А. Риддл - Пандемия [litres]

– Хорошо.

– И пусть подарок скажет что-то новое о том, кто его подарил.

Десмонд смутился.

– Я хочу узнать о тебе побольше. Пусть твой подарок расскажет о твоем прошлом. О чем-то, что на тебя повлияло. Понял?

Понять-то он понял, но не мог взять в толк, что подарить. Эта мысль мучила его всю неделю до Рождества.

Десмонд продолжал отклонять предложения о работе. Отдала концы еще одна компания, в которой он приобрел опционы. Пачка лотерейных билетов быстро таяла, перебираясь в мусорную корзину по мере того, как фортуна вынимала из барабана пронумерованные шары.

Однажды ночью Десмонд отправился на пикапе в Национальный парк Портола, срубил росток мамонтового дерева и очистил ствол от веток. Дома Десмонд несколько дней его обтачивал, потом заглянул в календарь местных событий и нашел то, что искал.

За два дня до Рождества Пейтон положила свой красиво упакованный подарок на кофейный столик. Десмонд свой даже не завернул и сразу занервничал.

Он сорвал обертку, под которой обнаружилась картонная коробка. В ней лежала еще одна завернутая в подарочную бумагу коробка, а сверху – карта. Десмонд развернул ее. Желтым цветом были помечены Лондон в Англии, Гейдельберг в Германии, Гонконг, два небольших городка в Шотландии, один в Ирландии и еще один на юге Китая.

– Желтый цвет – происхождение моей семьи, – подсказала Пейтон. – Родителей, дедушек, бабушек.

Десмонд рассмотрел карту и обнаружил два десятка зеленых точек.

– Зеленым цветом помечены все те места, куда я хотела бы с тобой поехать. Не сейчас – когда-нибудь.

Десмонд проглотил ком в горле и промолчал, глядя на карту, как на смертный приговор. Пейтон уже все распланировала за двоих. И, похоже, долго об этом думала.

– Открой следующую коробку! – с нетерпением воскликнула она, не замечая его тревоги.

В ней оказалась миниатюрная фигурка русалки на пружинке. На подставке – гравировка: «Пало-Альто».

– Лучше не могла придумать, – сказала девушка, бросив выжидающий взгляд. – Догадался?

– Э-э…

– Ну, давай же!

– «Маленькая русалка» – твой любимый фильм?

Пейтон твердым кулачком ткнула его в плечо.

– Нет! Я была членом сборной по плаванию. В школе.

– А-а, ну конечно! Как я упустил это из виду? Теперь ясно.

Под русалкой он обнаружил третью коробочку. Пейтон вдруг перестала подгонять, застеснялась, как будто в последнюю минуту передумала. Пока Десмонд разворачивал бумагу, она смотрела в сторону.

Предмет в третьей коробке был совсем маленький. Десмонд ухватил его кончиками пальцев и извлек наружу.

Красное стеклянное сердце.

– Это значит, что я тебя люблю, Дез.

Он положил сердце в карман, наклонился и поцеловал подругу.

– Я никогда прежде не испытывал ничего подобного, – сказал он.

Пейтон – явно разочарованная – поспешно улыбнулась и тут же закатила глаза, пытаясь напустить на себя игривый вид.

– Господи, когда ты успел стать юристом?

– Я правду говорю. – Он взял сердечко двумя пальцами. – Но я не такой, как ты. Мое сердце не похоже на твое.

– С твоим сердцем все в порядке, Десмонд.

В последнее время он все чаще в этом сомневался.

– Ладно, что ты мне принес? – с жадным интересом спросила Пейтон.

Десмонд порылся в рюкзаке, достал подарок и вручил его подруге.

Та повертела резную деревянную штуковину в руках.

– Это что? Эйфелева башня? Ты хочешь… чтобы мы поехали во Францию?

– Нет, – покачал он головой. – То есть я не против. Но это – нефтяная вышка.

– Ой! – Пейтон еще раз внимательно осмотрела подарок. – А я думала, они похожи на молоток. Клюют землю то и дело – ну, ты знаешь…

– То, что ты имеешь в виду, называется балансир станка-качалки. А это – буровая вышка. Та, что бурит скважины.

Пейтон кивнула.

– Ну и?

– Я на такой работал.

– А-а…

– В Оклахоме. Часть шрамов – оттуда.

Глаза Пейтон расширились. Теперь она держала резную поделку с большей осторожностью.

– Спасибо, Дез. Мне очень понравилось. Прекрасный подарок.

– Это еще не все.

Лицо Пейтон просветлело.

– Вторую часть в коробку не засунешь.

Они залезли в пикап, которого Пейтон перестала бояться, и отправились к заливу Хаф-Мун-Бей.

Огромный костер был виден далеко за пределами пляжа. Десмонд накинул на Пейтон свою куртку, взял с заднего сиденья скрутку и молча повел подругу к огню. Расстелив одеяло на песке, он свинтил пробку на бутылке дешевого вина; они сели лицом к огню, Пейтон прислонилась к Десмонду спиной и потягивала вино из горлышка каждые несколько минут. Вокруг костра собралось не больше пятидесяти человек, почти все их возраста, – парочки, компашки. Люди болтали, пили, смеялись.

– Хочешь вина? – спросила она.

– Нет.

– Почему?

– Я дал клятву.

– Кому?

– Себе.

Пейтон прижалась к Десмонду; они смотрели на огонь и залив вдали. Для декабря стояла необычно теплая погода, однако ветерок дул холодный. Десмонд закутал себя и Пейтон в одеяло, чтобы не простудиться.

– Ты жулик, – сказала Пейтон.

– Чего это вдруг?

– Мы договорились о лимите в десять долларов.

– Я потратил меньше.

Пейтон посмотрела на него с подозрением.

– Дерево я достал бесплатно. Резьба тоже ничего не стоит. Вино – шесть долларов шестьдесят восемь центов. Остается три доллара, чего с лихвой хватит доехать до залива и обратно.

– В тебе умирает бухгалтер.

Толпа поредела, но костер не погас. На пляже оставались всего несколько упертых парочек и одиночек да пара сотрудников парка, следящих за огнем.

Бутылка наполовину опустела, Пейтон перестала отхлебывать из горлышка и нянчила ее в руках. Она обернулась и жадно поцеловала Десмонда в губы. От поцелуя пахло вином.

Он поднялся сам и поднял подругу, повел ее в сторону, за дюны, к высокой траве, туда, где кончался песок, к маячившей в лунном свете ложбине. Десмонд еще раз раскинул одеяло и опустил на него Пейтон.

Почувствовав его губы на своих губах, она закрыла глаза и расслабилась.

По дороге домой Пейтон спросила:

– Что это означало?

– О чем ты?

– О костре. Мы договорились, что каждый подарок должен что-то рассказать о дарящем.

В памяти Десмонда промелькнули образ сердца и слова Пейтон «я тебя люблю».

– Огонь напоминает о том, как в Австралии погибла моя семья.

Десмонд наконец поведал ей все подробности трагедии, слова хлынули из него, как вода из прорванной дамбы. Он рассказал о Шарлотте, о переезде в Америку, о смерти Агнес, о том, как умер Орвиль, и о том, что случилось потом, когда в дом явился Дейл Эппли.

Десмонд не мог себе даже представить, что исповедь доставит такое облегчение. Открыв душу человеку, которому он доверял больше всех на свете, перестав что-либо держать от нее в тайне, он почувствовал, как с плеч свалился огромный груз, – причем он даже не подозревал, что тащил его все это время на себе. Десмонд ощутил себя свободнее и безопаснее, чем когда-либо прежде.