А. Риддл - Пандемия [litres]

Доктор Элим Кибет обрел прежнюю энергичность, его глаза лучились жизненной силой.

Увидев Пейтон, он что-то крикнул высокому мужчине, тот пролаял команду своим людям. Те отдернули руки от Пейтон, словно от обнаженного провода под напряжением. Женщина начала падать, но Элим подхватил ее и помог выпрямиться.

Заглушая шум останавливающихся винтов, он крикнул:

– Добро пожаловать в Дадааб, доктор Шоу!

По распоряжению Элима два медицинских техника привезли из здания каталку и в срочном порядке отправили Ханну в операционную. Там было чисто и имелось все необходимое оборудование, хотя и не новое. Пейтон и Элим почти час оперировали девушку: удалили омертвевшие ткани, почистили рану и зашили зияющую дыру в плече. Из капельницы в ее организм поступали антибиотики и обезболивающее.

Ханна заразилась мандерским вирусом, но теперь у нее появился шанс уцелеть. Ее передали в надежные руки, обладатель которых мыл их в нескольких шагах от Пейтон.

Доктор Кибет тихо вышел из операционной.

Рыжеволосая девушка была последним уцелевшим членом команды интернов, с которой Пейтон прибыла в деревню. Трупы молодых людей в песчаного цвета камуфляже, брошенные всеми, лежали на иссохшей, бесплодной земле. Доктор представила себе, как за погибшими приедут, закроют веки на их остекленевших глазах, засунут трупы в черные мешки на молниях. Получить обратно людей, которых ты сама отправила в командировку, в трупных мешках – что может быть ужаснее? Она относилась к интернам как к членам семьи, как к собственным детям.

Ханна – последняя, кого еще можно спасти. Впервые после того, как люди Коннера напали на деревню, появилась хоть какая-то надежда.

Лагерь Дадааб разросся до огромных размеров. Он состоял из нескольких лагерей беженцев и секторов гуманитарных организаций. Ханну оперировали как раз в таком секторе.

Десмонд на время остался без дела. Вместе с Эйвери они вышли за ограждение из проволочной сетки и сделали вылазку в лагерь беженцев.

Два часа тряски на вертолете не пошли впрок истерзанному телу. Как и прием, оказанный при встрече, когда Десмонда бесцеремонно швырнули из вертолета на землю. Некоторые из его обидчиков теперь стояли на посту у забора, остальные вооруженные люди рассредоточились по лагерю. Они охраняли несколько зданий, превращенных в больничные корпуса. Или, скорее, в сборный пункт для тех, кто подавал надежды на выздоровление. Пациенты, у кого дела обстояли хуже, лежали под открытым небом на одеялах и дощатых настилах.

Со всех сторон раздавались крики и стоны. Где-то впереди горел костер, в который сваливали все новые и новые трупы. По лагерю сновали грузовики, собиравшие мертвых и развозившие пищу, воду и медикаменты. Обитатели лагеря сопротивлялись вирусу изо всех сил, однако неизбежно проигрывали битву. Лагерь превратился в гигантскую биологическую мясорубку, на которую было страшно смотреть.

«И в этом виноват я, – подумал Десмонд. – То, что происходит здесь, скоро начнется по всему миру».

В Берлине его беспокоила мысль, кто он и что с ним случилось. Теперь у него оставалось единственное желание – прекратить этот кошмар, спасти всех, кого еще можно спасти.

Взглянув на Эйвери, Десмонд понял, что та догадывается, о чем он думал.

– Не все пока пропало, Дез. У нас еще есть время остановить их.

К ним приблизился человек с автоматом АК-47.

– Доктора вышли из операционной. Они зовут вас.

Пейтон, Элим, Десмонд и Эйвери ужинали в кафетерии внутри здания, когда к ним подошла африканка и подсела к кенийскому доктору. Пейтон сразу признала в ней одну из оставшихся в живых жителей деревни. Как она сюда попала? Ее деревня отстояла от лагеря Дадааб на сотни миль.

Элим выглядел страшно уставшим, но голос его был тверд.

– Этой молодой особе очень повезло.

– Да, – согласилась Пейтон, прожевывая пряное тушеное мясо. – Еще пара часов, и мы бы ее не довезли.

– Возможно. Но еще больше ей повезло в том, что за ней ухаживаете вы.

Пейтон комплименты всегда смущали. Ей казалось, что они ее душат, лишают воли.

– Это моя работа, – тихо произнесла она, отправляя в рот новую порцию экзотического блюда. – Что тут у вас случилось?

– Биология взяла свое, – ответил Элим. – Вирус вырвался в лагере на свободу.

– Сколько умерло?

Элим ответил не сразу.

– Когда все это закончится, проще будет сосчитать оставшихся в живых.

– Предварительная оценка тоже не помешала бы. Если не ошибаюсь, Дадааб – первый крупный населенный пункт, пораженный вирусом.

– Когда началась эпидемия, в лагере находились около трехсот тысяч человек. Я надеюсь, что выживут порядка десяти тысяч.

Цифра повергла Пейтон в шок.

– Всего три процента?!

– Будь у нас условия получше и регидрационная соль, доля выживших удвоилась бы до пяти-шести процентов.

Слова кенийского доктора повисли в воздухе как погребальный звон. Все надолго замолчали. Эбола в Заире уничтожила девяносто процентов инфицированных. Мандерский штамм оказался еще смертельнее; вдобавок на начальной стадии он передавался как обычный грипп – идеальное оружие убийства.

С какой целью? Как пандемия связана с «Зеркалом»? Что такое «Зеркало»? Чем можно оправдать умерщвление девяноста пяти процентов земного населения? Или план состоял не в этом?

Коннер Макклейн признался, что у него есть лекарство от вируса. Настало время собрать части мозаики в общую картину.

– Мне неприятно просить, – выдавила из себя Пейтон, – ведь мы приехали сюда из-за Ханны… но нам нужно еще кое-что.

Элим приподнял брови.

– Спутниковый телефон.

Доктор кивнул.

– И самолет.

Кениец загадочно улыбнулся. Пейтон подумала, что запросила слишком много, однако доктор неожиданно произнес:

– Кажется, я могу помочь.

После ужина Элим провел гостей по главному коридору. Учреждение было полностью разгромлено, все кабинеты разграблены. Пейтон оно напомнило брошенную учителями и разоренную разнузданными учениками школу. Повсюду на полу валялись полупустые коробки, столы были перевернуты, ящики выдвинуты, шкафы с запасами вскрыты.

Элим отпер ключом кладовку. Крохотное помещение было набито электроникой – сотовыми телефонами, планшетами, ноутбуками – настоящий клад пластмассовых и кремниевых сокровищ.

– Когда меры сдерживания не сработали и все начали болеть, мгновенно наступил хаос. Деления на беженцев и гуманитарный персонал больше не существовало. Остались только живые и умирающие. Гуманитарные сотрудники сложили в эту комнату свое имущество – может быть, кому-нибудь пригодится в будущем.

К ним подошла африканка.