А. Риддл - Пандемия [litres]

– Если потом решите, что работа не для вас, можете без промедления уволиться.

Она выросла на ферме, которую банк отобрал у родителей три года назад. Отец любил повторять: дареному коню в зубы не смотрят. Деньги за работу, для которой у нее отсутствовала квалификация, предлагали очень уж большие. Подозрительно.

Проигнорировав отцовский наказ, Эйвери всего тремя словами, образно говоря, посмотрела дареному коню прямо в зубы:

– А где подвох?

Интервьюер расплылся в улыбке.

– Превосходно, мисс Прайс. Вы только что успешно прошли собеседование.

– Как это?

– Характер. У вас он твердый. – Дэвид заглянул в бумаги. – Видите ли, мы провели свой собственный комплексный анализ. Нам известно, что вы – единственный ребенок в семье, что ваша мать погибла в автокатастрофе около четырех лет назад, вы тогда только-только поступили в университет. Мы знаем, что ваш отец страдает болезнью Альцгеймера в последней стадии и уход за ним не дешев. Вы оплачиваете его, как можете: даете уроки тенниса, работаете в заштатном кафе-мороженом под названием, – он быстро заглянул в папку, – Yoghurt Pump на Франклин-стрит. Круглая отличница, вы в то же время терпеть не можете информатику. Этот предмет вы выбрали по единственной причине – компьютерщикам хорошо платят. Вы прикинули, что после окончания университета найдете хорошую работу, чтобы хватало на уход за отцом и, возможно, личную жизнь, которую вы себе представляете как путешествия в какие-нибудь далекие, захватывающие дух места.

Эйвери уставилась на интервьюера, не зная, что и сказать. Каждое слово било в точку.

– Одна из компаний, которая нас интересует, называется Rapture Therapeutics. Они разработали прототип лекарства от болезни Альцгеймера и других нейродегенеративных нарушений.

Дэвид пододвинул ей еще один листок – справку об открытиях, сделанных компанией.

– Это вас заинтересует?

Пока Эйвери читала, путаясь в дебрях научного жаргона, Дэвид терпеливо ждал.

– Итак, – наконец, прервал он тишину, – каков будет ваш ответ, Эйвери? Решать придется прямо сейчас. Должность всего одна. Вы – первая в списке, но не единственная.

– Вы и так уже знаете, что я отвечу.

– Ну, тогда добро пожаловать на борт.

Эйвери целый год занималась проверками компаний, выбранных Rubicon в качестве объекта инвестиций. С каждым месяцем росли смутные подозрения. Дома она завела дубликаты папок тех сведений, что сдавала работодателю. Девушка постоянно размышляла о своих догадках – и когда навещала отца в приюте, и в спортзале, и на борту самолета, и в бесконечной череде гостиничных номеров. На каждой деловой встрече, в каждой компании, которую она посещала, Эйвери высматривала доказательства своей гипотезы, улики, способные подтвердить, что она либо не ошиблась в своих подозрениях, либо окончательно свихнулась.

Однажды утром она зашла в кабинет Дэвида, прикрыла за собой дверь и собралась было рассказать ему о своих догадках. Эйвери попыталась представить себе реакцию Дэвида, что он сделает: поднимет ее на смех, предложит взять отгул, посоветует поменьше смотреть телевизор?

Девушка произнесла фразу, которую заранее отработала десяток раз:

– Мне кажется, что с компаниями, которые вы меня попросили изучить, что-то не так.

– Что именно? – спросил Дэвид ровным голосом.

– Боюсь, все они – лишь вывеска.

Ее начальник сохранил бесстрастное выражение, не выказав ни удивления, ни заинтересованности.

– А за вывесками – что?

Эйвери тяжело вздохнула.

– Террористы!

Дэвид склонился над компьютером и застучал по клавишам, словно ему сообщили о переносе даты деловой встречи.

– Обвинение очень серьезное.

– Я понимаю, – твердо ответила она.

– Завтра я еду на встречу в Виргинию. На машине. Я хочу, чтобы вы поехали со мной. Вы не заняты?

Эйвери растерялась. Похоже, начальник пропустил все, что она сказала, мимо ушей.

– Н-нет, не занята. Вы слышали, что я только что сказала?

– Слышал. Приходите сюда в девять утра. Извините, Эйвери, сейчас я занят.

Следующим утром они отправились на север по автостраде 1, потом свернули на шоссе I-85. В Питерсберге перешли на шоссе I-95 в северном направлении. К удивлению Эйвери, они, не останавливаясь, проехали Ричмонд насквозь. Миновав съезды на Фредериксберг, Дэвид свернул на сельскую дорогу.

Машина остановилась перед большим домом в колониальном стиле с подъездной дорожкой из гранитного щебня. Дэвид провел спутницу в обшитую деревом библиотеку, где висели несколько пробковых щитов с именами на бумажках и натянутыми разноцветными нитями. Эйвери сразу сообразила, что они означали, – названия корпораций. С фотографий смотрели лица руководителей компаний и инвесторов – Десмонда Хьюза, Коннера Макклейна. Между ними существовала связь. Именно эти фирмы ей было поручено исследовать.

Эйвери, приоткрыв рот, подошла поближе к монтажу. Ее гипотеза подтвердилась.

– Поздравляю. У Rubicon много агентов. Вы разобрались быстрее всех.

Эйвери почувствовала гордость за свои способности.

– Что все это значит?

– Новый вид терроризма. Эти люди не религиозные фантазеры. Не фанатики, с пеной у рта размахивающие «калашами». Это ученые, инженерно-технические специалисты, люди трезвого ума. Невероятно умные. Работают не на виду, но прилежно, и у них есть план.

– План чего?

– Мы пока не знаем. Они играют по-крупному, Эйвери. Готовят устройство под названием «Зеркало». Компании, которые вы расследовали, создают отдельные компоненты, их соберут воедино, когда придет время.

– Как проект «Манхэттен»?

– Точно.

– Кто они такие?

– Формально – современное воплощение древней организации под названием Китийский орден.

Дэвид подошел к книжной полке, взял с нее папку и подал Эйвери.

– Мы установили, что эту организацию две тысячи триста лет тому назад основал философ Зенон из греческого города Китион. В книгах по истории он фигурирует как Зенон Китийский. Участвовать в дебатах с ним приезжали мудрецы со всего мира. Эти беседы не прошли бесследно, возникло движение. Так они начинали – как группа мыслителей-философов.

– И о чем они спорили?

– О смысле вселенной, назначении человечества, о том, почему мы существуем.

– Довольно глубокие вопросы для людей, живших две тысячи лет назад.

– Они опережали свое время. Их усилия были посвящены поиску истины, этике и физике. Членов ордена преследовали. На глазах у организации на смену политеизму пришел монотеизм. Они решили уйти в подполье – и больше уже из него не выходили. Ждали, когда остальной мир, наконец, сравняется с ними по образу мыслей. Так и не сравнялся. Очевидно, ожидание им надоело, и они решили что-то предпринять.