Петр Никонов - Враги Империи

— Мы всё-таки поспрашиваем местных, — предложил Гленард. — Может, кто-то чего-то и видел.

— Хорошо, мы тоже будем расспрашивать и искать, — кивнул полковник. — Вы остановитесь на ночь в графском замке? Граф будет рад вас принять, я уверен.

— Не сомневаюсь, — Гленард улыбнулся. — Но прошу передать мои извинения графу. Мне хотелось бы остановиться на постоялом дворе, инкогнито, чтобы порасспрашивать местных жителей вечером за кружечкой пива. Где здесь ближайший постоялый двор или трактир?

— А так совсем недалеко, — с радостью ответил Арнард. — Не больше пяти километров на север отсюда, на пересечении Додштенского и Фортбудского трактов. «Офелия» называется. У трактирщика раньше корабль был с таким именем. Только затонул потом.

— Он назвал корабль «Офелия»? — удивленно переспросил Гленард. — Не удивительно, что с ним такое приключилось. Ну, пусть будет Офелия. Надеюсь, что у них в комнатах хоть клопов не слишком много.

— А я надеюсь, что на ужин найдется хоть что-то не из рыбы, — поморщилась Миэльори.

Пожилой служка, поклонившись, принял у Гленарда и Миэльори поводья коней вместе с несколькими медными монетами. Генерал со спутницей завернули за угол немолодого и почерневшего, но еще крепкого двухэтажного строения и, отворив скрипучую дверь, вошли в полутемное помещение.

Весь первый этаж дома занимал трактир, такой же, как сотни тех, что встречались Гленарду ранее. Грязные доски пола, темные стены, низкий потолок с мощными балками, неровные столы, в которые годами впитывались пятна от пролитого пива и жира, тяжелые скамьи у столов. Справа от двери, в торце помещения, находился очаг, а между ним и развешенными по стене связками лука и чеснока был обустроен прилавок владельца трактира — невысокого улыбчивого толстяка, заросшего рыжей бородой и неровно остриженными рыжими волосами. Гленард внутренне улыбнулся — трактирщик словно сошел с какой-то гравюры, представляющей классического трактирщика.

Трактирщик оценивающе скользнул взглядом по одежде Гленарда и тут же вытянулся, расплываясь в еще более широкой улыбке. Улыбка немного притухла, когда он рассмотрел Миэльори. Острые ушки девушки скрывались под покрывающей голову накидкой, однако черты лица и, особенно, глаза полностью выдавали в ней чистокровную альвийку. Впрочем, оценив дорогое платье из темно-зеленого бархата и эфес пристегнутой к широкому поясу сабли, трактирщик снова стал воплощением любезности.

— Благородный господин желает комнату? — предположил он, поклонившись.

— Благородный господин и благородная госпожа желают две отдельные комнаты, лучшие, что у тебя есть, — Гленард положил на стойку пару серебряных монет [1] Одна серебряная монета Империи равна примерно 100–110 долларам США 2017 года в нашем мире. Не такая плохая плата для маленького трактира на краю света. . — А еще горячий ужин с пивом и завтрак.

— Конечно-конечно! — монеты исчезли в кулаке трактирщика. — Сию минуту всё организуем.

— Только никакой рыбы, — строго заметила альвийка. — А от мяса и, пожалуй, колбасы, я не откажусь.

— Как будет угодно госпоже, — рыжий бородач снова поклонился.

— И я путешествую одна, — продолжила Миэльори, — без прислуги. Мне потребуется служанка, чтобы переодеться. И еще перед сном и утром, чтобы одеться.

— Будет исполнено, ваша милость. Благородный господин желает, чтобы я прислал к нему слугу?

— Нет, но спасибо за предложение. Я из бывших военных, привык одеваться и раздеваться сам.

— Как будет угодно, господин. Прошу вас за мной, я покажу вам ваши комнаты.

— Боги альвийские и людские! — Миэльори горящими глазами глядела на поставленные перед ними с Гленардом миски с жарким, глиняные блюда с колбасами и хлебом и большие кружки с пивом. — Тебе не понять моего восторга, Гленард. Я ведь, считай, в этой поездке первый раз за свою жизнь живу нормально. Пусть я и родилась дочерью короля, но что толку быть принцессой изгнанников и кочевников. Ну, разве что получать не один кусочек мяса в неделю, а два. Потом, в Империи, во время Заговора Роз — ночевки в лесу, скудная пища. А дальше тюрьма, там всё понятно. И даже когда Донрен переселил меня наверх, даже когда меня стали кормить нормальной свининой и говядиной, кормили, кстати, неплохо, я всё равно была пленницей. Не знала, что будет завтра, какая новая больная фантазия придет в голову этому уроду… И только сейчас я могу жить как нормальный человек. Дышать воздухом, наслаждаться шумом леса, ночевать в нормальной постели и пить пиво на постоялом дворе. Первый раз в жизни, Гленард!

— Я понимаю, о чем ты. У меня такое было, когда я в первый раз после войны отправился в Рогтайх, чтобы получить новое назначение, снова на юг. До войны я, кроме своей деревни, ничего и не видел, а жили мы ой как небогато. На войне, сама понимаешь, тоже не пошикуешь. А тут и деньги у меня были, нас щедро наградили по случаю победы, и северные земли, не затронутые войной, вокруг… Было хорошо, в общем. Так что я понимаю.

Они сидели в полутемном уголке при свете всего пары свечей. Миэльори успела сменить бархатное платье на простое чуть старомодное сюрко из темной шерсти — несмотря на летнюю пору, было не жарко. Саблю она оставила в своей комнате, не желая привлекать к себе излишнего внимания. Гленард со своим знаменитым клинком расставаться не стал.

В трактире, тем временем, начал собираться народ. Песен еще не пели, но разговоры за соседними столами стали громче, подогретые пивом, виски и водкой.

— Надо бы порасспрашивать народ о нападениях, — Гленард отложил ложку и глотнул пива из кружки.

— Ну, порасспрашивай, — альвийка пожала плечами. — Со мной они точно говорить не будут. Баба и, к тому же, нелюдь, да еще и хорошо одетая. Хрен его знает, чего от такой ждать.

— Ладно, — согласился Гленард. — А ты тогда пей пиво и постарайся никого не убить.

— Ничего не обещаю, — хищно усмехнулась она.

— Позволите угостить, друзья? — Гленард поставил на стол четыре кружки пива.

— Ну, садись, раз угощаешь… — широкоплечий мужик, по виду крестьянин, шербато улыбнулся. — Куда путь держишь?

— Да вот, по торговым делам всё езжу, — Гленард вздохнул. — Сначала в столице, потом в Таргаране, затем во всяких замках. Сейчас вот в Фортбуд, а потом аж в Ардальвильд через Слотсквен. Меня Гленардом из Волчьей погибели кличут.

— Чем торгуешь? — поинтересовался тощий старичок с жидкими седыми волосами вокруг обширной лысины.

— Да всякое бывает, — махнул рукой Гленард. — Чем придется. Сам товар не вожу, по заданию своей гильдии езжу, договариваюсь о разных поставках. Где ткани, где дерево, где топоры, а где и пшеница с картошкой. Одно туда, другое сюда, как получится.