающим паруса. Будешь жалеть о прошлом – пойдешь на дно.

Орвиль

Десмонд свернул письмо, подождал, глядя на огонь, когда костер затухнет. И на поле в Оклахоме дал себе клятву бросить пить раз и навсегда. Он решил выполнить пожелание Орвиля – уехать и никогда не возвращаться.

Десмонд достал из пикапа лопату, затоптал последние угольки, собрал все, что не поглотил огонь, и ссыпал останки в два двадцатилитровых бака. Засыпав яму, он проехал полмили до берега Канадиан-ривер и натянул болотные сапоги. Отмыв кровь с брезента, разрезал полотнище на мелкие кусочки и вместе с пеплом из ведер частями побросал в реку, полчаса наблюдая, как их уносит течением. В завершение Десмонд вымыл отбеливателем днище кузова и помыл руки.