А. Риддл - Пандемия [litres]

– Шетландские острова далеко отсюда, – заметила Эйвери. – Где мы возьмем самолет?

Пейтон двинулась по коридору.

– Сейчас узнаем.

У входа в операционную Элим тихо переговаривался с жительницей деревни, которую Пейтон видела в столовой.

– Как насчет нашей второй просьбы? – спросила она.

Кениец улыбнулся.

– Идите за мной.

Он провел их через сектор гуманитарных организаций к взлетно-посадочной полосе. В ее конце стоял большой самолет без иллюминаторов – транспортный. Когда глаза привыкли к темноте, Пейтон различила на борту самолета хорошо знакомый красный крест.

– Самолет привез припасы за неделю до эпидемии. Экипаж не выжил. Если знаете, как им управлять, самолет ваш. Среди нас все равно нет ни одного пилота.

Эйвери молча с решительным видом двинулась к транспортнику.

Десмонд бросил взгляд Пейтон, говорящий: «Я за ней прослежу».

Пейтон поблагодарила Элима. Тот лишь отмахнулся.

– Это – самое меньшее, что я могу сделать для женщины, которая спасла мне жизнь. Без ZMapp я бы не выжил.

– Меня сумела уговорить сотрудница кенийского Минздрава Ния Океке. Вот кто заслуживает вашу благодарность.

Элим угрюмо кивнул, словно звук имени коллеги вызвал у него досаду.

– Боюсь, Ханну мы не сможем взять с собой.

– Я так и думал. Уверяю вас, я о ней позабочусь.

Пейтон почувствовала, что на доктора можно положиться.

– Я и не сомневалась. Спасибо.

Вернувшись в здание, Пейтон, прежде чем войти в комнату Ханны, сделала глубокий вдох-выдох. Вместе с ней пришли Элим и женщина из деревни.

Ханна лежала на кровати с закрытыми глазами. Мониторы отображали показатели жизненно важных функций. Пейтон положила руки на плечи девушки.

– Ханна, ты меня слышишь?

Интерн медленно открыла глаза.

– Нам надо уехать. О тебе позаботится Элим.

Ханна кивнула, поблагодарила Элима и посмотрела на женщину-африканку.

– Вы из деревни, – сказала Ханна.

Элим перевел, женщина утвердительно кивнула.

– Ваш коллега Миллен Томас привез ее в Мандеру, – объяснил он.

Миллен жив! Пейтон была вне себя от радости, услышав добрую весть, Ханна была еще более рада. По щеке девушки сбежала слеза.

– Он нашел меня в больнице, – продолжал Элим. – Едва живого. Миллен и Дхамирия помогли мне встать на ноги. – Он оглянулся на женщину. – Они придали моей жизни новый смысл. Это самое лучшее лекарство.

Наступила долгая пауза.

Ханна взяла Пейтон за руку. По лицу Ханны текли слезы, но она сдерживала всхлипы.

Пейтон сама задала вопрос, который волновал девушку:

– Где сейчас Миллен?

– Уехал домой, в Атланту. Он кому-то позвонил. Кажется, этого человека зовут Эллиот. Его коллеги организовали перелет несколько дней назад. Он взял с собой двух детей из деревни, надеясь, что ЦКПЗ создаст лекарство от болезни.

Мысли Пейтон лихорадочно забегали. Доставка выживших в ЦКПЗ – это прорыв.

– Миллен очень беспокоился обо всех, с кем приехал сюда, но особенно о вас, – добавил Элим, обращаясь к Ханне.

Пейтон почувствовала, как Ханна сжала ее руку.

Элим вручил Пейтон припасы на дорогу – еду, воду и, на всякий случай, медикаменты. Пейтон кашляла, кенийский доктор, очевидно, понял, что она заразилась. Антибиотики могли пригодиться только для лечения вторичной инфекции.

Когда они шли по коридору, Элим сказал:

– Хотел вас кое о чем спросить…

– Говорите.

– Я тут ухаживал за молодым американцем, Лукасом Тернером. Он выжил?

– Нет. Мне очень жаль.

– Мне тоже. Хороший молодой человек. И смелый.

Оба на некоторое время замолчали.

– Спасибо вам за все, – наконец, сказала Пейтон.

– Желаю удачи, доктор Шоу.

– Я вам тоже.

В своей комнате Ханна вытерла слезы и закрыла глаза. Она за всю жизнь ни разу не чувствовала себя такой измученной. Она знала, что у нее началась лихорадка, и скоро наступят дни, когда решится, жить ей или умереть. Она была к этому готова. Потому что теперь у нее появился драгоценный дар – надежда.

В другой импровизированной палате доктор Элим Кибет ввел в капельницу антибиотик.

– Вы только зря тратите на меня лекарство, – сказала пациентка.

Несмотря на ухудшение состояния, она все еще говорила твердым тоном. Элим в душе согласился с Пейтон: Ния Океке умела добиться своего, когда хотела.

– Знаете что? – сказал он. – Для вашего же блага будет лучше, если вы перестанете считать себя начальницей этого заведения.

На таком же самолете, только чуть побольше, Пейтон прилетела в Кению. В кабине экипажа стояли шесть кресел с высокими спинками и имелось свободное место, на котором Пейтон и Десмонд расстелили спальный мешок и легли отдохнуть. На Десмонде были только покрывшиеся пятнами пота короткие шорты и футболка.

Мускулатура Десмонда оставалась рельефной, как у кикбоксера или штангиста, а не как у любителей йоги или длительных пробежек. Внимание Пейтон привлекли обвивавшие его ноги шрамы от ожогов. Она вспомнила, как увидела их в первый раз, почти двадцать лет назад, в то памятное утро у себя дома. Словно целая жизнь прошла, но странное дело: сейчас Десмонд больше походил на беспечного девятнадцатилетнего парня, чем на запутавшегося в проблемах взрослого человека. Ее вновь неудержимо потянуло к нему, как в тот вечер на Хэллоуин, – так, не позволяя уклониться, затягивает в себя черная дыра.

Первая искра вспыхнула, едва Пейтон услышала знакомый голос в субботу неделю назад. Вторая – когда имя бывшего бойфренда произнес Лукас Тернер. Потом, когда она увидела это же имя выцарапанным на стене сарая. Десмонд вызволил ее с корабля и, возможно, спас жизнь Ханне. Пейтон понемногу вновь оживала, словно пробуждаясь от долгого сна. Все некстати: их ожидали дела посерьезнее, на карту были поставлены жизни многих, все это куда важнее отношений с Десмондом.

Пейтон залезла в спальный мешок и молча легла рядом, чувствуя на себе взгляд Десмонда. О чем он, интересно, думает? Когда он все вспомнит? А если вспомнит, что тогда сделает?

Через пять минут самолет поднялся в воздух и взял курс на Шетландские острова.

Несмотря на шум и болтанку, Десмонд быстро заснул. «Совсем измучился», – подумала Пейтон. По мере набора высоты температура в кабине опускалась. Моторы ревели на пределе, Эйвери гнала самолет на максимальной скорости.

Пейтон засунула между Десмондом и стенкой самолета несколько подушек на случай, если опять начнется болтанка. Потом вновь залезла в свой мешок и придвинулась поближе, чтобы не мерзнуть.

Постепенно она ощутила, что ее лихорадит. В кабине стоял холод, но лицо горело огнем. Голова болела. Хорошо бы на островах нашелся ключ к разгадке – от этого зависела ее собственная жизнь.